Выбери любимый жанр

Камешки на ладони (сборник) - Солоухин Владимир Алексеевич - Страница 17


Изменить размер шрифта:

17

– Не надо. Я как-нибудь один. Подожду.

– Ну валяй!

И, усмехнувшись еще раз, теперь уж на прощание, он зашлепал по грязи своими резиновыми сапогами.

Хм, «подожду»! А чего, спрашивается, ждать? Дурак я, дурак! Зачем отказался от подмоги? Может, и правда вытащили бы?

Некоторое время я с остервенением (от злости на себя) рыл землю. Но было ясно, что, как только я попытаюсь тронуть машину, она увязнет опять и все мое выкапывание пойдет насмарку.

Между тем лесок, который я недавно проехал (какой там лесок – осиновые кустики!), до сих пор сливавшийся с чернотой ночи, так что его нельзя было и заподозрить, начал смутно проступать, потому что сзади него пожелтело и засветилось. Вокруг леска образовалось слабенькое сияньице. Потом пошли в небо, вроде как прожекторы, вздрагивающие, трепетные пучки света.

Вот чего нужно было ждать: чтобы засветился осиновый лесок! Через пятнадцать минут грузовик поравнялся с местом моего одинокого сидения.

Наверно, и сам остановился бы грузовик, но для верности я вышел на дорогу и посемафорил рукой, прося ли, требуя ли остановиться.

– На кой тебя сюда понесло? – заругался шофер вместо приветствия. – Ехал бы по дороге.

– Думал, как лучше объехать лужу.

– Петух думал – в горшок попал… Дернуть, что ли?

– Ну а как же, конечно, дернуть. Век буду благодарить.

– Ладно. На бутылку дашь.

Шофер захлопнул дверцу и поехал вперед, чтобы встать поудобнее для выдергивания.

«Дались им сегодня эти бутылки! – думал я. – Тот – на бутылку с бутербродом. Теперь и этот – на бутылку. И ведь какую мерку выработали: не сто граммов, не стакан – бутылка! Должно быть, сказывается повышенный уровень благосостояния, повседневно растущие потребности».

Камешки на ладони (сборник) - i_007.png

Я не стал уж спорить: бутылка так бутылка! Лишь бы ехать, а не сидеть в луже.

Когда шофер подошел зацепить трос, я при свете подфарников разглядел его. Здоровенный рыжеволосый детина. Стандартная стеганка коротка ему. Наверно, неудобно лазить в карманы – приходится высоко задирать локти. Впрочем, стеганка расстегнута, клетчатая рубаха тоже, голенища резиновых сапог загнуты. От этого ноги кажутся еще длинней. А сам он весь как восклицательный знак: чем выше, тем шире и здоровее.

Силой и уверенностью повеяло от рыжего богатыря. Не было бы ничего чудного, если бы он потянул за трос да сам же и вытащил мою машину на твердое место.

Разглядел я и его грузовичок. Это была вконец обветшалая, побывавшая, должно быть, не в одном капитальном ремонте, чуть ли не довоенного выпуска полуторка. Ладно, что борта кузова перекосились и выкрошились, ладно, что вся она похожа на консервную банку, которую мальчишки гоняют вместо футбольного мяча, – очень уж гладка и ненадежна была резина. Вот что смутило меня в первую очередь. Такие колеса без единой зазубринки шоферы зовут лысыми. Казалось, камеры видны сквозь стесавшиеся, утончившиеся покрышки.

Я сел за руль, чтобы помочь грузовику мотором. В ярком свете фар мне видно было, как лысые колеса, словно в масле, крутятся в осклизлой земле, бросая в мои фары, в мое ветровое стекло мелкую, как дождь, и такую же частую грязь.

Покрутившись на одном месте с невероятной, почти пропеллерной быстротой, лысые колеса замерли. Хлопнула дверца грузовика. Сейчас детина подойдет, отвяжет трос и уедет, оставив меня ждать какой-нибудь новой оказии. И точно, детина подошел, присел на корточки и стал глядеть под мою машину.

– Засосало по выхлопную трубу. На моем драндулете не вытащишь.

И замолчал. Снова высматривает что-то там, под машиной. В эту минуту молчания каждый из нас думал по-своему. Я думал о парне, что он сейчас бросит меня и уедет, что он решил уезжать, но сразу как-то неудобно. Молчит, набирается духу.

– Да, не вытащишь, – обобщил парень свое разглядывание под брюхом машины. – Засосало. Давай сначала подкопаем, накидаем под колеса камней и веток, а тогда уж и дернем.

В грузовике нашлась еще одна лопата. В две лопаты с двух сторон дружно мы начали копать землю. Я заметил, что лопата парня не ищет, где помягче, а лезет под дифер в самые жесткие, в самые трудные места.

Кряк, кряк! Дзень, дзень! Кхы, кхы! Шлеп! Чмок! Чмок!

– А, гадость! У нас узнаешь, как не даваться!

Шлеп, шлеп!

– Глубже бери, все равно осядет.

Чмок, чмок!

– И когда это будут у нас дороги?

Кряк, кряк!

– Сам-то откуда?

– Колхоз «Власть Советов».

– А зовут как?

– Серегой… Глина, черт ее дери! Из-под каждого колеса надо полкубометра выбрать.

Шмяк, шмяк!

– У нас – не у тетки Пелагеи: за столом не фукнешь.

Чмок! Трах!

Серега распрямился, держа в руках обломок черенка лопаты.

– Перестарался маленечко.

– Ладно, мою возьмешь.

– Чепуха! Завтра насажу – будет лучше новой! Перекурим? А то разогрелся я. Видишь, лопата не выдержала. Надо немного охолодать. Я, когда разгорячусь, про силу забываю, хоть в работе, хоть с бабой…

– Женаты?

– Третий год. Девочка народилась. Настя.

– Какое хорошее имя.

– Неуж плохое? По матери. Да вот незадача у меня.

– По работе?

– Не то чтобы по работе, но и не в дому. Видишь ли, я, конечно, могу открыться. Все от своей же глупости. Председатель наш да еще там два бригадира выпили после работы и подрались. Что у них там произошло, не знаю. Завхозу поломали два ребра. Отвезли завхоза в больницу. Ну а я возьми и повесь на магазине бюллетень.

– Какой бюллетень?

– О состоянии здоровья.

– Непонятно… Что же было в том бюллетене?

– Конечно, мне бы не сочинить. Но я нашел старую газету и списал оттуда. Немножко добавил от себя. Пишу: «Бюллетень о состоянии здоровья завхоза Никитина. Пульс такой-то, дыхание такое-то, поломаны два ребра. Сердечная деятельность…» – и так далее. Кнопками приколол к магазину. Оказывается – шум. Приехали из района, не знают, как расценить. Стенная печать? Не подходит. Стали расценивать как листовку. Понимаешь, чем тут запахло?..

– На вид-то вы вроде смирный.

– Нет, я озорник. От этого я не отказываюсь. Но все же, какой я враг? Какой я, к примеру, политический преступник? Не враг же я? Неужели могут за врага сочесть?

– Я думаю, обойдется. Там люди неглупые. Очень даже неглупые. Разберутся, что к чему. Главное тут – чувство юмора.

– Ну да! Я – чтобы посмеяться, а они – всерьез. Однако давай работать. Хорошо, что у меня запасная лопата есть.

Шмяк, шмяк! Чмок, чмок! Кхы, кхы!

– Ты, пожалуй, бросай лопату да иди на поиски. Камни, бревна, доски – все неси сюда.

Шлеп, шлеп! Кряк, кряк!

– Эх, сударушка, земля-матушка, сколько же тебя перекопано!

Кха, кха! Трах!

– Тьфу! Так-перетак, что за черенки пошли! Эдак-переэдак, нельзя дотронуться – он уже перелетает!

– Кто насаживал?

– Сам же и насаживал.

– Ты уж ставил бы себе дубовые черенки.

Я отдал Сереге последнюю из наших трех лопат, а сам с фонариком пошел на поиски. Недалеко от дороги среди перепаханного поля островком обнаружилась куча прошлогоднего льна, который выдергать-то выдергали, но почему-то не увезли с поля. Я набрал охапку слепившихся, шибающих гнилью, тяжелых от прели снопиков.

– Хорош! Вали по целой охапке под каждое колесо. Да не так, а поперек.

Серега стал поправлять снопики, брошенные мною как попало, укладывать их рядочком один к одному поперек колеи. Работа наша ладилась. И чем больше и лучше спорилась, тем больше я смущался предстоящим разговором с Сергеем об оплате.

– Под мои колеса тоже по охапке положь. А я еще подкопаю для гарантии.

Сколько времени он потерял из-за меня! Даже неудобно теперь давать ему трешницу. Пожалуй, надо добавить рублик… Одно дело – просто дернуть и вытащить, другое дело – потерять целый вечер.

– Все-таки надо бы и камней. Помнится, недалеко отсюда лежала кучка булыжника. Еще до войны собирались мостить. С тех пор осталось. Пойдем сходим.

17
Перейти на страницу:
Мир литературы