Целуй девочек - Паттерсон Джеймс - Страница 46

• Предыдущая
• 46/78
• Следующая

Отвечая мне, она от окна не отвернулась. Все еще злилась. Ну что ж, ее право. Я заслужил, наверное, ее гнев.

– Если бы ты действительно был моим другом, черт побери, то послушался бы меня, раз я так беспокоюсь и нервничаю. Несколько часов назад ты попал в автомобильную катастрофу. И пролетел ярдов тридцать по очень крутому склону оврага, приятель.

– Сначала я ударился о дерево. Тогда она повернулась и ткнула мне пальцем в сердце, как кол вогнала.

– Вот именно. Послушай, Алекс, я очень беспокоюсь о тебе, упрямая ты черная задница! Беспокоюсь так, что у меня живот подводит.

– Таких приятных вещей мне давным-давно никто не говорил. Однажды, когда в меня стреляли, Сэмпсон проявил искреннюю заботу. Но длилась она примерно минуты полторы.

Ее карие глаза смотрели на меня в упор сердито и строго.

– Я позволила тебе помочь мне в Северной Каролине. Позволила себя гипнотизировать, Господь тому свидетель. Почему ты не даешь мне помочь тебе здесь? Разреши, Алекс.

– Этому мне еще надо научиться. – Я не кривил душой. – Настоящим полицейским приходится обтяпывать нелегкие дела. И мы терпеть не можем, когда нам помогают. Мы ужасно уверены в себе. И в большинстве случаев нас такое положение вещей устраивает.

– Ах, прекратите нести эту психологическую чушь, доктор! Все это пустые оправдания, они показывают вас не с лучшей стороны.

– А я и есть теперь не с лучшей стороны. Как-никак пережил ужасную катастрофу.

Вот так мы перебранивались во время полета в Лос-Анджелес. Но под конец пути я задремал, положив голову на плечо Кейт. Никаких осложнений. Никакого лишнего багажа. Очень, ну просто очень приятно.

К несчастью, в Калифорнии еще не стемнело, что для всех участников дела не сулило ничего хорошего. Когда мы прибыли в номер Рудольфа в пентхаусе гостиницы «Беверли-Комсток», повсюду суетились люди из полицейского управления Л-А. Из ФБР представителей тоже хватало. Короче, полицейский базар.

Красно-синие сигнальные мигалки заметны были за несколько кварталов. Местная полиция справедливо заимела зуб на фэбээровцев за то, что они так долго держали их в неведении. Ситуация неприятная, вздорная и нервозная. ФБР не впервые столкнулось с местной полицией. На моей памяти такое и в Вашингтоне случалось. И не раз.

Пресса тоже была тут как тут и в полном объеме. Газеты, местное телевидение, радио, даже несколько кинопродюсеров. Я не слишком радовался тому, что многие репортеры узнали меня и Кейт в лицо.

Они бросились к. нам, когда мы пробирались сквозь строй полицейских и заграждения.

– Кейт, всего несколько минут!

– Несколько слов, прошу вас!

– Доктор Кросс, скажите, Рудольф это Джентльмен-Ловелас?

– Что случилось в Биг-Сер?

– Это квартира убийцы?

– Пока никаких комментариев, – отвечал я на все вопросы, стараясь не поднимать головы и глаз.

– Я тоже ничего сказать не могу, – добавила Кейт.

Полиция и ФБР впустили нас в квартиру Джентльмена. Оперативники мельтешили во всех комнатах дорогого номера. Мне показалось, что лос-анджелесские сыщики выглядят несколько дороднее, пижонистой и богаче, чем легавые в других городах.

Комнаты имели несколько пустынный, почти нежилой вид. Мебель по большей части кожаная, но с большим количеством хромированной и мраморной отделки. Никаких округлостей, сплошные углы. Живопись на стенах современная и весьма невыразительная. Что-то под Джексона Поллока и Марка Ротко[21]. И вообще апартаменты походили на музей, только с огромным количеством зеркал и сияющих поверхностей.

Было несколько деталей, вероятно, характерных для Джентльмена.

Я все подмечал. Отмечал. Запоминал.

Буфет в столовой был забит столовым серебром, английским фарфором, настоящей керамикой, дорогими полотняными салфетками. Джентльмен знал толк в сервировке.

На письменном столе лежала стопка гербовой писчей бумаги и конверты с изящным серебристым орнаментом. Всегда и во всем джентльмен.

На кухонном столе я заметил «Карманную винную энциклопедию» Хью Джонсона.

Среди десятка дорогих костюмов висели два смокинга. Шкаф был очень небольшой, узкий и такой аккуратный, что тошнило смотреть. Не шкаф, а храм одежды.

Наш загадочный, загадочный Джентльмен.

Я подошел к Кейт после примерно часовой экскурсии по жилью Джентльмена. Рапорты местной полиции я уже читал. Поговорил с большинством оперативников. Пока что им ничего не удалось обнаружить. Нам всем это казалось совершенно невероятным.

Из центра Лос-Анджелеса привезли самое новомодное лазерное устройство. Рудольф должен был оставить хоть какие-то следы. Но он их не оставил! И в этом до сей поры он более всего походил на Казанову.

– Как ты? – спросил я Кейт. – Мне, наверное, на целый час пришлось предоставить тебя самой себе.

Мы стояли у окна, выходившего на бульвар Уилшайр, а также на лос-анджелесский «Кантри-клаб». Темное пятно площадки для гольфа обрамлял свет множества автомобильных фар и освещенных окон жилых домов. Чуть дальше по улице бросалась в глаза реклама, изображавшая обнаженную модель на кушетке. На вид девочке было лет четырнадцать. «Наваждение», кричала реклама. «Только для муж чин».

– У меня открылось второе или даже третье дыхание, Алекс, – сказала Кейт. – Все ужасы этого мира сразу. Хоть что-нибудь нашли?

Я покачал головой, глядя на наше отражение в темном стекле.

– С ума сойти можно. Рудольф тоже совершает «безупречные» преступления. Криминалисты могут в конечном итоге найти волокна его одежды на каком-нибудь из мест преступлений, но при всем том Рудольф невероятно осторожен. Мне кажется, он знаком с системой судебной экспертизы.

– Об этом теперь немало пишут, большинство врачей отлично усваивает любую техническую информацию.

Я согласился с этим замечанием полностью, потому что и сам уже об этом думал. У Кейт все задатки настоящего детектива. Выглядела она усталой. «Интересно, – подумал я, – как выгляжу я сам? Если так же, как себя чувствую, то дело плохо».

– Даже не говори мне об этом. – Я изобразил улыбку. – В больницу я теперь не поеду. Но и здесь, как мне кажется, делать больше нечего. Мы его упустили, будь все трижды проклято. Мы упустили их обоих.

Из номера Уилла Рудольфа мы вышли только в начале третьего ночи. По нашему времени это пять утра. Я был совсем без сил. Кейт тоже. Мы сами себя называли «братьями по синякам». Обоим досталось.

Слабость, измождение, возможно, внутренние травмы – всего хватало. Я не мог припомнить, чтобы когда-то чувствовал себя ужаснее, да и не желал этого вспоминать. Добравшись до «Холидей-Инн» в Сансет, мы ввалились в первую из наших комнат.

– Ну, как себя чувствуешь? Сказать по правде, ты мне не слишком нравишься. – Кейт снова, как, впрочем, и следовало ожидать, влезла в шкуру больничной сиделки. Кроме того, она была прирожденным оратором. На лбу у нее появлялись морщинки, и вид сразу становился чрезвычайно серьезный, умудренный и устрашающе профессиональный.

– Еще не умер. Но смертельно устал. – Я со стоном опустился на край удобной мягкой постели. – Задницу в конторе отсидел.

– Какой же ты упрямый, Алекс. Вечно строишь из себя крутого столичного сыщика. Ну что ж, тогда я сама тебя осмотрю. И не пытайся мне помешать, иначе сломаю тебе руку и глазом не моргну.

Из одной из своих дорожных сумок Кейт достала стетоскоп и сфигмоманометр. Никакие мои «нет», «не стоит» и даже «ни в коем случае» не помогли бы.

Но все же я вздохнул и попытался:

– Прямо сейчас и тем более здесь никаких осмотров не желаю. – Я изо всех сил старался произнести эти слова как можно решительнее, насколько это вообще было возможно, учитывая обстоятельства.

– Это мы все уже слышали. И видели тоже. – Кейт закатила глаза, нахмурилась… а потом улыбнулась. Нет, даже рассмеялась. Доктор улыбается, у доктора тонкое чувство юмора. Только представьте себе. – Снимайте рубашку, следователь Кросс, – приказала Кейт. – Настал мой час. Час ночи, если точнее.

• Предыдущая
• 46/78
• Следующая