Поединок. Выпуск 17 - Ромов Анатолий Сергеевич - Страница 82
- Предыдущая
- 82/107
- Следующая
Но она должна быть там, думал он, выбегая к машине, потому что, если она не у Морлендов или не у старых Кэри и не изливает им свои горести… И снова ему представился ужасный образ — пустые, мертвые глаза, оцепенелая фигура, бредущая куда-то с чемоданом. Он заставил себя прогнать это видение. Выводя машину на дорогу, подумал о Стиве Риттере. Могло ли это все-таки оказаться правдой? Мыслимо ли, что она убежала с ним? Нет, она сама признала, что это ложь — извращенное алкогольное вранье.
Но во всех случаях Стив Риттер — ее верный раб, так же как и остальные обитатели деревни. Может быть, враждебность, которую он ощутил там, на почте, была уже связана с ее исчезновением?
Линда могла побояться, что компания Кэри уже не проглотит ее новую легенду. И могла найти убежище у кого-нибудь из жителей деревни, сделав их своими слушателями. Не слишком вероятно, учитывая снобизм Линды и желание, чтобы ее не только любили равные ей, но и уважали те, кого она числит ниже себя…
Вместо того чтобы ехать коротким путем — мимо пустующего дома Фишеров, вниз с холма через лес, — он повернул налево, на дорогу, ведущую в Стоунвиль. Не станет он так вот сразу расспрашивать Стива — ситуация слишком деликатна. Ему нужен бензин. Надо завернуть на бензоколонку и посмотреть, куда дует ветер.
Стемнело. В кафе-мороженом, расположенном в полумиле от деревни, уже зажглись неоновые светильники и слышались завывания проигрывателя-автомата. Он остановился у колонки. Из-за перегородки вынырнула миссис Риттер — худенькая, безвкусно одетая, растрепанные, седеющие волосы свесились на лоб. Бетти Риттер, обозленная и преждевременно постаревшая из-за того, что муж не обращает на нее внимания, была главной человеконенавистницей в деревне. И Бетти — единственная в деревне, кто не станет тут же подхватывать сплетни. Она угрюмо включила помпу и накачала полный бак бензина. Но это была ее обычная угрюмость. Когда она подошла к ветровому стеклу, чтобы протереть его пыльной тряпкой, Джон спросил:
— Стив дома?
— Только что уехал по вызову. — Миссис Риттер фыркнула: — Стив Риттер — полицейский офицер Стоунвиля! Меня всегда смех берет. Если в Стоунвиле и есть кто-то, кого следует посадить под замок, — так это Стив Риттер. Записать на ваш счет, мистер Гамильтон?
— Да, пожалуйста. — Джон весь напрягся. — Его вызвали как полицейского?
— Не спрашивайте меня. Если Стив расскажет мне, чем он занят, значит, волк в лесу околел. Прибегал Бак и болтал тут что-то про свои ребячьи дела. Я занималась клиентом и не очень обращала внимание. Потом позвонили по телефону. И Стив тут же укатил. Он взял с собой Бака, так что на этот раз, надеюсь, это не какие-нибудь его шашни.
Бетти Риттер рассмеялась, а потом замолчала и внимательно поглядела на Джона сквозь стекло машины насмешливыми злыми глазами:
— Чего вы так нервничаете, мистер Гамильтон? Что стряслось? Может, у вас совесть нечиста? Что вы натворили? Жену убили или еще что?
Джон правил через деревню. В окнах магазина горел свет. Под большими кленами около почты стояло несколько машин. Парень с девушкой сидели на крыльце одного из дощатых домов. Кто-то курил сигарету у входа в зал, где должно состояться общее собрание. Когда? Завтра… Еще более обеспокоенный тем, что он услышал от миссис Риттер, Джон ожидал увидеть необычную суматоху — свидетельство несчастья. Но все было спокойно, как всегда.
Если кто-то встретил Линду на шоссе, уговаривал он себя, Стив ни за что не взял бы с собою Бака. Этот вызов не мог иметь отношение к Линде. Просто совпадение.
За церковью он свернул, въехал на холм, потом спустился. Вскоре северный берег озера Шелдон заблестел справа от него, призрачно серый в легком летнем сумраке. Звонко квакали лягушки. Смутно виднелись мостки для нырянья. «Озеро!» — подумал он. «Меня ты не найдешь — это уж точно!» Эти слова из записки, казалось, были написаны на ветровом стекле перед его глазами. А что, если она бросилась в озеро и утопилась? Нет, не станет она топиться с чемоданом. Что бы с ней ни случилось, как бы она ни обезумела — не станет она укладывать чемодан, чтобы покончить с собой. Или все-таки могла?.. Ведь не менее безумным было уничтожить картины, раздавить пластинки, напечатать записку на машинке — при том, что раньше она никогда не печатала. А для этого сходить за машинкой в мастерскую… Разве он мог теперь судить — что она могла, а чего не могла сделать?
Оцепенение после шока стало проходить. Из-за растущей в нем тревоги тело его, казалось, стало хрупким, как стекло, и вот-вот разорвется на кусочки. Чтобы успокоиться, он принялся уговаривать себя: Вики уже, конечно, удалось разыскать Линду. Она дозвонилась и нашла Линду у Морлендов или у старых Кэри, плачущую, полную раскаяния теперь, когда истерическая вспышка миновала. «О, как я могла так поступить с ним? Не знаю, что на меня нашло…»
Обогнув озеро, он въехал на покрытую гравием стоянку у дома Кэри. В нижнем этаже зажжены все лампы. Дверь отворилась. На пороге стояла Вики. Подбежав к нему, взяла его за руки.
— Джон, дорогой, она не вернулась? Я звонила папе. У них ее нет. А у Морлендов никто не отвечает. Они, верно, в кино.
Она повела Джона в дом. В холле взглянула на него, но тут же отвела взор, как если бы то, что она увидела, было не для посторонних глаз.
— Вам надо выпить. — Она ввела его в гостиную. — Брэд, приготовь Джону выпить.
Большие французские окна гостиной были распахнуты. Брэд, сменивший городской костюм на спортивную рубашку и брюки, стоял у бара. Он налил стакан, подал его Джону и, посмотрев на него так же, как Вики, отвел глаза.
— Садитесь, Джон.
Джон присел на длинный диван. Их забота о нем, отсутствие острого любопытства и желание помочь были очевидны. Это вернуло Джона к реальности. Рядом с ним разумные, хорошие люди. И если он им все расскажет, этот кошмар рассеется.
— Когда я приехал, ее не было дома. Она оставила записку…
Он понимал, конечно, что через пропасть между той Линдой, которую знает он и какой ее представляли себе Кэри, нужно перекинуть мост. Но сперва он просто выложил все: записка, изрезанные картины, разбитые пластинки, исчезнувшие платья и чемодан…
Брэд высказался первым. В его тоне не было враждебности, звучало лишь некоторое недоверие:
— Линда написала такую записку, уничтожила ваши картины? Нет, Линда не могла этого сделать!
— Она же такая нежная, — подала голос Вики. — Она и мухи не обидит. И она… она так любит вас. В вас вся ее жизнь. И ваши картины — это же просто святыня для нее. Она всегда это повторяла.
— Конечно, — вмешался Брэд. — Она была у нас в тот день, когда пришли газеты с отзывами о вашей выставке. «К черту критиков, — заявила она. — Он будет великим художником!» Она… Она просто не могла…
Он замолчал. Джон посмотрел на них. Они не обвиняли его во лжи. Они просто не могли поверить. И он вдруг представил себе Линду, ту, которая не была ему знакома, Линду, которая приезжает к Кэри, когда его нет, разыгрывая из себя возмущенную сторонницу непонятного гения, а потом ее же в другой роли — влюбленной женщины: «Джон — это вся моя жизнь».
Конечно, они должны так реагировать. И ощущение, что все это — страшный сои, не проходило, а усиливалось.
Когда-нибудь ему придется начать. И он выговорил:
— В тот вечер она не казалась такой уж влюбленной в меня, верно?
— Но вы поссорились, — Вики, не скрывая испуга, разглядывала его. — Это со всеми может случиться. Тем более что вам пришлось принять такое серьезное решение. Такая ссора не в счет. И кроме того, она выпила. Она сама призналась в этом. Она была просто не в себе. И потом, она ужасно огорчалась, что столько наговорила. Все это заметили. — Она взглянула на мужа. — Джон, только, пожалуйста, не думайте, что мы вам не верим. Раз вы говорите, что все это случилось, значит, так оно и есть. Но наверное, все было как-то не так.
А теперь, когда настало время все объяснить, у него возникло дурацкое чувство, что он предатель. Так оно и выйдет. Когда он даст свои объяснения — все будет кончено между Линдой и компанией Кэри, будет покончено с надеждой на спокойную жизнь в Стоунвиле. Какая-то частица его души требовала: не делай этого. Не лишай Линду того немногого, что у нее оставалось. Даже если она добилась этого притворством. Но он понимал, что сейчас уже не имело смысла думать так. Все было кончено между ними и Стоунвилем, все было кончено между ним и Линдой. До сих пор он не отдавал себе в этом отчета. Но тут понял ясно. После того, что она сделала с картинами, — что бы потом ни выяснилось, — разрыв неизбежен.
- Предыдущая
- 82/107
- Следующая
