У рыбацкого костра - Коллектив авторов - Страница 58

Тут уж я стал командовать.

- Не спешить! Теперь она от нас не уйдет! Сейчас мы ее под горло крюком! Хоп! Все!

И вот она уже нахально разлеглась во всю длину своего могучего тела на дне лодки. Стой! А почему у нее две блесны? Одна в пасти, а другая под нижней челюстью? Неужели эта та самая, с ка- расиком?

Такая нелепица может прийти в голову только рыболову!

Фаниль, совсем по-детски задохнувшись от радости, вскричал:

- Братцы, глядите, эта щука с часами!

- С часами?! - Я вспомнил рассказ деда Латыпа.

- Постой! Дай-ка посмотреть. «Нашему сверстнику Латыпу. Поздравляем с шестидесятилетием…»

Значит, старик, отвоевав у жены свои юбилейные часы, не раз еще превращал их в блесну, пока щука не сглотнула подарок его ровесников. А мы вытащили ее из Волги! Не кто-нибудь, а именно мы!…

Нам так повезло потому, что с нами поехал ловить Фаниль - новичок в ловле.

Удивительным было еще и то, что часы шли! Я сверил их со своими - минута в минуту. И календарик показывает сегодняшнее число. Вот они какие, наши чистопольские часы!

Мы еще ловили и еще много поймали рыбы, но писать об этом уже неинтересно - после того, как описано чрезвычайное происшествие - главное ЧП того дня.

(№ 34,1974)

Перевод с татарского Леонида Ленча

Виль Липатов

Стерлядь - рыба древняя

Из рассказов об Анискине

1.

Представитель английского языка, завуч средней школы Леонид Борисович на колхознице Наталье Казаковой женился, как говорится по-старинному, на покрова, а по-нашему - зимой, под ноябрьские праздники. Наталья из себя девка была видная и складная - рост имела высокий, стройная, длинненькая, колени носила маленькие, но круглые и гладкие, как бильярдные шары. Лицо у Натальи - не оторвешься, такое красивое. Брови черные, рот - словно роза, щеки - точно помидорным соком смазаны, кожа такая нежная и шелковая, как атлас, что в прошлом году деревенские женщины покупали у продавщицы Дуськи на стеганые одеяла. Одним словом, такой красавицы, как Наталья Казакова, ни в итальянском, ни во французском кино односельчане не видывали - все артисточки были поплоше.

Леонид Борисович, конечно, влюбился в Наташку без ума и памяти, но Наталья - не будь дурой! - сразу за него замуж не пошла. С полгодика она поманежила Леонида Борисовича на клубных танцах, месяц-другой прогуливалась с ним по обскому яру, и деревенские сплетницы утверждали, что Наталья завучу сказала: «Вы, Леонид Борисович, как человек образованный и по-английски разговаривающий, должны понятие иметь, что нам нужно свои чувства проверить… Ах, оставьте вашие ревности! Меня тракторист Петька Мурзин не завлекает… Во-первых, водочку употреблять начал, во- вторых, на колхозной работе плетется в хвосте…»

И вот, как только пали снега и над кедрачами завьюжило, Леонид Борисович и Наталья сыграли свадьбу, на которой гуляла вся деревня - два дня и две ночи.

На свадьбе Наташка Казакова повела себя гордо, не по-товарищески, как хором говорили ее подружки.

- Я вам больше не Наташка, - сказала она им, задирая нос. - Я, если хотите знать, Наталья Кузьминична… Я, конечно, книги на английском читать не буду, но английский разговор, если сгодится, вскорости начну понимать…

На колхозной работе Наташка Казакова после свадьбы с завучем тоже начала себя показывать с плохой стороны. И три дня после свадьбы не прошло, как Наташка Казакова самолично является в колхозную контору при мини-юбке, садится на диван, кладет ногу на ногу и при самом председателе Иване Ивановиче и бригадире дяде Аниките Гуляеве говорит:

- Пусть кто-нибудь другой вилами навоз от стаек отгребает, а я отказываюсь… Сто раз, товарищ председатель и товарищ бригадир, мы на колхозных собраниях голосовали за механизацию, деньги на это дело вырешивали, голосовали единогласно, а где она, спрошу вас, эта самая механизация? Не корова ли ее языком слизнула?

И хохочет при этом, и ямочки на щеки напускает, а бригадир Аникита Гуляев - человек нервный. Он такого разговора не стерпел, кулаком себя по колену стукнул:

- Ты мне, Наташка, лучше ответь, где ты обреталась, когда мы воскресник по усилению механизации проводили?

- А там была, где теперь нету! - тоже обозлилась Наталья Кузьминична. - Я по твоему же наряду, дядя Аникита, торфоперегнойные горшочки лепила… Прошу меня на другую работу пере- весть… Желаю состоять на молочно-товарной ферме учетчицей- контролером. Но ты не робей, дядя Аникита! Бидоны с молоком я сама таскать буду, это у меня не заржавеет…

Трех месяцев не прошло, как Наташка Казакова, то есть теперь Наталья Кузьминична Пылаева, набрала большую силу. На колхозных собраниях выступает среди первых, воду из графина при этом пьет открыто, разные непонятные словечки употребляет и на все наводит критику - это ей плохо, это ей не так, то ей не нравится. Дело дошло до того, что Пылаева добралась до дяди Анискина - участкового инспектора райотдела милиции. Это произошло на зеленой лужайке, когда колхозный народ готовился достойно встретить весну, а Наташка опять влезла на трибуну, то есть на пенек.

- Имеются серьезные недостатки и в работе милиционера товарища Анискина Федора Ивановича, то есть дяди Анискина, - сказала она. - Он, например, товарищи соотечественники, или, как говорится, сограждане, на охрану колхозного инвентаря обращает сугубо мало внимания…

Вот с этого, наверное, момента баба-сплетница Сузгиниха и другие плохие люди в деревне стали поговаривать, что дядя Анискин на Наташку за критику затаил зло. Понимающие люди - умные и добрые - этому не поверили, но так случилось, что Наталья Кузьминична Пылаева, то есть Наташка, от дяди Анискина на самом деле имела неприятность, хотя уголовной ответственности не понесла.

2.

Наталья Кузьминична Пылаева оказалась замешанной в дело о незаконной ловле стерляди гражданином Анипадистом Сопрыкиным - давним другом и фронтовым товарищем участкового Анискина. Неприятная произошла история, если правду сказать, и по этому поводу самый старый старик в деревне дед Крылов высказался откровенно:

- Если не знаешь, то почем знаешь? - сказал он философски, прижмуривая один глаз. - Ты иногда думаешь, что на человека силок поставил, а он, человек-то, глядишь, из силка самострел построил и на белку охотится… Ох, трудное это дело - все дело понимать. Трудно, хоть и пошел тебе девяносто какой год неизвестно…

Анипадист Сопрыкин, он запрещенной для ловли стерлядью баловался, и весь деревенский народ, бывало, такую картину наблюдал: сидит на высоком яру участковый дядя Анискин, от жары отдувается, зубом цыкает, а рыбак Анипадист Сопрыкин под яром обласишко к рыбалке готовит: сети капроновые в корыто укладывает, самоловы в лодчонку кладет, ружьишко, патронташ и прочее, и прочее. На участкового он вроде внимания не обращает, но все равно время от времени в его сторону глазами невольно поведет - сидит ли… Сидит, дьявол толстопузый! Лицо у Федора Ивановича грустное, глаза туманные, погоны с плеч валятся, китель расстегнут - такой он, что у Анипадиста Сопрыкина сердце кровью обливается. Ведь и воевали вместе, и в одном госпитале рядом лежали, и на одном пароходе в родную деревню после войны возвращались, и до сих пор ходят друг к другу чаи распивать.

- Анипадист, Анипадист, - зовет старого приятеля Анискин. - Ты посидел бы со мной на яру минуточку… Все одно всю рыбу не выловишь, всю дичь не возьмешь. Так что дай себе передых, парниша, посиди со мной рядом…

Анипадист Сопрыкин поднялся на верхотинку яра по земляным ступенькам, вырубленным женщинами, чтобы носить ведра с водой, присел рядом с участковым - не близко, не далеко, а так себе, посередочке.