Беглецы и бродяги - Паланик Чак - Страница 8

Примечание: сухие грибы порчини продаются в специализированных магазинах. Их можно перемолоть в мельнице для специй или в электрической кофемолке.

Сметану можно приготовить самим: возьмите две части густых сливок и одну часть пахты, перемешайте, оставьте на ночь, чтобы сливки загустели и скисли, а потом уберите в холодильник.

Старая портлендская гвардия богатых скряг ревниво хранит эту маленькую тайну. Официанты и повара кулинарного института не просто работают за зарплату, они получают дипломы и обеспечивают себе будущее. Столовая при институте обставлена очень уютно, почти по-домашнему. Обслуживают очень быстро – не больше двух столиков на одного официанта. Никаких фабричных жиров – только натуральное масло и сливки. Кормят не просто вкусно, а потрясающе вкусно. Хороший домашний обед по цене фаст-фуда. Плюс к тому – бесплатная автостоянка. Неудивительно, что обеденный зал всегда полон.

Адрес: Тринадцатая авеню (ЮЗ), 1316. Телефон: 503-294-9770. Обед подают с 11:30 до 13:00. Пять блюд за $9,95. Ужин: 18:00–20:00. Шесть блюд за $19,95. По четвергам – «шведский стол», как минимум тридцать пять разных блюд на выбор. Очень важно: рекомендуется заказывать столик как минимум за неделю.

Ресторан располагается в здании, где раньше было заведение из сети секс-саун «Ginger’s» – массажных салонов «для джентльменов, желающих провести время с пользой», которые буквально усеяли Портленд в 1970-х годах. Сейчас там уже не дрочат посетителям, но зато потрясающе кормят обедами (и завтраками – на выходных). Приходите, поздоровайтесь с хозяином, Майклом Коксом, и посмотрите, может, вы встретите там актрису Линду Блер, которая давно уже стала завсегдатаем «Бурной страсти», где большой выбор вегетарианских блюд. Адрес: Бельмонт-стрит (ЮВ), 2411. Телефон: 503-232-4458.

Меню постоянно меняется, но я всегда беру:

Предварительно разогреть духовку до 350°.

Смешать муку, разрыхлитель, соду, сахар и соль. Добавить нарезанное кубиками масло, лаванду и цедру лимона. В другой миске смешать пахту, яйцо и ванильный экстракт и взбить вилкой. Сделать углубление в центре сухих ингредиентов, влить туда полученную смесь. Перемешать все резиновой лопаточкой, пока мука не пропитается. Переложить на противень, раскатать в пласт диаметром около 9 дюймов и толщиной в 3/4 дюйма. Разрезать на восемь частей, посыпать коричневым сахаром. Выпекать в разогретой духовке в течение 25–30 минут.

Где-то за стенкой орет мужик – что-то про бесов и демонов. Где-то в другой палате он кричит в полный голос и воет – что-то про ниггеров и грязных пидоров, которые только и думают, как бы его схватить. Он орет на весь третий этаж:

– Отойди от меня, мудила!

И эти вопли не прекращаются ни на секунду.

Это больница Эмануэль, большой медицинский комплекс на восточном конце Фремонт-Бридж. Я здесь волонтер в благотворительном хосписе. Работаю шофером. Развожу людей из больницы в больницу. В основном родственников умирающих пациентов. В основном матерей, которые приехали навестить детей. А когда их сын или дочь умирает, я отвожу их в аэропорт, чтобы они улетели домой.

Один парень у нас умирает от СПИДа и, наверное, сегодня умрет. Его мама сидит у постели, держит его за руку и поет «Сверкай, сверкай, звездочка» («Twinkle, Twinkle Litter Star») – снова и снова. Она говорит, что, когда он был маленьким, это была его самая любимая песенка. Сейчас он – просто кожа да кости. Лежит, свернувшись клубочком, под тонким вязаным одеялом. Ему поставили капельницу с морфином, так что препарат поступает в кровь через каждые пару секунд. Лицо у него изможденное, желтое и как будто ссохшееся – это значит, что я привез сюда маму в последний раз.

Мама из Миннесоты, мне кажется. Или из Монтаны. Я по опыту знаю, что люди не умирают, как в фильмах. Как бы кошмарно они ни выглядели, они все равно дожидаются, пока ты не уйдешь. Ближе к полуночи, когда я наконец увезу его маму в мотель на Бернсайд-стрит (В), когда он останется совсем один, он умрет. Ее сын.

А сейчас она поет ему «Звездочку» снова и снова, пока слова не утрачивают значение. Пока слова не превращаются в мантру. В птичью трель. Просто звуки – без всякого смысла. Я смотрю на часы.

А потом начинаются вопли. Про латиносов, ниггеров, пидоров и прочих мудил. Кричит мужчина хриплым и зычным голосом. Где-то на нашем этаже.

Заходит медсестра, чтобы объяснить, что происходит. У мужчины, который кричит, – передозировка наркотиков, и они там не могут его успокоить, потому что не знают, какие наркотики он уже принял. Медсестра говорит, что его связали, и его палата – в самом конце коридора, но нам придется терпеть его вопли, пока он сам не выдохнется.

А мужик все надрывается – про жидов и азиатов.

При каждом вопле умирающий сын слегка вздрагивает и морщится, а его мать прерывает песню. По прошествии какого-то времени, после нескольких автоматических инъекций морфина, мужик в дальнем конце коридора все еще продолжает кричать про демонов и бесов, и мама берет свою сумку. Встает.

Идет к двери. Я – следом за ней.

Похоже, она сдалась. Прямой наводкой – обратно в мотель. В аэропорт. В Миннесоту.

Мы идем по больничному коридору, и крики становятся громче, ближе, и вот мы уже поравнялись с дверью в палату, где лежит тот мужик. Дверь приоткрыта, но кровать занавешена занавеской. Мама входит в палату. Проходит за занавеску.

Мужик кричит, обзывает ее мандой. Говорит ей: уйди от меня.

Я тоже иду посмотреть. Мужик лежит голый, его руки и ноги привязаны кожаными ремнями к хромированным поручням на кровати. Он очень большой, просто огромный, занимает всю койку, так что под ним и не видно матраса. Он весь извивается, пытаясь выбраться из ремней, все его мышцы напряжены, вены выступают под кожей, почти сплошь покрытой татуировками – змеи и женщины в ярко-красных и синих тонах. Лицо у него горит, он кричит, зовет «ебаную» медсестру. Она, «блядь, должна быть при мне, а не где-то там шляться». Его руки и ноги привязаны к поручням, он корчится, бьется и извивается. Как рыба на горячем песке. Вены на обеих руках истыканы иглами. От локтей до запястий идут «дорожки» от старых инъекций.

Мама ставит свою сумку на краешек его постели. Она говорит:

– Симпатичные татуировки.

Я это запомнил, потому что она ничего больше не говорила. Потом она достает из сумки салфетку. Старую, смятую бумажную салфетку.

Когда рассказываешь про голого мужика, никак нельзя обойти вниманием его член и яйца. У него это – единственное, что не корчится и никуда не рвется. И на чем нет татуировок. Это самые обыкновенные гениталии – красная, съежившаяся плоть в гнезде из черных волос на лобке.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.