Разоблаченный любовник (Др. изд.) - Уорд Дж. Р. - Страница 36
- Предыдущая
- 36/99
- Следующая
Деревянные створки захлопнулись по воле короля.
– Марисса, говори.
– Полегче, Рэт, – сердито сказала королева, – Она сегодня и так немало пережила. Хаверс ее выгнал из дома.
– Что?! Почему?
Бет вкратце изложила ему события; рассказ от третьего лица лишь умножил унижение, которое чувствовала Марисса. В глазах у нее помутилось, и девушка изо всех сил старалась не разрыдаться.
Когда Рэт заговорил, битва была проиграна.
– Что за тупица, черт его побери! Конечно же она остается.
Дрожащей рукой Марисса коснулась глаз, смахивая слезы.
– Марисса. Посмотри все-таки на меня.
Девушка подняла голову. Боже, Рэт все такой же: лицо слишком сурово, чтобы быть по-настоящему красивым… огромные очки делают его еще более устрашающим… Она мельком заметила, что волосы короля стали длиннее, чем раньше, спускаясь ниже спины.
– Рад, что ты пришла к нам.
Она откашлялась.
– Я буду благодарна за временный приют.
– Где твои вещи?
– Стоят упакованные в моем доме… то есть в доме моего брата… в смысле, Хаверса. Я вернулась с Совета принцепсов, а все мои вещи уже находились в коробках. Но они могут остаться там, пока я не решу…
– Фриц!
Когда догген примчался на зов, Рэт приказал:
– Отправляйся в дом Хаверса и забери ее вещи. Лучше взять грузовик и пару помощников.
Фриц поклонился и шустренько убежал – никогда не подумаешь, что пожилой догген способен на такое.
Марисса пыталась подобрать слова.
– Я., я…
– Пойдем, покажу тебе твою комнату, – сказала Бет, – Ты выглядишь так, словно сейчас упадешь.
Королева повела Мариссу по главной лестнице; поднимаясь, девушка обернулась. Рэт замер с жестоким выражением на лице, его подбородок застыл, как бетонный.
Мариссе пришлось остановиться.
– Ты уверен? – спросила она его.
Лицо его стало еще жестче.
– Твой братец умеет выводить меня из себя.
– Я не хотела бы причинять неудобств…
Рэт перебил ее:
– Это ведь из-за Буча, да? Ви говорил мне, что ты пришла к копу и вытащила его с того света. Дай догадаюсь… Хаверсу не нравится, что ты связалась с человеком?
Марисса могла лишь кивнуть.
– Как я уже сказал, твой брат действительно меня бесит. Буч – наш парень, пусть даже он не состоит в Братстве, и тот, кто о нем заботится, заботится о нас. Так что ты можешь оставаться здесь хоть всю свою жизнь, черт побери! Я так решил.
Рэт направился к лестнице.
– Чертов Хаверс. Тупица! Найду Ви и скажу ему, что ты здесь. Буча тут нет, но Ви знает, где его найти.
– О… нет, это не обязательно…
Рэт не остановился, даже не замешкался, напомнив тем самым, что нельзя указывать королю. Даже из-за глубоких переживаний.
– Твое счастье, – пробормотала Бет, – что он не при оружии.
– Я удивлена, что он так взволнован.
– Ты шутишь? Это же все ужасно. Выставить тебя перед самым рассветом! Ладно, давай займемся твоим обустройством.
Марисса заупрямилась, когда королева попыталась осторожно ее подтолкнуть.
– Вы так милостиво меня принимаете. Как вы можете быть такой…
– Марисса.
Темно-синие глаза Бет неотрывно смотрели на нее.
– Ты спасла мужчину, которого я люблю. Когда его ранили, а моя кровь оказалась недостаточно сильной, ты предложила ему кровь из своего запястья. Давай начистоту: нет ничего такого, чего бы я для тебя не сделала.
С рассветом, когда солнечные лучи пробрались в пентхаус, Буч проснулся в неожиданно возбужденном состоянии, вжав бедра в скрученные простыни. Он весь был покрыт потом, кожа стала гиперчувствительной, между ног ощущалась пульсация.
Спросонок, еще не понимая, что явь, а что нет, он повел рукою по телу вниз. Расстегнул ремень и залез в трусы.
В голове всплыл образ Мариссы, наполовину фантазия, в которой он самозабвенно потерялся, наполовину воспоминания о ее прикосновениях. Двигаясь в едином ритме со своей рукой, Буч сомневался, сам ли он себя гладит… или Марисса… Боже, если бы это была она.
Он закрыл глаза и прогнулся. Да. Так приятно…
И тут наконец-таки проснулся.
Осознав, что делает, Буч рассердился. Злясь на себя и на дурацкую ситуацию, он тем не менее крепко сжимал в руке свой орган, пока не чертыхнулся и не разрядился. Он даже не мог назвать это оргазмом. Словно его член смачно выругался.
Ощущая подкатывающий к горлу ужас, он собрался с духом и посмотрел вниз, на свою руку.
И облегченно вздохнул. Хоть что-то к нему вернулось.
Выбравшись из штанов и вытираясь трусами, он пошел в ванную, включил душ. Под струей воды он думал лишь о Мариссе. Он скучал по ней, чувствуя острую жажду, отчаянную тоску, напомнившую ему о позапрошлом годе, когда он бросил курить.
Черт, а от этого нет никакого вспомогательного средства.
Когда он вышел из ванной с полотенцем вокруг бедер, зазвонил его новый мобильник. Буч порылся в подушках и наконец нашел трубку.
– Да, Ви? – прохрипел он. Его голос всегда был отвратителен по утрам, сегодняшнее – не исключение. Словно мотор, который никак не заводится.
Так что вот уже и две вещи в норме.
– Марисса переехала к нам.
– Что?! – Он опустился на матрас, – О чем ты, черт побери, говоришь?
– Хаверс выкинул ее из дома.
– Из-за меня?
– Ага.
– Вот скот…
– Она на территории Братства, так что о ее безопасности не беспокойся. Но она, естественно, сильно потрясена.
Нависла долгая пауза.
– Коп? Ты на связи, приятель?
– Да.
Буч откинулся на подушки. Почувствовал, как нетерпеливо подергиваются бедра от предвкушения встречи с Мариссой.
– Короче, как я уже сказал, она в порядке. Хочешь, я привезу ее к тебе сегодня вечером?
Буч накрыл рукою глаза. Сама мысль, что кто-то смел обидеть Мариссу, могла довести до безумия. Граничащего с жестокостью.
– Буч? Алло?
Устроившись на кровати с балдахином, Марисса натянула на себя одеяло, досадуя на то, что она голая. Ведь у нее еще не было при себе вещей.
Боже, конечно, никто ее здесь не побеспокоит, но само пребывание обнаженной… это неправильно. Скандально, хотя никто об этом никогда не узнает.
Марисса огляделась. Ей выделили милую комнату, отделанную ярко-синей набивной тканью с изображением пасторальной сценки: девушка и ее жених, опустившийся на одно колено. Сюжет повторялся на стенах, шторах, покрывале и кресле.
Но ей совсем не хотелось смотреть на это. Парочка французских влюбленных угнетала Мариссу, демонстрируя то, чего у них с Бучем не произошло. И не произойдет.
Чтобы решить проблему, она выключила свет и закрыла глаза. Визуальный вариант ушных затычек сработал, как заклинание.
Милостивая Дева, что за кавардак. Марисса задумалась, каким образом все может стать еще хуже. Фриц и два других доггена отправились в дом ее брата – и она почти не сомневалась, что они вернутся ни с чем. Вдруг Хаверс решит избавиться от ее вещей. Как избавился от нее.
Лежа в темноте, она просеивала свою жизнь, словно песок, стараясь определить, что еще может пригодиться, а что надлежит отбросить за ненадобностью. И нашла лишь угнетающий ее мусор, клубок печальных воспоминаний, нить которых никуда не вела. Она понятия не имела, чем займется, куда пойдет.
Бессмысленно. Она провела три столетия в ожидании и надеждах, что хоть какой-нибудь мужчина ее заметит. Триста лет потакания глимерии. Триста лет отчаянной работы над собой, чтобы стать чьей-то сестрой, дочерью, супругой. Несбывшиеся ожидания стали законами природы, управляющими ее жизнью, давящими и прижимающими к земле больше, чем сила тяжести.
И куда они ее завели? Она – сирота, одиночка, изгой.
Хорошо, вот ее первое правило на всю оставшуюся жизнь: больше ничему не искать объяснений. Может, она и не знает, кем на самом деле является, но лучше заблудиться и искать выход, чем оказаться запертой в очередном шкафу социальных условностей.
Рядом с ней зазвонил телефон, заставив вздрогнуть. После пяти гудков Марисса ответила только потому, что аппарат отказывался замолкнуть.
- Предыдущая
- 36/99
- Следующая
