Философия в систематическом изложении (сборник) - Коллектив авторов - Страница 54

В 60-е годы, к которым относится начало психофизики, развитию психологии дан был и третий толчок. Уступая по значению первым двум, он все-таки немало содействовал расширению области психологических вопросов, доступных экспериментальному изучению. Еще в 1796 г. было замечено, что при наблюдении прохождения звезд через меридиан в Гринвичской обсерватории всегда оказывается очень большая разница между записями директора обсерватории и его помощников, но никто не заинтересовался этим обстоятельством и не стал искать объяснения ему. Лишь примерно четверть века спустя Бессель открыл, что такие различия в результатах наблюдений различных индивидуумов составляют общее и нормальное явление, которое зависит от того, что каждый человек по-своему начинает одновременно обращать внимание на зрительное впечатление и на периодически повторяющееся слуховое впечатление, например на бой секундных часов. Прошло опять несколько десятилетий, пока изучение этого явления, так называемого «личного уравнения», которым вначале интересовались только в практических видах астрономии, привело к двойному ряду важных психологических изысканий опять-таки экспериментального и измерительного свойства. Первый ряд изысканий был посвящен сравнительно простым вопросам о продолжительности простейших психических процессов, например, простого восприятия впечатлений, различения нескольких впечатлений, реагирования обыкновенным действием или репродукцией представления и т. п., и о зависимости всего этого от различия впечатлений, от побочных обстоятельств, индивидуумов, направления их мыслей. Изыскания второго рода касались высших проявлений активности души, внимания и хотения: отношения, например внимания, ко многим впечатлениям, последовательности их восприятия, максимума впечатлений, могущих войти в состав одного акта, превращения представлений в движения и т. п.

В самое последнее время, начиная с 70-х годов прошлого столетия, когда Брока открыл центр речи, а Фритш и Гитциг – двигательные участки мозговой коры, на психологию из естественных наук стали оказывать влияние физиология и патология мозга. Подчас замечается стремление не придавать этому влиянию особого значения, а из ошибок и незрелых представлений отдельных исследователей пытались сделать вывод, что для психологии нет ничего поучительного в их трудах. Мне такое отношение представляется несправедливым. Не говоря уже о частностях, необходимо признать, что изучение мозга обогатило психологию двумя чрезвычайно важными открытиями. Ему мы обязаны прежде всего познанием того, что упорные, продолжавшиеся столетиями поиски так называемого седалища души в мозге, т. е. точки, где душа соприкасается с материальным органом, беспредметны. Познание этого обстоятельства не может, понятно, не отразиться на наших представлениях о сущности души (ср. с. 199 и сл.). Далее, работы по патологии мозга впервые, собственно, раскрыли психологии всю чрезвычайную реальную сложность даже тех душевных процессов, которые кажутся весьма простыми. Непосредственным размышлением уже можно познать, что наши представления о вещах прежде всего являются воспроизведением разнообразных чувственных впечатлений, которые нам доставляют о них чувство слуха, зрения, обоняния и т. д., или что наше обращение с вещами основано на опыте, полученном при ощупывании их правой рукой, левой рукой и т. д.; все это так и было познано. Но что все эти различные слагаемые и тогда еще продолжают реально существовать, когда наше непосредственное сознание ничего о них не знает и имеет пред собой якобы совершенно простые процессы, – это было познано лишь при изучении тех случаев, когда вследствие особых повреждений мозга возникло расстройство обыкновенно гармоничной совместной деятельности этих факторов и некоторые из них перестали действовать. Благодаря этому психологии удалось впервые прийти к правильной постановке многих интересующих ее вопросов. Она познала, что при чрезвычайной сложности явлений психики во многих случаях прямо бессмысленно подходить к ним с ходячими понятиями, как, например, воля, рассудок, память и т. п., и только теперь, имея правильно формулированные и относящиеся к делу вопросы, она может надеяться прийти со временем и к уразумению явлений.

В течение последних десятилетий все эти ростки новой психологии были – впервые Вундтом – привиты к дереву старой науки и объединены с ним в одно целое. Старое, местами, казалось, уже засохшее дерево получило приток свежих сил, стало вновь расти и пустило много новых ветвей. В учебниках и с кафедр стали излагать не ту психологию, что раньше; к тому же возникли новые храмы науки, психологические лаборатории, учреждение которых нагляднее всего показывает, какой переворот совершился в приемах психологического исследования.

Вместе с тем психология стала, наконец, самостоятельной наукой, существующей прежде всего для самой себя. До тех пор она постоянно служила интересам других. На изучение душевной жизни смотрели не как на самоцель, а как на полезную и необходимую подготовку для достижения иных, более высоких целей. Большинство считало психологию отраслью или слугой философии. Одни занимались ею преимущественно для того, чтобы узнать, как складываются наши познания или как образуются представления о вещах внешнего мира, и затем на этом основании делать различные метафизические и этические выводы насчет духовности или материальности мира, сущности души, разумного образа жизни и т. п.; другие – для того, чтобы находить подтверждение уже готовым, исходящим из других источников мнениям относительно всех этих вещей. Иные занимались психологией, преследуя главным образом практические цели. Для них все значение психологических тезисов заключалось в их приложении к практической жизни и ко многим другим наукам, например, в том, что «они дают возможно точные понятия об истинном учении о нравственности» или научают людей развивать свою память. Конечно, всегда нужно желать того, чтобы психология не утратила настолько своей связи с философией, как это случилось со многими отраслями естествознания и с философией к ущербу для обеих сторон. Далее, вряд ли когда-либо более чем теперь понимали все практическое значение психологии и ее огромную важность для воспитания, права и морали, языка, религии и т. д., и вряд ли когда-либо появлялось больше работ на эти темы. Но именно в наше время постигли вместе с тем, что и для целей философии и для практических потребностей будет гораздо полезнее, если в психологии перестанут думать прежде всего о них и для них искать каких-либо результатов, а отдадутся всецело углублению в изучение проблем самой психологии, исключительно ради выяснения самих этих проблем, оставляя пока в стороне то, что со временем из них, быть может, будут сделаны очень важные выводы. И вот в наше время психологией стали заниматься как особой, самодовлеющей наукой, которой исследователь всецело должен посвятить свои силы.

Для иллюстрации наших положений мы приведем несколько данных о внешнем росте психологии. Вплоть до последних десятилетий прошлого века эта наука не имела ни одного обеспеченного специально ей посвященного журнала. Уже к концу XVIII столетия были, правда, сделаны попытки издавать психологические журналы, например, «Magazin zur Erfahrungsseelenkunde» и «Psychologisches Magazin», но оба издания прекратились на первых выпусках. Даже в 50-х и 60-х годах XIX столетия небольшие психологические сочинения появлялись довольно редко, и работы этого содержания публиковались обычно в философских, физиологических или даже физических журналах. Но, начиная с 80-х годов XIX столетия наступил большой поворот, пожалуй, не имеющий себе равного в других научных областях. С этого времени в главнейших культурных странах начали сначала реже, а потом все чаще выходить в свет специально психологические журналы, из которых ни один еще не прекратил существования за неимением материала или за недостатком сочувствия со стороны читателей. В настоящее время издается 15 таких журналов, из них б – на немецком, 4 – на английском, 3 – на французском, 1 – на итальянском языке и 1 – на скандинавских наречиях. В это число не входит по крайней мере такое же количество периодических публикаций отдельных ученых или учреждений, а также многочисленные ценные для психологии труды, печатаемые в философских, физиологических, психиатрических, педагогических, криминалистических и т. п. изданиях.