Четверо слепых мышат - Паттерсон Джеймс - Страница 25

• Предыдущая
• 25/63
• Следующая

– Какого черта?! Вы, ребята, военные? – в свою очередь, произнес голос. – Что вы здесь делаете? На Аппалачской тропе?

Старки наконец щелкнул выключателем и своего «Маглайта». Луч выхватил из темноты молодого белого мужчину со спущенными до щиколоток шортами цвета хаки и рулоном туалетной бумаги в руке.

Худой малый, кожа да кости. Длинные черные волосы. На лице дневная щетина. Угрозы он не представлял.

– У нас здесь учения. Простите, что вас потревожили, – сказал Старки сидящему перед ним на корточках молодому человеку. Он чуть усмехнулся, потом обернулся к Харрису: – Кто такой, черт подери?

– Парочка, объект номер три. Блин, они, должно быть, отстали от нашей мишени, от второго номера.

– Ладно. Тогда меняем планы, – сказал Старки. – Беру это на себя.

– Есть, сэр.

Старки почувствовал холод в груди и знал, что остальные, вероятно, тоже. Такое случалось в бою, особенно когда что-то не ладилось. Все чувства обострялись, делались сильнее, ярче. Он предельно четко воспринимал происходящее, даже на периферии зрения. Сердце билось ровно, сильно, уверенно. Старки любил эти глубокие, интенсивные ощущения, предшествующие самому важному моменту.

– Вы не могли бы оставить меня в покое? – огрызнулся не вовремя застигнутый молодой человек. – Не возражаете, парни?

Но тут вдруг последовала новая, еще более яркая вспышка – это Браунли Харрис начал снимать очередной видеофильм.

– Эй, это что, камера, мать вашу?

– Она самая, – ответил Старки. И прыгнул на скрючившегося на корточках беднягу прежде, чем тот понял, что происходит. Потом приподнял жертву за длинные волосы и полоснул по горлу армейским боевым ножом.

– Что собой представляет женщина? – обернулся Гриффин к Харрису, который все снимал и снимал своей ручной камерой.

– Не знаю, ублюдок ты озабоченный. Утром, когда я ходил в разведку, девчонка спала. Я ее не видел.

– Дружок был довольно смазливый, – сказал Гриффин. – Так что я полон надежд в отношении цыпочки. Думаю, мы скоро это узнаем.

И вновь мы Сэмпсоном ехали по автостраде 1-95, и на сей раз наш путь лежал в Харперз-Ферри, штат Западная Виргиния. Неподалеку от этого городка произошло зверское убийство. До сих пор ни ФБР, ни местная полиция не могли уловить в нем ни малейшего смысла. Но зато нам оно было абсолютно понятно. Там побывали наши трое убийц.

Уже довольно давно у нас не было случая вдосталь поговорить. В течение первого часа мы являли собой полицейских. Мы рассуждали о жертвах убийства – двух туристах с Аппалачского маршрута, о возможной связи этого преступления с Эллисом Купером или с убийствами в Аризоне и Нью-Джерси. Мы уже успели прочесть отчеты следователей, ведущих дело. Описания эти наводили ужас и уныние. Молодая пара (обоим было по двадцать с лишним), художник-график и архитектор, были найдены с перерезанными глотками. Невинные люди. Ни смысла, ни причины не прослеживалось в этом преступлении. Ни складу, ни ладу. Оба тела были вымазаны красным, и именно поэтому я получил звонок из ФБР.

– Слушай, давай на время оторвемся от обсуждения увечий, – сказал наконец Сэмпсон. К этому времени мы проехали примерно половину пути.

– Хорошая мысль. Мне тоже требуется перерыв. Скоро нам и так придется окунуться в это дерьмо по самое некуда. Какие еще новости? Как вообще поживаешь? С кем-нибудь встречаешься? – спросил я. – Всерьез? Или для развлечения?

– С Табитой, – сказал он. – С Карой, с Натали, с Ла Ташей. Натали ты знаешь. Она юрист в министерстве жилищного строительства и городского развития. Я слышал, на прошлой неделе приезжала с визитом твоя новая подружка из Сан-Франциско. Инспектор Джамилла Хьюз, отдел убийств.

– Кто тебе об этом рассказал? – рассмеялся я. Лоб Джона собрался складками.

– Дай подумать. Нана сказала. И Дэймон. И Дженни. Может, и маленький Алекс что-то прибавил. Подумываешь снова остепениться? Как я понял, эта Джамилла нечто особенное. Что, слишком горяча для тебя, не удержать?

Я продолжал смеяться.

– Чересчур сильный прессинг, Джон. Каждому так и хочется, чтобы меня опять захомутали. Чтобы я поскорее оправился от своего недавнего горестного прошлого. Вернулся к милой, добропорядочной жизни.

– Что ж, у тебя это неплохо получается. Хороший отец, хороший муж. Вот каким видят тебя люди.

– А ты? Каким ты меня видишь?

– Я тоже вижу эти положительные качества. Но я вижу и оборотную сторону. Понимаешь, одна часть тебя хочет быть старым добрым Клиффом Хакстеблом. Но другая часть – это тот самый большой и страшный одинокий волк. Ты толкуешь о том, чтобы оставить работу в полиции? Может, ты так ты и поступишь. Но в душе ты все равно охотник, Алекс.

Я бросил взгляд на своего друга:

– Кайл Крейг сказал мне то же самое. Почти в тех же словах.

Сэмпсон кивнул:

– Вот видишь! Кайл не дурак. Больной, извращенный ублюдок, но не болван.

– Итак, раз мне настолько нравится охота, то кто же из нас остепенится первым? Ты или я?

– Какое тут может быть состязание? Мои семейные ролевые модели никуда не годятся. Отец ушел, когда мне было три года. Возможно, у него и были на то причины. Мать я тоже видел не часто. Ей было не до меня. В основном таскалась по панели да ширялась. Оба меня колотили. Друг с другом тоже дрались. Отец трижды ломал матери нос.

– Боишься, что из тебя получится плохой отец? – спросил я. – Ты поэтому не обзавелся семьей?

Он поразмыслил над моим вопросом.

– Не то чтобы. Я очень даже люблю детей. Особенно когда они твои собственные. Женщин тоже люблю. Может, в этом и загвоздка – уж слишком я люблю женщин, – заключил Сэмпсон и рассмеялся. – А женщины, похоже, любят меня.

– Во всяком случае, в конце концов, ты хотя бы знаешь о себе правду.

– Ну и отлично. Самопознание – первый шаг к успеху, – широко улыбнулся Сэмпсон. – Сколько я вам должен, доктор Кросс?

– Не беспокойтесь. Я вышлю вам чек.

Впереди показался дорожный знак: «Харперз-Ферри – 2 мили». Именно в этом местечке находился человек, арестованный за убийство.

Бывший армейский офицер, ранее несудимый.

Ныне – баптистский священник.

Меня же интересовало, не видел ли кто поблизости от места преступления троих мужчин подозрительного вида. И не снимал ли один из них все происходящее на видеокамеру.

Мы встретились с преподобным Рисом Тейтом в крохотной комнатке внутри скромного тюремного здания в Харперз-Ферри. Тейт оказался худощавым лысеющим мужчиной с четко выраженными бачками, доходившими до мочек ушей. Он вышел в отставку в 1993 году и теперь возглавлял баптистскую общину в Каупенсе, штат Южная Каролина.

– Преподобный Тейт, не могли бы вы рассказать нам, что произошло вчера с вами на Аппалачской тропе? – спросил я, объяснив, кто мы такие. – Расскажите все, что можете. Мы здесь именно затем, чтобы выслушать ваш рассказ.

Недоверчивые глаза Тейта метались между мной и Сэмпсоном. Он беспрестанно и скорее всего бессознательно скреб себе голову и лицо, обводя рассеянным взглядом маленькую комнату. Он выглядел страшно растерянным. Конечно, он нервничал и был испуган, и я не мог винить его за это, особенно если предположить, что его несправедливо обвиняют в двойном преднамеренном убийстве.

– Быть может, вы сначала ответите на некоторые мои вопросы? – наконец не без усилия выговорил он. – Почему вас заботит случившееся там, на туристской тропе? Я не могу взять в толк. Как и всего остального, что приключилось за последние два дня.

Сэмпсон посмотрел на меня. Он хотел, чтобы я объяснил. Я начал рассказывать Тейту о том, что связывало нас с Эллисом Купером и убийствами близ Форт-Брэгга.

– Вы действительно верите, что сержант Купер был невиновен? – спросил он, когда я умолк.

Я кивнул:

– Да, верим. Мы считаем, что обвинение было ложным, улики сфабрикованы. Но мы еще не знаем, в чем причина. Не знаем, кто это сделал и зачем.

• Предыдущая
• 25/63
• Следующая