Фракс и ледяной дракон (ЛП) - Скотт Мартин - Страница 14

Я готов высказать нелицеприятное мнение на счёт рассудка любого, достаточно глупого, чтобы считать, что он способен сбить боевого дракона самострелом, когда Макри неожиданно грустнеет.

– Как бы мне хотелось, чтобы Арикдамис повидался с Саманатием, – говорит она, – но, полагаю, Саманатий погиб.

На это особо нечего сказать. Саманатий мёртв почти наверняка. Я сильно сомневаюсь, что пожилой мудрец спасся при крушении Турая. Уныние Макри быстро предаётся и мне, и я ем пироги достаточно тихо, всю дорогу размышляя о Гурде, тысяцком Ралли, Танроз и об остальных, кого я знал в Турае.

– Мы должны отправиться туда сейчас же, а не сидеть здесь, – выдаёт Макри.

– Знаю. Но требуется время обстряпать все эти дела. Как только Лисутарида вновь возьмёт управление гильдией Волшебников в свои руки, мы увидим шевеление.

Хотя шатёр полон, около нас образовалось немного места. С Макри не ходят садиться рядом. Если она и замечает это, показывать не хочет. Ожидаю некоторую неловкость, когда мы выводим её на ристалище. Там есть небольшой шатёр, в котором участники записывают свои имена для состязания. Царит суматоха, поскольку состязающиеся окликают друг друга и обмениваются дружескими нападками, покуда их поддержка присматривает за противником и обменивается сведениями о поединочном списке. Здесь, как нигде больше, самсаринский сословный строй нарушен. Бароны и их свита смешиваются с их любимыми бойцами, наставниками и оружейниками. По мере нашего приближения, насмешки затихают. Ответственные лица не выражают никаких замечаний, покуда Макри заявляет своё имя – самсаринское ристалище гордится своей открытостью для любого, – однако они далеки от радушия. Я записываю Макри в обстановке враждебного молчания.

– Мне рады так же, как орку на эльфийской свадьбе, – ворчит Макри, когда мы вылезаем из шатра.

– Точно.

– Как по-твоему, эльфы когда-нибудь пригласят меня на свадьбу?

– Видимо, нет.

Теперь, когда Макри записалась на соревнования, я спешу как можно скорее сделать ставки. Ставки на состязаниях принимают несколько игровых контор, все ведут дела из палаток рядом с ристалищем. Самые крупные сделки проворачивает Большой Биксо. Насколько я могу понять, он достаточно честен, хотя бы потому, что за всеми сделками приглядывает лично барон Мабадос, который, как председательствующий в этом месте дворянин, наложил руки на наиболее выгодные дела, связанные с соревнованиями. Ему придётся поделиться хорошей долей прибыли с королём, само собой, но всё одно – это хороший заработок для барона.

Я спрашиваю Макри, хочет ли она составить мне общество, покуда я делаю ставки, но она отказывается. Она должна быть с Лисутаридой на встрече. Прибыл первый из эльфийских послов, как и военные чиновники из Хадассы, Камары и других стран с юга и запада. Со времени падения Турая уже прошло несколько недель, и ещё несколько недель с той поры, как орки выступили с Востока. Не смотря на это, силы Запада всё ещё не готовы встретиться с ними.

– Отсутствие вождя, – говорит Макри. – Симния и Самсарина – крупнейшие государства, но они ни в чём не могут прийти к согласию. Ниож ни с кем не уживается, а Лига городов-государств дышит на ладан. Что необходимо, так это чтобы кто-нибудь взял дело в свои руки.

– Было бы не столь плохо, коли у эльфов был бы приличный воевода, – говорю я, – но, похоже, даже они сейчас не сплочены. Нет настоящего вождя. Воевода Акариус – возможно, единственный приличный воин, оставшийся у нас.

– Но он же ювалец, – говорит Макри, которая явно стала знатоком мировых подковёрных делишек. – Юваль – маленькое местечко, и Симния с Самсарином не пойдут за Ювалем. Есть лишь одно подходящее лицо – Лисутарида.

– Ну, может быть, – говорю я. – Но множеству воинов не по нраву быть под началом у колдуна.

– Глава гильдии Волшебников прежде водил войска Запада на рать.

– Давно это было, и тогда главой Гильдии была не женщина. Не уверен, что симнийцы и самсаринцы пойдут за Лисутаридой. А где она сейчас?

Макри выглядит озабоченной.

– Готовит заклинание.

– Для чего?

– Заставляющее её новые посевы фазиса расти быстрее. Пойду-ка я. Надо убедиться, что она будет в состоянии провести встречу.

Макри спешно удаляется, неся свою новую броню. Я качаю головой, и тащусь к палатке Большого Биксо. Необходимо ознакомиться с предлагаемыми ставками и продумать подход к игре. Ограниченному в средствах, мне придётся тщательно продумывать действия. Когда состязания проходят сообразно, всего участвуют тридцать два бойца. Однако, чтобы достичь помоста, Макри придётся пройти отбор. Из тридцати двух мест шестнадцать доступны по приглашениям. Некоторые из этих приглашений отходят всемирно известным ратоборцам. Другие идут местным победителям, в основном поддерживаемым самсаринскими баронами, и ещё несколько – бойцам, выставляемым дворянами из соседних стран. Оставшиеся шестнадцать мест можно занять, но хорошему бойцу потребуется выиграть их. Мне пришлось доказать свои умения, и пришлось не сладко. Некоторые из бойцов были весьма умелы, даже не смотря на их малую известность. Меня охватывает мгновенная тревога за то, что Макри относится к происходящему спустя рукава. Не уверен, что она оценивает качество соперников.

Я стряхиваю тревогу. Макри – лучший боец из виденных мною, а видал я достаточно. Она выиграет состязание. Я вхожу в палатку Большого Бикса с выражением спокойной решимости. Пора немного ощипать самсаринских букмекеров.

Сделав ставки, направляюсь в особняк баронессы Демелзос, где я обязан поговорить с её дочерью Мерлионой. В Турае существовали повозки под наём, но единственные повозки в Элате, похоже, принадлежат баронам и их родам. Горожане всюду идут пешком. Молодой слуга, который принимает меня, носит простое белое платье. Я ожидал, что слуги барона Мабадоса носят что-нибудь повычурней. Вышивку, хотя бы. Может, барон слишком скаредничает одевать своих слуг хорошо. Или, может быть, в Самсарине признак хорошего вкуса – одевать своих слуг просто. Не могу сказать. Мне не известны тонкости одеяний слуг так, как это было в Турае. Мне не ведомы любые тонкости этого общества.

– Баронесса просила меня сопроводить тебя в западную приёмную. Мерлиона ждёт.

Для подобного второстепенного поместья для отдыха, это достаточно большое. Мы идём по простым белым переходам, увешанным картинами предков барона, и проходим мимо центрального капища, где я бегло замечаю весьма простого кумира святого Кватиния. Давненько я не молился. В Турае было обязательным молиться три раза в день. Правила веры в Самсарине отличаются. Вечером существует время, когда все останавливаются ради молитвы, но днём установленного времени нет. Возможно, бароны не хотят, чтобы их земледельцы часто отвлекались, когда работают на их полях.

Я нарисовал себе дочь Демелзос в виде застенчивой девицы, полной воображаемых страхов и беспокойств. Выходит, не достаточно точно. С одной стороны, она несколько старше, чем я полагал. Восемнадцать, видимо. Достаточно взрослая быть выданной замуж в выгодном династическом браке. Дело в том, что, возможно, ей что-то не рассказывали о семье, но я не знаю, что. Она приветствует меня достаточно уверенным образом. Довольно привлекательная женщина – хотя мне становится труднее судить об этом с возрастом, – весьма просто одетая, в простой голубой накидке поверх белого платья, выглядящего сильно похожим на те, что носит большинство женщин в Элате. Хорошо скроенное платье, но не особо тянет она на дочь барона. Она не носит разэтаких драгоценностей, которые были бы обязательными для богатой девицы в Турае. Зато она развлекается не надетым наручником из камней королевы.

Я сажусь и перехожу к делу.

– Я так понимаю, тебя пытаются убить?

– Пытаются, – говорит она. – И да, я не воображаю.

– Кто считает, что ты воображаешь?

– Все. Но они ошибаются. И смерть Алцетен тоже не была случайной, чтобы ни говорили. Её убили.