День без смерти (сборник) - Кудрявцев Леонид Викторович - Страница 56

Постепенно рельеф становился все более пологим и наконец под ним оказалась горизонтальная площадка, а ветер усилился настолько, что порывы угрожала оторвать Раста от купола и сбросить во мрак. До. полз! Добрался! У него хватило сил поднять голову, и привыкшие ко тьме глаза различили вдали трубчатые конструкции и сотрясаемые ветром плоскости хлорофилловых плантаций, а еще дальше темные необозримые массы окружающего Город леса.

Сильный порыв ветра толкнул его в бок, он перевернулся на спину, раскинувшись, цепляясь за ближайшую деревянную балку, чтобы не быть унесенным прочь. Если бы Раст не был измотан до последнего предела, его ожидал бы неминуемый шок, ибо он никогда не видел звезд, а Знар забыл предупредить об их существовании. Поэтому Раст проста лежал в смертельном оцепенении и безучастно глядел ввысь, а ночь разглядывала его миллионами ярких, мигающих глаз. Раст провалился в полусон, полуобморок, и в его голове тут же загрохотали чужие голоса.

— …неутешительная картина… вес так пессимистично — разум стремится к самоубийству…

— Ну, не так все мрачно. Я сказал, что есть тенденция к самоустранению, а это еще не самоубийство. К тому же это лишь одна сторона процесса.

— Есть и другая?

— Конечно. Вот нисходящая линия: разум — рассудок — рефлекс — инстинкт… Нечто трепетное и живое, горячее, подвижное, постепенно остывает, затвердевает, одевается в жесткий костяной панцирь, умирает… А потом возрождается, как Феникс…

— Каким же образом?

— Не забывайте, что разум — орудие выживания. Животное стало разумным, чтобы выжить. Развитый мозг потребовался, чтобы лучшим образом реагировать на изменения среды, на внешнюю угрозу. Но вот среда преобразована, внешней угрозы нет, и разум, это острое оружие, постепенно притупляется, погружается в спячку и… и теперь ему грозит внутренняя опасность — опасность деградации, вырождения в инстинкт. И тут же срабатывает механизм защиты — раз есть опасность, разум обязан пробудиться. Ему ведь все равно — внешняя угроза или внутренняя. Главное — опасность.

— Но как же конкретно работает этот защитный механизм?

— Могу привести аналогию из теории вероятностей. Есть там одна теорема. Допустим, имеется некая система, состоящая из множества элементов, и каждый элемент характеризуется неким численным параметром. Параметры могут принимать совершенно разные значения. Так вот, когда значения параметров начинают стремиться к какому-то одному к тому же числу, то есть элементы теряют свою индивидуальность, то повышается вероятность появления флюктуации. Это значит, что параметры каких-то, немногих элементов станут резко отличаться от общего, среднего значения.

— И что это означает на языке социологии?

— Если общество превращается в хорошо отлаженный механизм, а его члены — в лишенные индивидуальности винтики, резко повышается вероятность, появления гениев, пророков, бьющих тревогу, не дающих социуму впасть в окончательную спячку.

— Пророки? Это уже что-то из области мистики.

— Не придавайте слишком большого значения термину. Можно сказать так: личности с обостренным чувством будущего, наделенные вторым виденьем, даром улавливать смутные картины будущего. Может, они не умеют правильно эти картины интерпретировать, но они пытаются заразить своей тревогой окружающих.

— Все равно пессимистично. Что может одиночка., пусть даже и гений? Вы не хуже меня знаете, как принято поступать с пророками, особенно если они предсказывают неприятности.

Раст очнулся, когда взошло солнце. Ощущал он себя так, как будто весь вчерашний день его избивали дубинками. Он лежал на спине, бездумно пялился в глубокую синеву и чувствовал, как под Действием солнечного тепла в закоченевшее тело возвращается жизнь. Не хотелось ни о чем думать, ничего не хотелось делать. Лежать бы так и лежать и смотреть на чистое, синее небо. Никакой тени над головой, никакой угрозы. Он вздрогнул. Тень! Где…

Он не успел завершить мысль, а тень уже нависла над ним — черная, отчетливо видимая, жуткая и совсем, совсем близкая. Она была, она угрожала…

Раст схватил валяющийся рядом меч, вскочил огляделся. Приметы, названные Знаром совпадали. То, что он искал, где-то здесь… Он принялся лихорадочно долбить свод купола вокруг себя. После очередного удара меч провалился в пустоту. Несколькими ударами расширил лаз, перебросил перевязь, меча через плечо и погрузился в узкий туннель Он спускался с максимальной скоростью, цепляясь за выдолбленные в стенках туннеля лунки, порою почти, застревая в самых узких местах. Вскоре слабое, светлое пятнышко дня осталось далеко вверху. Ему снова стало холодно, но он знал, что это не от сырости и темноты, а от страха. Тень сегодня нависала слишком, слишком низко.

Когда погас последний слабый лучик света, туннель внезапно расширился, и нога Раста не нащупала очередной выбоины. Он тщетно пытался разглядеть хоть что-либо под собой, сделал неловкое движение — и сорвался вниз.

К счастью, высота оказалась не слишком большой. Раст плюхнулся на твердый пол и сразу же вскочил. Не видно было ни зги! Вытянув вперед руки, он сделал пару шагов и уткнулся в стену. Передвигаясь наощупь, быстро понял, что попал в очень небольшое, замкнутое помещение. И никакого намека на выход, кроме верхнего, который теперь был недоступен. Раст еще раз пошел вдоль стены, через небольшие интервалы пробуя ее мечом. Звук ударов был безнадежно глухой, но вот стена отозвалась гулко и протяжно… Раст ударил в это место сильнее и меч пробил тонкую перегородку насквозь. Еще несколько яростных ударов — и Раст вместе с остатками стены вывалился в соседнее помещение, с трудом удержавшись на ногах.

Он замер. Стены вокруг светились приглушенным розоватым светом. Пол был покрыт узорными подстилками, а на них во множестве валялись незнакомые ари. Все спали. Никто не заметил его появления. Раст расслабился и, держа меч наготове, пошел к. дальнему краю комнаты, где светился голубоватым сиянием вход. Он осторожно ступал между спящим, телами. Тут и там его взгляд натыкался на остатки пищи, недоеденной или почти нетронутой. Он узнал только квил, всего остального и в глаза никогда не видел! И повсюду, повсюду лиственные корзинки с кристалликами для сладких грез, и кристаллики тоже были самые разные: янтарные, желтые, золотые, бурые, темно-коричневые, пурпурные. Раст никогда не подозревал о существовании такого разнообразия.

У выхода он остановился, пораженный внезапным приступом малодушия. Сейчас перед ним должна была открыться истина, сейчас ему предстоит узнать, не напрасны ли были все его усилия. Для этого надо сделать всего лишь шаг. А он боялся сделать этот шаг.

Почему? Что-то необычайно тревожило его.

Тень? Ну да, да — это само собой. Она, казалось, легла уже ему на плечи, пронизывая страхом все уровни Хэйанко. (Неужели по-прежнему только он один чувствует ее приближение?..)

Но было еще что-то, кроме тени, что обеспокоило его, и он вдруг понял, что уже знает ответ — знает, что ждет его впереди. Они со Знаром ошиблись и сделали неправильный выбор — это не резиденция Верховного Ари. Но почему он так в этом уверен? Ответ возник в мозгу почти одновременно с вопросом. Психополе. Даже их дюжинный Стад излучал психополе, несущее повышенный заряд энергии и авторитета. В резиденции, где обитает Верховный Ари в окружении Всевидящих Мудрых, психополе должно достигать высшей степени напряженности. Попадая в его сферу, простой ари должен был трепетать от благоговейного ужаса и священного экстаза. Здесь же — самый обычный фон.

Как бы в ответ на его мысли, мимо входного проема прошла в голубом сиянии вереница каких-то бледных ари, и каждый из них осторожно тащил в руках нечто овальное, живое, мягкое и медленно пульсирующее. Это похоже на зародышей, из которых позже, в инкубаторе, вырастут маленькие ари!

Сомнений не оставалось. Раст подождал, пока последний из вереницы не скроется с глаз, и вышел в заполненный голубым светом огромный зал. Сладкую Жуть испытывал бы он в другое время от мысли, что сейчас прикоснется к самой жгучей тайне Хэйанко л увидит место, где возникает новая жизнь. Но сейчас Раст ощущал только беспредельную опустошенность и равнодушно оглядывал обширный зал с низким потолками…