Целуй девочек - Паттерсон Джеймс - Страница 61

• Предыдущая
• 61/78
• Следующая

Она долгое время оставалась в сознании. Боролась всеми силами. Она была упрямая, своенравная и гордая, как дьяволица. Но все-таки свет в конце концов для нее померк, как гаснет отслуживший свое кинескоп в старомодном телевизоре. Сначала туманная картинка, потом крошечная световая точка, а потом чернота. Как просто, какая проза.

Они включили свет в спальне, когда все было кончено, чтобы все поклонники Кейт Мактирнан могли всласть наглядеться на нее в последний раз.

Хладнокровное убийство.

Всю дорогу от Дарема до Чепел-Хилла, расстояние между которыми около пяти миль, я не мог унять дрожь в руках и ногах. Даже зубы выбивали тяжелую барабанную дробь.

Наконец на повороте с Чепел-Хилл-стрит на Даремский бульвар мне пришлось съехать на обочину, иначе я бы наверняка влетел в аварию.

Совершенно опустошенный, без сил, я сидел в машине, не выключая фар и тупо уставившись на пляшущую в лучах света пыль и обезумевших насекомых, тучами носившихся в утреннем воздухе.

Я старался дышать глубоко и ровно, пытался хоть как-то взять себя в руки. Было начало шестого, и птицы уже распевали вовсю. Я зажал ладонями уши, чтобы не слышать их веселого гомона. Сэмпсон все еще спал в гостинице. Я про него совсем забыл.

Кейт никогда не боялась Казановы. Даже после похищения она была полностью уверена, что сможет за себя постоять.

Я понимал, что винить себя бессмысленно и глупо, и все же винил. С каких-то пор в течение последних нескольких лет я вдруг перестал вести себя как профессиональный следователь. В чем-то это было неплохо, а в чем-то наоборот. С моей работой сопряжено столько боли и страданий, что пропускать их через себя просто невыносимо. Это был самый надежный и прямой способ поставить на себе крест.

Наконец я заставил себя вывести машину на дорогу и пятнадцать минут спустя подъехал к знакомому дощатому дому в Чепел-Хилле.

Старушкиным закоулком называла Кейт эту улицу. Перед глазами у меня стояло ее лицо, ее милая открытая улыбка, я вспоминал ее горячность и неравнодушие к тому, что она считала для себя важным. В ушах у меня до сих пор звучал ее голос.

Мы с Сэмпсоном были в этом доме менее трех часов назад. Слезы душили меня, душа кричала. Я не мог побороть отчаяние.

Я вспомнил наш последний разговор, когда Кейт сказала: «Пусть попробует сунуться, посмотрим, кто кого».

Черно-белые патрульные автомобили, мрачного вида фургоны «Скорой помощи», телевизионные автобусы уже выстроились по обе стороны асфальтированной улицы. Их было так много, что не осталось ни единого свободного места. Мне до тошноты опротивели эти места преступлений. Казалось, будто половина Чепел-Хилла собралась у дома Кейт.

В тусклом свете раннего утра лица были бледными и хмурыми. Все подавлены и обозлены. Этот университетский городок должен быть и всегда был спокойным, демократичным, короче, безмятежным райским уголком вдали от всего остального безумного и суетливого мира. Поэтому многие и стремились здесь жить. Но всему этому пришел конец. Казанова раз и навсегда изменил здешнюю жизнь.

Я нацепил грязные пыльные солнцезащитные очки, которые лежали без дела на приборном щитке в машине уже несколько месяцев. Раньше их носил Сэмпсон. Потом отдал Деймону, и тот напяливал их, чтобы выглядеть таким же солидным, как Сэмпсон, когда я его за что-нибудь отчитывал. Сейчас и я хотел выглядеть солидным и спокойным.

Когда я подкатил к дому Кейт, ноги у меня подгибались и были словно ватные. Может быть, я и выглядел как спокойный и солидный придурок, но сердце у меня трепыхалось и замирало.

Репортеры то и дело щелкали аппаратами, фотографируя меня. Щелчки камер походили на приглушенные выстрелы. Репортеры бросились ко мне, но я шел не останавливаясь.

– Отвалите, ребята, подобру-поздорову, – предупредил я пару особо назойливых. Серьезное предупреждение. – Сейчас не время. Не теперь!

Но заметно было, что даже репортеры и фотографы потрясены, смущены и растеряны.

На месте этого дикого, малодушного преступления были фэбээровцы и даремская полиция. Я заметил много местных полицейских. Приехали из Дарема и Ник Раскин с Дэйви Сайксом. Сайкс метнул в меня злобный взгляд: ты-то, мол, что тут делаешь?

Кайл Крейг тоже подоспел. Именно он, лично, позвонил мне в гостиницу и сообщил о случившемся.

Кайл подошел ко мне, обнял за плечи и зашептал на ухо:

– Она в очень тяжелом состоянии, Алекс, но держится как-то. Должно быть, очень хочет жить. Ее с минуты на минуту должны вынести. Останься здесь, со мной. Не входи в дом. Поверь, так будет лучше.

Я слушал Крейга и чувствовал, что вот-вот рухну на виду у репортеров и всех знакомых и незнакомых людей. В голове и в сердце творилось Бог знает что. И все-таки я вошел в дом и осмотрел то, что способен был осмотреть.

Он снова приходил к ней в спальню… ворвался прямо туда.

Но что-то было не так… что-то не вырисовывалось… что-то… но что?

Ребята из «Скорой помощи» Медицинского центра Дьюк положили Кейт на специальные носилки для получивших серьезные спинные и мозговые травмы. Ни при каких самых трагических обстоятельствах на моей памяти никого не переносили с такой осторожностью. Лица врачей, выносивших Кейт, были совсем серые. Толпа при их появлении мгновенно смолкла.

– Ее отвезут в Медицинский центр Дьюк. Университетские медики будут возражать, но все-таки это лучшая клиника штата, – сказал мне Кайл. Он старался меня ободрить, успокоить здравыми рассуждениями, и получалось это у него, надо признать, совсем неплохо.

«Что-то не так… какая-то тут загвоздка… Думай. Пытайся сосредоточиться. Это может быть очень важно…» Но сосредоточиться я не мог никак. Пока, во всяком случае.

– Что с Виком Саксом? – спросил я Кайла.

– Он приехал домой около десяти. И до сих пор там… Но утверждать, что он не выходил все это время, мы, пожалуй, не стали бы. Может быть, и проскользнул как-нибудь мимо нас. Вполне вероятно, что у него в доме есть запасной выход. Хотя сомневаюсь.

Я бросил Кайла Крейга и подошел к одному из докторов в белых халатах из университета Дьюк, стоявших рядом с машиной «Скорой помощи». То и дело мелькали вспышки фотокамер. Криминалисты делали «памятные» снимки, сотни снимков места преступления.

– Можно мне поехать с ней?

Доктор грустно покачал головой.

– Нет, сэр, – сказал он, и голос его звучал как при замедленной съемке. – Нет, сэр. В машине могут ехать только члены семьи. Простите, доктор Кросс.

– Сегодня я и есть член ее семьи, – сказал я и, не глядя на него, взобрался в машину сзади. Он не пытался меня остановить. Да и не смог бы.

У меня все тело онемело. Кейт лежала посреди кучи контрольных и реанимационных приборов в тесном помещении санитарной машины. Я боялся, что она умерла, пока я залезал в машину или когда ее выносили из дома.

Я сел с ней рядом и бережно взял в руку самые кончики ее пальцев.

– Это я, Алекс. Я с тобой, – шепнул я ей. – Держись. Ты ведь такая сильная. Вот и теперь держись.

Тот самый врач, который не пускал меня в машину, теперь сел рядом. Он был обязан сообщить мне правила, но не собирался настаивать на их соблюдении. На табличке у него на груди значилось: «Доктор Б. Стрингер, университет Дьюк, бригада „Скорой помощи“. Я был его крупным должником теперь.

– Вы не могли бы мне сказать, какие у Кейт шансы? – спросил я, как только машина плавно тронулась с места, покидая это прибежище ночных кошмаров – Чепел-Хилл.

– Боюсь, на этот вопрос трудно ответить. Чудо уже то, что она до сих пор жива, – объяснил он тихо и вежливо. – Множественные ушибы, переломы, некоторые открытые. Сломаны обе скулы. Возможно, растяжение шейных позвонков. Она, вероятно, прикинулась мертвой. Хватило присутствия духа перехитрить его.

Лицо Кейт было все порезано и распухло. Почти совсем неузнаваемо. И я понимал, что так же обстоит дело с ее телом. Я осторожно прижался щекой к руке Кейт, а машина неслась вперед, к Медицинскому центру Дьюк. У нее хватило присутствия духа перехитрить его? Да, духа у Кейт, конечно, хватало, и все же я не представлял себе, как это могло быть.

• Предыдущая
• 61/78
• Следующая