Мы расстреляны в сорок втором - Пархомов Михаил - Страница 9
- Предыдущая
- 9/36
- Следующая
Эвакуация, эвакуированные… Впервые я слышу эти слова.
— Ясно, Пономарев? — спрашивает Семин. — Справишься? Учти, я тебя рекомендовал. Остается всего четыре часа.
— Будет выполнено, товарищ капитан первого ранга, — я козыряю начальнику штаба. — Разрешите идти?
На минуту я забегаю в кубрик и оставляю бушлат. Ленька спросонок спрашивает, куда это я собрался в такую рань, но я ему отвечаю: «Спи». Надо спешить.
Шофер дремлет в машине, не выпуская баранки из рук. На Верхнем Валу нас останавливает патруль. Присвечивая карманным фонариком, двое тщательно проверяют пропуск. Рядом в одном из окон небольшого дома мигает лампа, и патруль устремляется к дому с криком «свет!»
Город лежит в темноте.
Проезжает грузовой трамвай. Его синие лампочки отбрасывают какой-то мертвящий свет.
Вместе с шофером поднимаемся по пропахшей кошками лестнице, будим хозяев. В квартире начинается переполох. Что взять с собой? Что оставить? «Ведь мы уезжаем только на время, ведь правда? — жена начштаба смотрит жалкими глазами. — Ведь мы недели через три вернемся, ведь да?» Она узнала об отъезде только из записки. Она совсем, совсем не готова. Все это так неожиданно, так внезапно. Посреди ночи…
У нее на руках кричит, захлебываясь горячим плачем, грудной ребенок. Второй, мальчик, стоит насупившись и держится за юбку. Старушка в капоте суетится, пытается засунуть в чемодан мясорубку, как будто это самая необходимая в дороге вещь.
С грехом пополам мы упаковываем чемоданы, связываем узлы. Чемоданы такие тяжелые, что их трудно оторвать от пола. Женщины в последний раз смотрят на голые ободранные стены. Плачут. Старушка срывается с места и бежит к комоду, на котором осталась какая-то семейная реликвия. Это фотография в рамке из крымских ракушек.
Позже, конечно, окажется, что самое необходимое было в спешке забыто и оставлено дома. Шерстяные кофточки, теплое белье. Позже женщины будут вспоминать банки с клубничным вареньем (они стоят в буфете, внизу), кастрюли, ложки, глубокие тарелки… Все это будет позже. А пока мы торопим их, усаживаем в машину и везем на киевский вокзал. На улицах уже светло.
Вокзал набит битком. Вагоны берутся штурмом. Люди передают чемоданы в окна, лезут на буфера и на крыши. С помощью военного коменданта нам удается втиснуться в служебное купе к проводникам. С поезда соскакиваем уже на ходу.
— Фу ты, черт, — говорит шофер и вытирает бескозыркой взмокший лоб. — Как тебе это нравится, старшина? Похоже, весь город садится на колеса. Великое переселение народов да и только.
Привокзальная площадь во власти беженцев. Лежат на вещах, завтракают, устало перебраниваются. Какая-то женщина склонилась над головкой дочери, перебирает светлые волосики… Идет старик с медным чайником, останавливается и, запрокинув бороду и открыв беззубый рот, ловит им тугую струю воды. У девочки лет четырех за плечами котомка с биркой. В котомке, наверное, платьице. На бирке химическим карандашом выведены печатными буквами фамилия и имя ребенка. Это на тот случай, если мать потеряет свою дочурку во время бомбежки.
Бездомные усталые люди, захлестнутые горем.
С вокзала я возвращаюсь пешком. Смотрю по сторонам, останавливаюсь. Город стал другим, незнакомым. Мне казалось, что я его хорошо знаю: улицы, дома, проходные дворы. А теперь я его почти не узнаю.
На улицах много лошадей. Странно. Это не рысаки, запряженные в извозчичьи пролетки. И не мохнатые битюги, которые тупо тащат за собой площадки с дровами. Низкорослые армейские лошадки равнодушно жуют овес, мочатся на торцовую мостовую, отгоняют от себя хвостами сытых синих мух.
Крещатик. Возле центрального универмага стоят двуколки.
Витрины магазинов заложены мешками.
У каждой подворотни-ящик с влажным песком.
Еще поворот. Видна крыша высокого дома с башенками. На ней — зенитки.
В маленьком скверике, в котором дети обычно играли в пятнашки, вырыты щели.
Из бакалейного магазина выволакивают мешки с мукой. Один мешок порван, и весь тротуар становится белым.
Возле следующего дома на табурете сидит старушка. Вяжет. Ее очки сползли на кончик носа. На коленях у старушки лежит противогаз в защитной сумке, а на противогазе дремлет кот. Усатый, пушистый, ленивый. Когда я прохожу мимо, он открывает зеленый внимательный глаз. Женщина дежурит.
Я останавливаюсь. Почему-то нигде не продают мороженого. А ведь на этом углу всегда стояла девушка, торговавшая сэндвичами и эскимо. Рядом с нею старик китаец с редкими, просвечивающимися усами продавал детям разноцветные бумажные фонарики и чертики «Уйди-уйди…» Теперь нет ни девушки, ни старика.
Очень жарко. И как всегда в жару — воздух полон пыли, а небо тускло серебрится. Дышится с трудом. Толстая мшистая пыль лежит на домах, на листьях каштанов, на лицах прохожих. Серая пыль.
Хотя, возможно, не так жарко, как это кажется. Но откуда-то возникает ощущение нестерпимого зноя. Может, потому, что не видно по-летнему светло одетых людей? Не знаю. Большинство прохожих торопятся. Они в наглухо застегнутых гимнастерках, в пиджаках и ватниках. У всех, даже у женщин, на ногах сапоги либо тяжелые ботинки. А иные женщины в котиковых шубах и в шерстяных платках.
Непривычно выглядят и окна домов. Стекла крест-накрест заклеены бумагой. Это для того, чтобы они не выпали, когда поблизости тарахтят зенитки. А кажется, будто перечеркнута радость в домах. Только тут я вспоминаю, что ничего не ел со вчерашнего дня. Выпить бы чашку крепкого кофе. Неплохо также съесть парочку горячих сосисок. Замечательные сосиски подают в кафе «Красный мак». С картофельным пюре, с горчицей. Это здесь, на улице Карла Маркса, за углом. В последний раз я был в этом кафе совсем недавно вместе с Тоней.
Я сворачиваю вправо, открываю дверь, и меня, обдает запахом кислых щей. Вывеска все та же — «Красный мак», и на стенах нарисованы пышные маки, но теперь это уже не кафе, а обыкновенная столовая для военных. За столиками сидят артиллеристы, крошат в тарелки бублики и хлебают щи — деловито, сосредоточенно. Занят и тот столик у окна, за которым мы сидела с Тоней.
С минуту я еще стою в замешательстве, потом круто поворачиваюсь и захлопываю дверь.
- Предыдущая
- 9/36
- Следующая
