Четверо слепых мышат - Паттерсон Джеймс - Страница 9

• Предыдущая
• 9/63
• Следующая

Когда после пробежки я вернулся к себе в комнату, там вовсю звонил телефон. Интересно, кто бы это мог быть в такую рань? Было чуть больше семи утра. Должно быть, Нана с детьми. Я снял трубку и проговорил тем шутовским, дурашливым голосом, к которому иногда прибегаю в разговоре с детьми:

– Алло-о! Кто беспокоит меня в такую рань? Кто не дает мне спать? Кто осмелился на такую наглость?

Тут я услышал женский голос. Незнакомый, с сильным южным акцентом.

– Это детектив Кросс?

Я быстро сменил тон, надеясь, что она не успеет бросить трубку.

– Да, это я. Кто говорит?

– Об этом я лучше умолчу. Просто выслушайте меня, пожалуйста. Мне нелегко рассказывать это вам или кому-то еще.

– Я слушаю. Смелее.

В трубке послышался глубокий вздох, потом женщина заговорила опять:

– В ночь, когда были совершены эти три ужасные убийства, я была с Эллисом Купером. Мы были вместе как раз в тот момент, когда эти убийства происходили. Мы занимались любовью. Это все, что я могу вам сказать.

Чувствовалось, что звонившая испугана, быть может, даже близка к панике. Мне необходимо было удержать ее на линии.

– Погодите, пожалуйста, не вешайте трубку! Вы ведь могли помочь сержанту Куперу на суде. Вы и сейчас еще можете ему помочь. Вы можете воспрепятствовать его казни.

– Нет, я не могу сказать больше, чем сказала, Я замужем за военнослужащим с базы. Я не стану разрушать семью. Не могу, и все. Извините.

– Почему вы не рассказали городской полиции или военным криминалистам? – «И почему Купер ничего не сказал нам», одновременно подумал я. – Пожалуйста, не кладите трубку. Погодите.

Женщина тихонько простонала.

– Я звонила капитану Джейкобзу. Я сказала ему. Он никак не использовал эту информацию, эти факты. Я надеюсь, что вы как-то их используете. Эллис Купер не убивал тех женщин. Я не верила, что моего свидетельства будет достаточно, чтобы его спасти. И я... я боюсь последствий.

– Каких последствий? Подумайте о последствиях для сержанта Купера. Его собираются казнить.

Женщина дала отбой. Я не многое мог сказать о ней, но был убежден, что она горько плакала. Я стоял, тупо уставившись на телефонную трубку, не в силах до конца осмыслить услышанное. Только что я беседовал с живым алиби Эллиса Купера – и вот оно улетучилось.

Около пяти часов мы с Сэмпсоном получили потрясающе хорошую новость: нас желал видеть начальник Форт-Брэгга и назначил нам встречу в своем доме, на базе. Нам надлежало быть там ровно в семь тридцать. Генерал Стивен Боуэн обещал уделить нам десять минут, чтобы мы поделились имеющейся у нас информацией касательно этого дела об убийстве. Тем временем Сэмпсон связался по телефону с Центральной тюрьмой и поговорил с сержантом Купером. Тот отрицал, что был в ту ночь с женщиной. Хуже того – Сэмпсон утверждал, что слова Купера звучали не очень убедительно. Но зачем ему было таить от нас правду? Это не имело никакого смысла.

Помещение, занимаемое генералом Боуэном, располагалось в оштукатуренном доме с испанской черепичной крышей, выстроенном, судя по стилю, в 20 – 30-е годы прошлого века. Второй этаж украшала застекленная с трех сторон веранда – там, вероятно, и располагались главные покои.

Именно оттуда, пока мы парковались на полукруглой подъездной дорожке, за нами следил какой-то человек. Уж не сам ли генерал Боуэн?

У парадного входа нас встретил адъютант; офицер представился капитаном Риццо. Штат генерала включал адъютанта из офицеров, второго адъютанта – из рядовых, который являлся частью генеральской охраны, а также исполнял обязанности повара; третьим был шофер, он же телохранитель.

Мы вошли в большой вестибюль, по обеим сторонам которого располагались гостиные. Внутреннее убранство было эклектично и, вероятно, отражало географические перемещения генерала за время его службы. Я заметил искусно выполненный резной шкафчик с выдвижными ящиками – по виду немецкий, расписную японскую ширму с изображением холмов и цветущих вишен, а также старинный буфет, наводивший на мысль о Новой Англии. Капитан Риццо провел нас в маленькую комнату, где уже ожидал генерал Боуэн. Он был в военной форме. Адъютант шепнул мне:

– Я вернусь ровно через десять минут. Генерал хочет поговорить с вами без свидетелей.

– Прошу садиться, – произнес генерал. Он был высок ростом, крепко сложен и возрастом, вероятно, сильно за пятьдесят. Потом поставил руки на видавший виды письменный стол – наверное, сопровождавший его на протяжении большей части карьеры – и соединил пальцы рук. – Как я понимаю, вы приехали сюда, чтобы попытаться возобновить следствие по делу об убийстве, совершенном Купером. Почему вы считаете, что нам следует пересмотреть дело? А также смертный приговор Куперу?

Как можно более лаконично я изложил генералу, что мы выяснили на данный момент, а также наши соображения относительно имеющихся свидетельств и наши ощущения как сыщиков, специализирующихся на расследовании убийств. Боуэн умел слушать и несколько раз перемежал мою речь краткой репликой «интересно». Казалось, он был открыт и внимателен к нашей точке зрения и жадно впитывал новую информацию. Пока что я был полон надежд.

Когда я закончил, он спросил:

– Кто-либо из вас имеет еще что-либо добавить? Если так, сейчас самое время сделать это.

Сэмпсон в присутствии генерала казался необычно тихим и сдержанным.

– Я не хочу распространяться о моих личных чувствах к сержанту Куперу, – наконец заговорил он, – но как детектив не нахожу возможным поверить, что он принес орудие убийства, а также фотографии с места убийства к себе домой.

К нашему удивлению, генерал Боуэн согласился.

– Я тоже, – с готовностью кивнул он. – И тем не менее это произошло. Я тоже не могу понять почему. Но с другой стороны, мне непонятно и то, как может человек зверски убить трех женщин, – а он определенно это сделал. Не могу припомнить худшего случая насилия в мирное время, хотя я, джентльмены, много чего повидал на своем веку. – Генерал подался вперед, наклоняясь к нам через стол. Глаза его сузились, челюсти сурово сжались. – Позвольте мне сказать вам кое-что об этом криминальном деле, чего не говорил никому. Никому. Это только для вас. Когда сержанта Купера будут казнить в Центральной тюрьме в соответствии с законом штата Северная Каролина, я буду там, вместе с семьями убитых женщин. Я с нетерпением жду этой смертельной инъекции. То, что совершил этот зверь, наполняет меня негодованием и отвращением. Ваши десять минут истекли. Теперь убирайтесь вон. Чтобы духу вашего здесь не было.

Его адъютант, капитан Риццо, уже снова стоял в дверях.

Трое слепых мышат впервые за несколько месяцев снова были в Файетвилле, держа путь в Форт-Брэгг. Томас Старки, Браунли Харрис и Уоррен Гриффин были пропущены через КПП на «Типично американской» автостраде. Никаких проблем при этом не возникло. Ведь они приехали на базу по официальному делу; там у них была назначена встреча.

Старки вел темно-синий «субурбан» по территории базы, и все трое необычно притихли. Они не были в Брэгге со времени убийства женщин. Однако нельзя было сказать, что это место изменилось хоть на йоту; в армии перемены происходят очень медленно.

– Что до меня, то я лично вполне мог бы обойтись без этой поездки, – обронил сидящий на заднем сиденье Браунли Харрис.

– Не усложняй, – сказал Старки, как обычно беря на себя командование. – У нас легальная причина здесь находиться. Было бы ошибкой, если бы мы перестали показываться в Брэгге. Не разочаровывай меня.

– Я тебя слышу, – отозвался Харрис. – Но все равно, не нравится мне возвращаться на место преступления. – Он почувствовал, что ситуация требует разрядки. – Вы все знаете «Характеристическую теорию Вооруженных сил Соединенных Штатов»? – спросил он. – Так называемую модель змеи[6].

• Предыдущая
• 9/63
• Следующая