Сокровища Империи - Чекрыгин Егор - Страница 45
- Предыдущая
- 45/70
- Следующая
Но все они как могли вносили свою долю в силу и величие этого города. Кто своими ратными подвигами, кто хитроумными интригами, кто знаниями, а кто талантами. Украшали его улицы прекрасными домами, а дома — удивительными фресками и статуями, или просто воспевали этот город в своих творениях…
Увы, Старая Империя давно пала. Кто-то считал, что под собственной тяжестью, кто-то винил в этом испортившиеся нравы, кто-то полагал, что это — козни врагов или даже богов, не сумевших сдержать своей зависти при виде подобного великолепия…
Но имперская столица продолжала жить. Уже не такая богатая. Не настолько привлекательная для честолюбивых гениев со всех уголков земли. Но все еще великая и ведущая себя так, будто по-прежнему управляет миром.
В Старую Мооскаа компания тоореданцев въехала уже довольно поздно вечером. Однако, оправдывая одно из своих прозвищ — город, который никогда не спит, — великая столица была полна жизни. Центральные улицы освещались фонарями, озаряющими вывески лавок, кажется не собирающихся закрываться до тех пор, пока последний потенциальный покупатель не расстанется с последней медной монеткой в своем кошельке. А зазывалы едва ли не бросались под колеса проезжающих мимо карет с требованием посетить именно их лавку или поселиться именно в их гостинице.
Если бы не излишняя назойливость, это, пожалуй, можно было бы даже счесть удобным. Именно так путешественники выбрали для себя место обитания, соблазнившись выкриками: «Изумительные номера! Чудесный стол! Рядом с университетом!»
Стол, и правда, был вполне неплох. Особенно если учитывать то, что еду вновь вселившимся постояльцам подали едва ли не ночью, когда в Фааркооне, да и в иных местах путника бы и на порог не пустили, велев приходить завтра. Но и цены за эту еду были как праздничный банкет в Фааркооне.
Примерно так же обстояли дела и с номерами. Однако привыкшие к тесным каютам тооредаанцы особой придирчивостью не страдали, а сразу рухнули в кровати, торопясь выспаться перед завтрашним днем. А утром, едва позавтракав, поспешили в университет. Причем все, включая Гаарза и Одивию Ваксай.
Это был целый город в городе. Со своими чиновниками, правилами, законами и судьями. И со своей совершенно особой атмосферой — чопорной и важной в центре, в зоне учебных корпусов, и разухабисто-разгильдяйской ближе к окраине, в казармах и съемных домах студентов, а также в многочисленных кабачках и на засеянных травой площадках между ними, где учащиеся сидели прямо на земле, не то изображая из себя неких туземцев, не то своих древних предшественников — самых первых студентов университета, которые по части дикости, пожалуй, могли бы дать фору любому современному дикарю. Тем значительнее был виден путь, который прошло человечество благодаря в том числе и той сокровищнице и приумножателю знаний, каковым во все времена слыл университет Старой Мооскаа.
Поскольку времени до назначенного «дружеского поединка» было еще вполне достаточно, почтеннейшему Йооргу не составило труда уговорить друзей сопроводить его до кафедры древних языков. Тем более профессор обещал показать «нечто действительно уникальное».
Маленькая загвоздка — как разобраться во всем этом лабиринте зданий и улиц — разрешилась очень просто. Один из сидящих на земле с унылым лицом вечно нищих студентов за не слишком большую мзду с удовольствием вызвался сопроводить их, какой выразился: «Куда угодно, хоть в стойло Небесного Верблюда, а лекции по такому случаю можно и пропустить».
Здание, к которому он их в результате привел, и правда, вполне могло бы быть этим легендарным стойлом — настолько древним оно выглядело.
— Ага, — подтвердил студент, радостно тискающий в руках свой кошелек, в котором, кажется, впервые за долгое время появились хоть какие-то монетки. — Самое старое здание! Две с лишним тысячи лет. Построено на том самом месте!
— Каком том самом? — поинтересовался было Ренки, но почтеннейший Йоорг яростно зашипел, замахал руками, будто пытаясь загнать обратно едва не сорвавшиеся с губ студента слова, и потребовал, чтобы вся компания следовала за ним.
Проследовали они прямо в холл здания, посреди которого стояло не очень понятное сооружение — мощная клетка из толстых стальных прутьев с целым набором замков на крайне узеньких дверях.
Сначала Ренки подумал, что внутри сидит какой-то зверь. Не очень большой, но очень опасный, судя по размеру клетки и толщине прутьев. Но, подойдя ближе, увидел там нечто другое.
— Вот! — с необычайной гордостью сказал профессор Йоорг, тыкая пальцем между прутьями клетки. — Тот самый Котел знаний. Символ университета Старой Мооскаа и вообще всех университетов в мире! Причем самый что ни на есть подлинный! По легенде — военный трофей ваших любимых Лга'нхи и Манаун'дака!
— Хм… — живо откликнулся оу Готор, приникая лицом к прутьям. — Хотите сказать, что этой посудинке больше трех тысяч лет? А почему в клетке? В чем провинилась несчастная кастрюлька?
— Я попросил бы вас, сударь, поуважительней! — недовольно поморщился почтеннейший Йоорг, которому тут его профессорская мантия словно бы придала дополнительной смелости и самоуверенности.
— Гы-гы, сударь, — лыбясь во весь рот, влез в разговор студент. — То не, как вы изящно изволили выразиться, «кастрюлька провинилась», то — свидетельство вопиющего пренебрежения деканатом praesumptio innocentiae, то есть презумпцией невиновности. Всего лишь из-за того, что несколько раз студенты одалживали Великий котел для своих невинных забав, администрация нашего университета склонна подозревать всех остальных учащихся в воровстве и предрасположенности к хулиганским выходкам.
— Традиция есть такая, — опять поморщился профессор. — По окончании учебного года выкрадывать такой вот котел, который есть в любом университете, наполнять его до краев вином и давать каждому студенту «приобщиться к знаниям». Крайне дурная забава, — нравоучительным тоном и даже строго погрозив кому-то пальцем, продолжил почтеннейший Йоорг, но в глазах его на долю секунды мелькнула этакая искорка, показывающая, что и он в свое время был не чужд подобных забав. — Ибо почетная роль виночерпия достается студенту, «прославившемуся» наибольшим количеством дерзких выходок, небезопасных шалостей, дуэлей и совершившему иные недостойные поступки. И слишком многие студенты куда более озабочены получением этой «должности», нежели постижением наук и приобретением знаний. Но если в других университетах на подобные шалости порой смотрят сквозь пальцы, то в университете Старой Мооскаа весьма строго блюдут свое сокровище! Насколько я знаю, за последние две сотни лет хулиганам лишь трижды удавалось выкрасть Котел знаний для своих нелепых забав. И с тех пор его охраняют еще строже!
— Но надежда живет! — продолжая довольно лыбиться, закончил за профессора студент.
— Жестоко лишать учащихся подобных невинных удовольствий, — улыбнувшись, вынес свое резюме оу Готор. — И небезопасно для реликвии. Почему бы этот котел не убрать куда-нибудь в хорошо охраняемые закрома, а сюда поставить его копию? И пусть поколения студентов терзают его как хотят.
— Традиция! — строго заметил профессор. — Помните про «то самое место»? Так вот, по легенде, именно здесь и зародился университет. Прямо на голом холме, ведь строился университет вместе со Старой Мооскаа и поначалу не имел стен, а был просто местом, куда приходят жаждущие знаний люди. Да, трудно поверить, но в те времена тут находился лишь поселок дикарей посреди бескрайней степи. А котел… Я читал древние тексты, в которых говорилось, что котлом, полным еды, привлекали первых учеников университета. И они были куда более усидчивы и значительно менее склонны предаваться разным шалостям под угрозой лишиться единственного приема горячей пищи за день! Тот самый Манаун'дак, жизнью коего вы так интересуетесь, будучи одним из основателей университета, завещал, чтобы именно этот котел покоился тут, на этом самом камне, веки вечные! И есть легенда, что, если этот котел отсюда уберут, придет конец и самому университету, и даже городу. Впрочем, я привел вас сюда, чтобы познакомить с человеком, который знает куда больше обо всем этом. Почтеннейший профессор Васиик Торб. Я ему уже писал о вас, оу Готор, как об удивительном знатоке древней письменности (естественно, не вдаваясь в подробности), и более чем уверен, что он будет счастлив нас принять.
- Предыдущая
- 45/70
- Следующая
