Чужой (СИ) - "Акаматсу" - Страница 33
- Предыдущая
- 33/40
- Следующая
– Я ведь видел его… – продолжил охотник то ли для Шейна, то ли для себя, – держал его холодное тело. Он был мёртв. А сегодня он стоял там, передо мной, живой и такой красивый. И пусть шкура не такая, но ведь это был он! Или я уже с ума схожу? Ответь мне, Шейн.
– Мне пора идти, – вскочил парень. – Надо с Алексом поговорить и вообще… Я потом зайду.
Оборотень поспешно оделся и выбежал на улицу. До трактира, где остановились беглецы, он добрался бегом. Вихрем взлетев по лестнице, парень практически ввалился в комнату беглецов.
– Тристан! – с порога позвал рысёнок. – Прости меня, пожалуйста.
Не ожидавшие такого скорого визита оборотни замерли.
– Шейн, послушай, – начал было Алекс, но парень не обратил на него внимания. Он с ужасом наблюдал, как волк тяжело поднялся и направился за ширму, отделявшую «гардероб» в виде сундука от остальной комнаты.
– Тристан, не уходи. Хотя бы выслушай меня, – чуть не плача, обратился рысёнок к старшему оборотню.
Волк тем временем полностью скрылся из виду, а через полминуты вышел уже в человеческом облике, застегивая на себе джинсы.
– Я не знаю, за что я должен прощать тебя, Шейн, и я тебя внимательно слушаю, – с мягкой, слегка виноватой улыбкой сказал Тристан.
– Ну, – смутился парень, пряча глаза. Разговаривать с Трисом с глазу на глаз после всего, что О'Браен хотел сделать против Волка, было неловко.
– Я пойду прогуляюсь, а вы пока поговорите, – нарушил тишину музыкант и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты, мягко притворив дверь.
– Думаю, единственный, кто должен здесь извиняться, это я, – спокойно проговорил Тристан, натягивая рубаху. – Я поступил по-скотски, и мне очень жаль, Шейн. Я не имел права указывать тебе, как жить и уж тем более срывать на тебе злость за свои неудачи.
– Я сам виноват, – не глядя на собеседника, ответил Шейн. – Я оскорбил Ена. А он тебя очень любит.
– Причем здесь Ен? Я говорю о нас, о тебе и обо мне. Ты не обязан был мне рассказывать, с кем спишь и почему. Я должен уважать твои желания и твою личную жизнь. И если у тебя были тайны, я не имел права злиться. Я никогда не жалел, что встретил тебя, мне было приятно с тобой общаться. Я сожалею только о своем поступке и прошу простить меня.
– Тристан, – парень посмотрел Волку в глаза. – Я не злюсь и давно простил тебя. Ну, может, не так давно, но теперь я понял. Я приехал сюда, чтобы отомстить тебе, точнее узнать о тебе всё, что только смогу, а потом использовать это против тебя. Но здесь я познакомился с Грегори и Еном. Они любят тебя и вспоминают про тебя только хорошее. И ко мне хорошо относятся, несмотря на то, что я для них совсем чужой. Они очень хорошие люди, а значит и ты такой же. Ен после того, как узнал, что я оборотень, вообще стал меня оберегать от всего. Я, конечно, понимаю, что это, скорее всего, потому что тебя он не уберег, но мне всё равно приятно.
– Это вряд ли. Насколько я знаю Ена, обо мне он не сожалеет. Он если не боится меня, то презирает уж точно.
– Значит, ты его совсем не знаешь, – возразил Шейн. – Ты же говорил, что чувствуешь людей?
– Я чувствую страх и ложь. И я видел, он меня боялся. Всегда.
– Если ты себя здесь всю жизнь вёл так же, как в первые дни в резервации, то это не удивительно. Тебя вначале все оборотни боялись, что уж говорить про человека. И Ен, наверняка, тоже боялся, но не тебя, а твоей реакции. Здесь ведь любить мужчину не просто не принято, но и опасно. А он любил, любил тебя и боялся признаться. Он постоянно о тебе вспоминает, и когда это происходит, он улыбается. Он же узнал тебя сегодня, когда увидел. Ен думает, что ты мертв и всё равно знает, что это был ты. Он почувствовал, что это ты.
– Зачем ты мне говоришь всё это, Шейн? – стиснув зубы, простонал Трис. – Если это правда, то лучше бы я её не знал. Так мне будет еще тяжелее уйти.
– Не уходи! – парень подскочил к Тристану и вцепился ему в руку. – Останься с ним. Я понимаю, здесь вы не сможете оставаться, но ведь можете уйти вдвоем?
– Я уже решил, что не вернусь в резервацию, там я просто с ума сойду. Но и оставаться на одном месте не могу, Мартинес не отстанет от меня, а обречь Ена на постоянные прятки и погони, когда живешь и боишься собственной тени... Я не могу с ним так поступить... Да он и не согласится. Не думаю, что ты всё правильно понял и не принял жалость за любовь.
– Тристан, ты самый замечательный человек, которого я когда-либо встречал, но твоя твердолобость порой просто выводит из себя. Начни уже хоть немного доверять людям! Ен любит тебя. Он день ото дня изводится, обвиняя себя в твоей смерти, а по ночам торчит в твоем доме, вспоминая. Если это жалость, то я тоже хочу, чтобы меня так жалели. Открой уже глаза!
– Почему он винит себя? Это же не он стрелял, – растерялся Трис.
– Потому что предал, рассказал твой секрет Шону, и тебе пришлось того убить.
– Я бы всё равно убил Керсена, – рыкнул Волк. – Я его ненавидел, он с детства меня доставал. То, что Ен рассказал ему обо мне, значения не имеет.
– Не надо говорить это мне, скажи Ену. Расскажи ему, наконец, о своих чувствах.
– К чему ты клонишь? – мужчина слегка прищурился, глядя на парня.
– К тому, что вы нужны друг другу. Ен страдает, ты страдаешь. Только не говори, что тебе все равно. Когда ты его вспоминаешь, ты улыбаешься, а когда я его оскорбил, ты меня чуть не убил. И я же видел, как ты на него смотрел сегодня. Не обманывай хотя бы себя.
– Почему ты помогаешь мне после всего, что я тебе сделал?
– Потому что в том, что случилось между нами, виноват я сам. Я вырос в резервации среди оборотней. Мне никогда не приходилось прятаться, я совершенно не знал реального мира, в котором жил ты. Я решил, что смогу понять тебя и ошибся. А потом обвинил тебя в том, что меня стали презирать другие оборотни. Решил, что я все знаю и могу судить тебя. Только пожив в твоем мире, я понял, что совершил ошибку, и сейчас хочу её исправить. Поэтому я хочу помочь тебе.
– Ты неправильный человек, Шейн. Я не сделал тебе ничего хорошего, принес одну лишь боль, а ты хочешь мне помочь.
– Это ты неправильный! – вспылил парень. – Уперся в своё: «Меня никто не любит, меня все ненавидят» и не видишь ничего дальше своего носа! Оглянись же, вспомни резервацию: наши волки на тебя разве что не молятся. Грегори тебя со всеми твоими странностями как родного сына вырастил, Ен из-за тебя с ума сходит, я ради тебя от своей первой любви отказываюсь. А тебе все мало! Что еще мы должны сделать, чтобы ты понял?!
Выпалив всё на одном дыхании, Шейн отвернулся от мужчины, пряча навернувшиеся слезы.
– От какой любви? – опешил Волк. – Ты же не про меня?
– Конечно, про тебя, глупый.
– Тогда зачем? Зачем все это? Если бы ты не сказал мне про Ена, мог бы быть со мной, а теперь будешь страдать.
– Быть с тобой и видеть, что я тебе не нужен? Как Энди, которого ты использовал в качестве замены Ену? Я так не хочу. Так я буду страдать больше, и ты будешь страдать, и Ен. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив. А тебя я забуду, наверное, – Шейн на какое-то время замолчал, понимая, что сейчас Тристана разрывают сомнения, а потом уже веселее добавил. – А знаешь, мне Норманн предложил его сыном стать. И если я соглашусь, он меня у Мартинеса заберёт. Буду с ним жить, он меня обещал торговому ремеслу обучить.
Тристан подошел к парню и крепко обнял того со спины. Шейн чувствовал его дыхание у себя в волосах. Мужчина долго молчал, обдумывая, что сказать рысенку на его вроде бы и радостное, но в тоже время несколько натянутое высказывание. Хотелось радоваться за парня, что он не останется один и будет под присмотром. Но Трис понимал, как тяжело должно быть Шейну отпускать свою первую любовь. Спустя несколько минут тишины, Тристан не придумал ничего лучше, чем сказать рысю все напрямую.
– Соглашайся, котёнок. Зачем я тебе? Ты прав, мы оба не будем счастливы. А с Норманном ты будешь в семье, настоящей. Я с ним мало знаком, но Грегори ему доверяет, а, значит, и я доверяю.
- Предыдущая
- 33/40
- Следующая
