Лепестки на ветру - Патни Мэри Джо - Страница 8

• Предыдущая
• 8/80
• Следующая

Прошло немало времени, прежде чем Марго сумела справиться со своими чувствами и поднять голову. Глаза ее все еще блестели от слез.

— Вторым покойником был Вилли, ординарец отца, — произнесла она тихо. — Он был коротышкой, примерно одного роста со мной. Они… не сдались без боя и дорого отдали свои жизни.

Марго встала и подошла к окну, отдернув тяжелые задрапированные портьеры. Глядя вниз, на бульвар, продолжила:

— Дядя Вилли стал почти членом нашей семьи. Он учил меня бросать кости и передергивать карты. Представляю, как рассердился бы отец, узнай он об этом.

Лицо Марго осветила слабая улыбка.

— Я рада, что Вилли похоронен в Англии. Наверняка в последний час его тяготила мысль о том, что он навечно останется в чужой земле. Я собиралась перевезти в Англию и его останки, но ты опередил меня.

Когда она вновь повернулась к Рейфу лицом, в ней уже не было прежней враждебности.

— Почему ты так поступил? Ведь это было нелегко. Действительно, даже при его молодости и богатстве задача оказалась не из легких. Рейф приехал во Францию с тайной мыслью отыскать Марго, и даже когда война вспыхнула вновь, он не стал торопиться с возвращением на родину.

Как раз тогда, когда перемирие закончилось, новости о гибели полковника и его дочери достигли Парижа. Другой, более трусливый, на месте герцога поспешил бы в Лондон, чтобы не оказаться заложником в стане врага, но ради Марго Рейф готов был пойти на все. Он отправил слуг в Англию, а сам в одиночестве проехал через враждебную Францию. Его выручало прекрасное владение языком: французы принимали герцога за своего.

Рейфу потребовалось несколько недель, чтобы отыскать могилы. Возвращаясь в Англию со скорбным грузом, он ехал окольными путями: перевалив через Пиренеи, пробрался в Испанию, а оттуда морем — так было безопаснее.

Тела были захоронены в фамильном склепе Эштонов в Лестеншире. Своими руками Рейф посадил на могиле любимой желтые нарциссы в память об их встрече, произошедшей весной, во время цветения этих нежных растений. Но об этом он предпочитал умолчать. Теперь, в свете сегодняшних событий, его тогдашние действия могли показаться не только слезливо-сентиментальными, но и просто смехотворными. Подумать только, он поливал слезами могилу дядюшки Вилли.

.Рейф спрашивал себя, где могла быть Марго, пока он рыскал по Гаскони. Может быть, она была ранена или находилась в заточении? Если бы он знал, что любимая не умерла, мог ли отыскать ее и увезти на родину? Однако теперь об этом поздно гадать, поэтому Рейфу оставалось только сказать:

— Я больше ничего не мог для тебя сделать. Извиняться было поздно.

Помолчав, она спросила:

— Почему ты решил, что должен извиняться?

— Потому что я очень некрасиво себя вел. — И, пожав плечами, добавил:

— Чем больше проходит времени, тем более неприглядным кажется мое поведение.

Марго глубоко вздохнула. Надо было догадаться, что разговор пойдет совсем не по сценарию. Рейф Уайтборн всегда мог отыскать в ней самые уязвимые места. Такая чувствительность была вполне уместна, когда они были совсем юными и любили друг друга, но сейчас любовь ушла, и это становилось просто невыносимым. В голове Марго пронеслась мысль о том, что Рейф мог сыграть на ее чувствах только затем, чтобы принудить ее остаться. Собрав остатки хладнокровия, Марго как можно спокойнее сказала:

— Весьма тебе признательна.

Его вежливый, ни к чему не обязывающий поклон подействовал на нее так, как не могли бы подействовать никакие уговоры. Марго была обезоружена.

— Не стоит благодарности, — спокойно ответил он. — Мне кажется, я сделал это скорее для себя, чем для тебя.

— Ну что ж, — сдалась Марго, — можешь передать лорду Стрэтмору, что я остаюсь. Надеюсь, это тебя удовлетворит?

Рейф намеренно не стал демонстрировать свою радость.

— Хорошо, — по-деловому сказал он, — особенно принимая во внимание то специальное задание, которое приготовил для тебя лорд Стрэтмор.

— В самом деле? — Марго вернулась в кресло. — Ив чем же оно состоит?

— До него дошли сведения о готовящемся заговоре против одного весьма важного лица, участвующего в мирной конференции. Он хотел бы, чтобы ты быстро и умело, как это тебе свойственно, обнаружила заговорщика.

Марго нахмурилась, позабыв о своих же рассуждениях.

— Три недели назад раскрыт заговор против короля, русского царя и Веллингтона. Может быть, это отзвук тех событий?

— Нет, Люсьен в курсе того заговора. Похоже, тут совсем другое. Что особенно тревожно, заговорщики — в числе самой делегации, а это не только усиливает риск дезинформации, но и приближает их к жертвам.

Рейф достал из кармана скрепленный печатью свиток и подал его Марго.

— Здесь Люсьен разъясняет свою позицию. Марго протянула руку к свитку, и он словно растворился в воздухе.

— Ты его прочел? — спросила она.

— Конечно, нет. Он же адресован тебе, — ответил Рейф, удивленно приподняв бровь.

— Ты никогда не станешь шпионом! — презрительно бросила Марго.

— Совершенно верно, — мягко парировал Рейф, однако искорка гнева уже проглядывала в его глазах. — Я никогда не достигну твоего таланта лжи и предательства.

Марго резко выпрямилась, обидные слова готовы были сорваться с ее уст, но она сдержалась. Маленькая ножка взмыла вверх, и бархатная туфелька упала на пол. Воспоминания о событиях двенадцатилетней давности встали перед ней как наяву. Нет, она не даст волю гневу, прошлое ушло, и обиды исчезли вместе с ним.

— Конечно, нет, — сказала Марго. — Твоя небесная покровительница одарила тебя другими талантами — упрямством и самонадеянностью.

Их взгляды встретились: эти двое, разозленные, разгоряченные, готовы были умереть, но не уступить.

И тем не менее Рейф уступил. Наверное, потому, что в благополучном исходе встречи он был заинтересован больше.

— Ты, как всегда, права, — сказал Рейф, наступая на горло собственной гордости. — Я никогда и не претендовал на исключительные душевные качества. Однако вернемся к делу. Как по-твоему, Люсьен прав или все это только домыслы?

Марго даже обрадовалась такому повороту. Готовые хлынуть через край эмоции улеглись.

— Ничего конкретного сказать не могу, но, кое-что странное наблюдается: например, радикалы как-то присмирели. Едва ли они, принимая во внимание, что большую часть партии составляет молодежь, готовы так легко расстаться со своими революционными идеалами. Кстати, ты что, хорошо знаком с лордом Стрэтмором? — спросила она с любопытством.

— Очень хорошо, можно сказать, мы близкие люди. Помнишь, ты любила подшучивать над моим членством в «Падших ангелах»? Так вот, Люсьен — тоже один из нас. Я немного старше моих друзей, поэтому окончил Оксфорд годом раньше, чем они. Тогда, в Лондоне, ты и не встретилась с остальными — они еще учились в университете.

Марго встречалась с лордом Стрэтмором всего дважды, хотя работала на него несколько лет, и эти встречи произвели на нее сильное впечатление. Странно было узнать, что лорд Стрэтмор и Рейф — близкие друзья. Мир тесен, не зря говорят.

— Насколько я помню, вы придумали себе такое название из-за странного несоответствия ангельской внешности всех четверых поистине сатанинским деяниям.

Надежда смутить Рейфа провалилась. В ответ он лишь улыбнулся.

— Юности свойственно впадать в крайности. И в том и в другом случае налицо явное преувеличение.

Марго с силой сжала веер. Может, относительно поступков он и прав, но насчет внешности — никакого преувеличения. И в двадцать один Рейф был поразительно хорош собой, но сейчас от природы великолепный стан налился силой, лицо стало более волевым, осанка приобрела властность. Унаследовав от матери-итальянки черный цвет волос и смуглую кожу, глазами он пошел в отца. Как могла она позабыть этот впечатляющий контраст смуглого лица и ясных прозрачно-серых глаз!

Марго понадеялась на то, что с годами выработала в себе иммунитет против его обаяния, но, увы, надежды не сбылись. И что хуже всего, теперь она уже не была невинной девушкой, она была женщиной, кое-что понимавшей и в страсти, и в томлении… Дай Бог им больше никогда не видеться, подумала Марго, вставая. Она была перед ним безоружной.

• Предыдущая
• 8/80
• Следующая