Принц Полуночи - Кинсейл Лаура - Страница 13

• Предыдущая
• 13/70
• Следующая

— Я думаю, вы специально подчеркиваете, что вы англичанин. Закутываетесь в национальность как в плащ.

— Просто говорю на другом языке. Я не знаю, где мое место и есть ли оно вообще. Мать моя так и не вернулась в Англию. Мы путешествовали. Венеция, Париж, Тулуза, Рим… Жили там, где она могла найти английского джентльмена и вовлечь его в достаточно отчаянные романтические похождения.

— Вы вели не очень размеренную жизнь, — сказала она.

— Это было довольно весело. Старик Мейтланд посылал деньги на обучение меня фехтованию и верховой езде. В своих письмах регулярно сообщал, какие дьявольские унижения он вынужден терпеть из-за нас. Мать жила на деньги своих покровителей. Именно она и очаровала Тьеполо, чтобы он взял меня к себе. Мы отлично подходили друг другу, maman и я.

Ли допила воду из серебряной чашки и собрала остатки еды:

— Отдадим это волку?

— Да. Оставьте одного каплуна на утро. Другого бросьте Немо. Он не возьмет у вас из рук.

Немо прыгнул на упавшую рядом с ним птицу, схватил ее и улегся за спиной Эс-Ти.

— Что вы здесь делаете? — спросила она.

— Здесь? Я пришел вас спасти.

— Здесь, во Франции. Почему вы скрываетесь? Почему вы не в Англии?

— Я не сбежал. Просто… эмигрировал.

— За вашу голову назначена награда.

— Ну и что? Она ждет тринадцать лет. «Ограбление произведено в понедельник мужчиной в черно-белой маске, с вежливыми манерами, говорящим иногда по-французски, ускакавшим на высоком коне, вороном или темно-кауром». Если бы Англия могла похвастаться такой тайной полицией и постоянной армией, как Франция, джентльменам удачи не было бы так привольно. Ни один свободолюбивый англичанин не потерпит такой тирании, как неукоснительное выполнение законов.

— В самом деле? — промолвила она скупо.

— Настоящая угроза исходит от доносчиков и скупщиков краденого. Если не знать, как вести себя с ними, можно глубоко раскаяться. Надо остерегаться также объявлений о розыске преступников. Такое объявление появилось как-то после одного ограбления. Одна хорошенькая черноглазая голубка решила донести на меня. — Губы его презрительно скривились. — Мисс Элизабет Берфорд. Наверное, я был просто околдован — позволил ей снять с меня маску. Никогда раньше не допускал такого.

— Она дала судье описание вашей внешности? И вы бежали во Францию?

— Конечно, нет. Никто не знал моего имени — может, я и был очарован, но не окончательно растерял мозги. Описание — ерунда, если быстро передвигаться и уверенно врать. Нельзя же повесить человека только за то, что у него необычной формы брови.

— Тогда почему?

— На то были свои причины.

— Какие причины?

— А вы настойчивая, не так ли?

— Почему вы стали разбойником?

— Из озорства. Ради сильных ощущений. А вы думали, ради высокой идеи? В первый раз я заключил пари в двадцать лет. Победил отличного фехтовальщика, выиграл тысячу фунтов, завоевал благосклонность прекрасной дамы и понял, что такая жизнь мне по душе. А вы, мисс Страхан? — спросил он. — Вам что нужно?

— Все очень просто. Мне надо убить человека. Хочу научиться это сделать.

— Какого-нибудь знакомого вам человека? Мужчину, я так понимаю. А может, вы просто ненавидите весь мужской пол?

Она растянулась на траве, а потом приподнялась на локте. Без узкого жилета ее женская фигура проступала отчетливо: изящные округлые бедра, выпуклая грудь. Она вытащила ленту из косички и, встряхнув головой, рассыпала волосы по плечам.

— Одного мужчину. Единственного.

— Почему?

— Он убил мою семью. Мать, отца и двух сестер.

Голос ее не дрогнул, не выдал никаких чувств, Эс-Ти не отрывал глаз от холодного, омытого лунным светом лица.

Он лег рядом, обнял ее и стал гладить шелковистые волосы.

— Если вы собираетесь это сделать, — сказала она ему в самое ухо, — можете продолжать.

Рука его замерла. Сделав глубокий вдох, он перекатился на спину.

— Что вы этим хотите сказать?

— Я не против. Я в долгу перед вами.

— Не нужна мне ваша жалкая благодарность.

Она лежала совершенно неподвижно, словно мираж, созданный бесстрастным лунным светом, такая же безжизненная, как окружавшие их руины. Он даже не слышал ее дыхания.

— Очень жаль, — внезапно заговорила она. — Потому что больше мне вам дать нечего.

Эс-Ти повернулся к ней, вновь прижал к своей груди, уткнувшись лицом в нежный изгиб шеи.

— Ради Бога, не окружай себя стеной, не отгораживайся от меня.

— Я не строю стену, — шепнула она. — Я сама и есть стена.

Он покачивал ее, как ребенка, не зная, что ответить, как расшевелить ее.

— Позволь мне любить тебя. Ты так прекрасна.

— Как вы легко влюбляетесь. — Взгляд ее был устремлен в ночное небо. — И сколько раз это случалось прежде?

Прядь ее черных волос, упавшая на щеку, полностью лишила его рассудка. Он погладил ее по щеке и нежно поцеловал.

— Ни разу. У меня было много женщин. Любовниц. Но никогда не было так, как сейчас. Чувства мои всегда быстро остывали.

Печальная насмешливая улыбка тронула ее губы.

— Я клянусь, — сказал он.

— Глупый человек. Вы даже не знаете, что такое любовь.

Он немного отстранился от нее.

— А вы, конечно, знаете.

— О да, — тихо сказала она. — Я знаю.

— Тогда прошу меня простить. Я не знал, что у вас есть другой.

— Оставьте ваши церемонии. Я полностью свободна от этого романтического вздора. — Она покачала головой, словно ей было жаль его. — Я не влюблена. Не замужем. Даже не девушка. Можете с чистой совестью удовлетворить свои потребности.

Он закрыл глаза. Он чувствовал ее запах — теплый, пьянящий аромат женщины, от которого ему стало нестерпимо жарко.

— Я знаю, что вы хотите переспать со мной. Не будем говорить о любви. У меня много долгов перед вами, которые я хотела бы оплатить. Позвольте мне это. Не страдайте из-за своей галантности.

— Мне ничего не надо. Мне не нужна продажная женщина.

— Вам нужна иллюзия.

— Я люблю тебя. С того самого мгновения, как впервые увидел.

— Вы хотите переспать со мной. Я не буду вам препятствовать.

— Я хочу получить твое сердце!

Она отвела глаза.

— Вы зря растрачиваете себя, чтобы быть разбойником. Мне кажется, из вас вышел бы пылкий трубадур.

Все шло не так, как надо. Она реагировала совсем по-другому. Ему хотелось затащить ее в траву и целовать, пока она не станет податливой, нетерпеливой, беспомощной в своем страстном желании, как и должно быть в любви.

— Я ведь не безмозглый жеребец. Мне не нужно, чтобы меня обслужили, как жеребца.

Она подняла руку и коснулась его щеки, медленно провела пальцем по подбородку и губам. Дыхание его участилось.

— Не отказывайте себе в этом, — прошептала она. — Не ждите ответного чувства, которое я не могу вам дать.

Пальцы ее скользнули вниз, оставив прохладный след на его шее и груди, затем медленно приблизились к вороту собственной рубашки, она распахнула его, обнажив белоснежную шею.

— Проклятие. — Тихий несчастный возглас вырвался из его груди. — Будьте вы прокляты.

Ли медленными движениями стягивала рубашку — умышленное кокетство соблазнительницы. Он почувствовал гнев — и испытал отчаяние. Ткань соскользнула с мягкой округлой груди. Жар охватил его. Она закинула руки за голову. Это томное движение приподняло ее тело, словно приготавливая к жертвоприношению. Это тело прекрасно: тонкая талия, упругая грудь, дрогнувшая, когда Ли потянулась. Он зачарованно смотрел на ее совершенные формы, загадочную игру на них лунного света и глубоких теней.

— Я же сказал, этого мне не надо. Нельзя же нам так поступать с собой.

Ли продолжала неподвижно лежать с закрытыми глазами, бесстыдно предлагая себя. В лунном свете она казалась языческой богиней, способной через мгновение проснуться и закружиться в танце с Дионисом, а потом с беззаботностью дочери природы упасть с ним в заросли травы.

• Предыдущая
• 13/70
• Следующая