Заморская невеста - Патни Мэри Джо - Страница 44

• Предыдущая
• 44/75
• Следующая

Трот закрыла лицо ладонями, ошеломленная тем, что перед ней вдруг открылся большой новый мир. Ей не верилось, что она, еще вчера бесправная и нищая, вдруг стала партнером владельца влиятельной американской компании.

Догадавшись, о чем она думает, Эллиот произнес:

– Да, свыкнуться с этой мыслью нелегко, но у вас будет пять или шесть месяцев, чтобы подготовиться к роли вдовы Максвелла. Только не спешите, всему свое время.

Всему свое время…

– Мне надо заказать европейскую одежду. У меня нет вещей, кроме тех, что сейчас на мне.

– И чем скорее мы сожжем их, тем лучше. Я знаю местную швею, умеющую шить европейскую одежду. Она примет ваш заказ.

Слуга внес поднос с едой и чайник. Пока Трот ела, Эллиот медленно потягивал чай. Только теперь Трот поняла, как она голодна. Насытившись, она вспомнила:

– Пэн сказал, что через два дня вы уплываете в Сингапур.

Эллиот нахмурился.

– К сожалению, да. Я могу задержаться на один день, но не более.

– Вам незачем менять планы из-за меня. – Трот невесело улыбнулась. – Я сама позабочусь о себе.

– Это ни к чему. Кайл взял вас в жены, чтобы впредь о вас заботились другие.

Вновь готовая расплакаться, Трот отпила чаю.

– Я была бы признательна вам, если бы вы распорядились перевезти тело Кайла сюда, чтобы его похоронили, как подобает, в Англии. Думаю, лучше всего будет обратиться к мистеру Бойнтону, ведь он глава Ост-Индской компании.

– Прекрасная мысль! Бойнтон имеет большее влияние на вице-короля, чем любой другой европеец. Сегодня же встречусь с ним и объясню, в чем дело. Поскольку Максвелл – английский дворянин, компания охотно поможет нам. – Эллиот опять нахмурился. – А Чэнгуа знает, в чем дело? – Увидев, что Трот отрицательно покачала головой, он заметил: – Вы должны сообщить ему.

Конечно, он прав. По пути из Фэнтана Трот мысленно пыталась сочинить письмо. Ей не нравилась роль, выбранная для нее Чэнгуа, но больше его было не в чем упрекнуть – он оказался хорошим опекуном. Трот была благодарна ему за все. И хотя раньше она всегда побаивалась Чэнгуа, теперь испытывала к нему уважение и почти дружеские чувства.

– Я напишу ему перед отъездом из Макао.

– Жить вы, разумеется, будете здесь. – Эллиот погрузился в раздумья. – Сейчас в порту стоит английское судно, оно отплывает в Лондон через неделю. Этого времени вам хватит, чтобы закончить все дела и приобрести необходимые вещи.

Чем раньше, тем лучше. Трот не терпелось покинуть Китай и его призраки. Поднявшись, она спросила:

– В доме найдется комната для гостей? Я очень устала.

– Разумеется. – Эллиот вызвал компрадора и проводил Трот до двери гостиной. – Если вам что-нибудь понадобится – просите, не стесняйтесь.

Трот неуверенно улыбнулась.

– Вы очень добры. Кайл оказал мне неоценимую услугу, женившись на мне из жалости.

Эллиот взял ее за подбородок и вгляделся в лицо, и его глаза вдруг потеплели.

– Нет, Трот Монтгомери, жалость тут ни при чем.

С этим загадочным замечанием он представил ей компрадора и удалился в контору компании. Признательная за то, что Эллиот разделил ее боль и горе, Трот вошла в отведенную ей комнату и повалилась на кровать, не сняв грязные обноски.

Она проспала двадцать часов кряду.

Трот прожила в доме влиятельного человека пятнадцать лет, но на нее это влияние никогда не распространялось. А Эллиот за несколько дней сумел с поразительной продуманностью и быстротой устроить ее будущее. К тому времени как он отплыл в Сингапур – днем позже, чем планировал, – проезд Трот до Лондона был оплачен, а портниха уже шила ее гардероб. Кроме того, Эллиот подготовил письмо в лондонский банк, объясняя, что Трот надлежит получить деньги из прибылей компании, причитающихся Кайлу. Он и вправду сумел отлично позаботиться о ней.

Портниха только сокрушенно качала головой, когда Трот выбирала ткани темных цветов и скромные фасоны. Трот считала, что ей, незаконнорожденной полукровке, при встрече с родными Кайла надлежит выглядеть благопристойно.

Труднее всего оказалось покончить с личными делами. В первую очередь Трот написала Чэнгуа, рассказав о смерти лорда Максвелла и остальных событиях последних недель. Она умоляла Чэнгуа простить ее непослушание, но вовсе не собиралась возвращаться в Кантон, к прежней жизни. Она слишком дорого заплатила за свободу, чтобы терять ее.

Затем она побывала на протестантском кладбище, где покоились ее родители. Тихое, обнесенное стеной, оно больше походило на сад. Отец Трот сам выбирал этот участок земли. Прежде в Макао существовало только одно христианское кладбище – католическое, но ни католики, ни китайцы не позволяли хоронить протестантов на своей территории.

Хью Монтгомери и не предполагал, что вскоре кладбище понадобится ему самому. Он часто вспоминал склеп своей семьи возле церкви, на вершине холма. Но Трот чувствовала, что он не прочь лежать в чужой земле страны, где провел почти все зрелые годы.

– До свидания, папа, – прошептала она, кладя цветы на могилу. – В память о тебе я клянусь побывать в Шотландии. Как я хотела бы, чтобы мы уехали туда вдвоем!

Мать Трот считали христианкой, но она продолжала поклоняться тем богам, молиться которым ее научили в детстве. Обращаясь к ней, Трот произнесла:

– Я заказала табличку с твоим и папиным именами, я буду хранить ее всю жизнь. Твоему духу не придется голодать и страдать от жажды.

Трот зажгла курительные палочки и вставила их в трещины между камнями, рядом с принесенными на могилы спелыми апельсинами. Покидая кладбище, она знала, что больше никогда не увидит его.

И, наконец, Трот пешком дошла до того места, где полуостров Макао суживался, превращался в перешеек, прозванный «стеблем лотоса». Дальше возвышалась стена, которую возвели, чтобы нога европейца не ступала на китайскую землю. По своей воле Трот навсегда оборвала все нити, связывающие ее с местом, где она родилась. Долгое время она молча смотрела на стену, затем повернулась и ушла. Да будет так.

Сегодня Кайла должны были казнить вновь. Он молился, чтобы на этот раз казнь оказалась настоящей.

Услышав залп мушкетов, он приготовился умереть, но когда дым рассеялся, с удивлением обнаружил, что по-прежнему стоит на ногах. Даже если он и был смертельно ранен, потрясение мешало ему ощутить боль.

Затем он перевел взгляд на By Чжона и заметил на его лице злорадную ухмылку. Проклятие! В мушкеты не зарядили пули, только порох и пыжи! Эта мнимая казнь – изощренная, дьявольская пытка, изобретенная By Чжоном!

Кайл еще неподвижно стоял у стены, когда к нему подошел тучный купец Ван и виновато склонил голову.

– By Чжон посоветовался с прорицателем. Сегодня неблагоприятный день для казни фань цюя. В начале новой луны казнь будет совершена по китайскому обычаю.

– Меня обезглавят?

– Очень быстро и безболезненно, – заверил Ван. Кайл предпочел бы, чтобы его расстреляли.

Стараясь не утратить чувства собственного достоинства, он вернулся в тюрьму под конвоем стражников. Возле камеры стражники не упустили случая вновь избить его, а потом толкнули на сырую солому.

До новой луны оставалось три недели.

Чтобы не сойти с ума, Кайл разработал целую систему упражнений, укрепляющих мышцы. Чтобы занять ум, он методично перебирал все знания, полученные в Кембридже, начиная с первого семестра первого курса. Философия, математика, латынь, греческий… Удивительно, как много может вспомнить человек, когда ему больше нечем заняться.

Он избегал воспоминаний о Трот и доме: они причиняли гораздо больше мучений, чем старания вспомнить отрывки из «Одиссеи». Но управлять своими сновидениями он не мог. По ночам рядом с ним лежала нежная и любящая Констанция или милая, искренняя и страстная Трот. А бывало, что во сне он ловил рыбу с Домиником, скакал верхом по холмам Дорнли вместе с отцом и сестрой…

• Предыдущая
• 44/75
• Следующая