Дневник одного тела - Пеннак Даниэль - Страница 10
- Предыдущая
- 10/71
- Следующая
Получается, если отвлечь сознание от боли, раненый ничего не почувствует. Виолетт сказала, что придумала этот трюк, когда лечила Манеса в детстве. А что, Манес был такой неженка? Она улыбнулась: Даже Манес был когда-то маленьким мальчиком.
* * *
14 лет, 10 месяцев, 20 дней
Вторник, 30 августа 1938 года
Пошел ложиться спать и нашел у себя в постели Тижо. Он все же залез по этой веревке! Мне не хватило духу выгнать его. Да и как это сделать? Пришлось бы связать его по рукам и ногам и спустить вниз на веревке! Он дрыхнет как щенок. Бежит куда-то во сне и поскуливает. И как младенец тоже. Его и пушкой не разбудишь. У меня вот сон всегда был чуткий. Даже если я страшно устал, мое сознание всегда начеку, точно часовой. А когда просыпаюсь, сердце у меня из груди как будто вырывают щипцами! Ты – точно как твоя мать, говорит Франсуаз, напридумываешь ужасов. Это правда. Но здесь гораздо меньше, чем дома.
* * *
14 лет, 10 месяцев, 23 дня
Пятница, 2 сентября 1938 года
Виолетт застала меня голым в тазу. Я отмывался после сбора ежевики. Руки у меня были по локоть красные – как у убийцы. Она оглядела меня: я смотрю, у тебя травка проросла вокруг фонтанчика! – (Никто никогда не говорит о волосах, которые растут у нас на теле. Только Виолетт.) Под мышками тоже есть? Я поднял руки, чтобы она сама убедилась. Она теперь плохо знает мое тело. Я уже почти три года моюсь сам. Вы вырастаете, и ваши сокровенные места становятся неизвестны самым близким людям, тем, кто знает вас лучше всех. Все становится тайным. А потом вы умираете, и все снова становится явным. Когда умер папа, его обмывала Виолетт.
* * *
14 лет, 10 месяцев, 25 дней
Воскресенье, 4 сентября 1938 года
Манес посоветовал мне заняться боксом. Ты гибкий, быстро бегаешь, у тебя хорошие мускулы, когда подрастешь, у тебя будут длинные руки, надо заниматься боксом. Сам он был чемпионом, когда служил в армии. Самое интересное в боксе – уклон. Манес нарисовал на земляном полу амбара следы ног – одни против других. Мы встали каждый на свой след, и я должен был достать до него кулаками. Ну, давай, ударь меня, попробуй меня достать. Это такая игра. Я стою на своих следах, он – на своих, на расстоянии вытянутой руки, и я должен попытаться ударить его. А мне не достать. Ну никак. Сначала я действовал потихоньку, но он все время повторял: быстрее! сильнее! быстрее! бей что есть силы! Попробуй достать меня! Еще! Еще! Ничего не получается. Он уворачивается от любых ударов. То отклоняется назад, и я, даже вытянув руку во всю длину (до боли в локте), все равно не могу достать его кулаком, то пригибается, и мой кулак проходит над ним (отчего я теряю равновесие); то поворачивается вполоборота, и я молочу рядом с ним (при этом мне приходится сойти с нарисованных следов). Иногда, чтобы уклониться, ему достаточно повернуть лицо в ту или другую сторону. И я опять промахиваюсь. Совсем чуть-чуть – но промахиваюсь. И все это он проделывает, сцепив руки за спиной и не сходя с нарисованных на земле следов. А я молочу кулаками по воздуху. Иногда я делаю вид, что сейчас ударю в одну сторону, а сам бью в другую, тогда он уклоняется со смехом: «Хитрюга! Ну, давай, давай!» Боксировать с призраком страшно утомительно. Ты еле дышишь, у тебя все болит – плечи, локти, связки на ногах, ты нервничаешь и выбиваешься из сил. И вот тут-то противник переходит в контратаку. Двумя-тремя мягкими, кошачьими ударами Манес касается моей печени, подбородка и носа. Он невообразимо гибок, а какая скорость! А Виолетт говорит, что с 1923 года – год его службы в армии и моего рождения – он вдвое прибавил в объеме.
* * *
14 лет, 10 месяцев, 27 дней
Вторник, 6 сентября 1938 года
Кому сказать, что пятилетний ребенок залезает по веревке на высоту четырех метров? Никто же не поверит. Тем не менее Тижо проделывает это каждый вечер. В остальном он просто паинька. Засыпает сразу после сказки. А проснувшись, молотит вместе со мной по мешку с опилками, который Манес подвесил к моей балке. Он нарисовал на нем углем свою физиономию. Сотри меня. Это такое задание. Надо, чтобы от тренировок рисунок стерся. А похоже, у него получилось! Копна волос, брови, усы – точно, Манес!
* * *
14 лет, 10 месяцев, 28 дней
Среда, 7 сентября 1938 года
Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла, Виолетт умерла. Конец.
ЗАМЕТКА ДЛЯ ЛИЗОН
...
Милая моя Лизон!
Следующую тетрадь ты опять можешь пропустить. Там ты найдешь только эту фразу, которая повторяется бессчетное количество раз. Виолетт действительно умерла. А для мальчика, каким я был тогда, она не должна была умирать. Понимаешь, она была под моей защитой. Та сила, которую я черпал у нее, из ее старых сил, сделала меня ее естественным защитником и покровителем. Пока я был рядом, с ней ничего не могло случиться. А она все равно умерла. Умерла, хотя я был рядом. Я один. Единственный свидетель ее смерти. Это случилось однажды днем, когда я, поднимаясь против течения реки, поймал пять форелей, а она ждала меня, сидя на красном складном полотняном стульчике (это она научила меня ловить форель голыми руками: прижимай ее как следует к камням, а змей не бойся – маленькие твари больших не едят). Я бросил к ней в корзину пять рыбин, живых (она сама убивала их быстрым ударом о камень), а она умерла. На шестой рыбине. Она лежала, задыхаясь, рядом со стульчиком, ловя ртом воздух, совсем как форель, которую я выронил, бросившись к ней, стал звать ее по имени, стучать по спине, думая, что она чем-то подавилась, я расстегнул на ней платье, намочил свою рубаху в реке, чтобы сделать ей холодный компресс, и все это время она пыталась восстановить дыхание, хватала ртом воздух, а он душил ее – тот самый воздух, который должен был ее спасти, душил ее, в глазах у нее застыло удивление от этого предательства со стороны жизни, а руки цеплялись за меня, как цепляется за последнюю соломинку утопающий; она ничего не могла сказать, даже что умирает, только эти ледяные пальцы, этот сдавленный крик, эта зияющая дыра – дыхательное горло, эта хриплая, синеющая смерть, ибо она умирала, и мы оба это понимали. Виолетт, не умирай! Вот что я кричал. Не «На помощь!», не «Сюда!» – а «Виолетт, не умирай!», я повторял это снова и снова до того мига, пока не перестал видеть себя в ее глазах, когда эти глаза, такие близкие, перестали смотреть на что бы то ни было, когда она вдруг отяжелела у меня на руках тяжестью мертвого тела. После этого мы не двинулись с места. Задушивший ее воздух вышел из нее, и день для меня померк. Когда Робер с Марианной нашли нас, та форель была еще жива.
- Предыдущая
- 10/71
- Следующая
