Кровь королей - Цормудян Сурен Сейранович "panzer5" - Страница 7

– Так мы в опасности?

– Сомневаюсь, мой господин. Они едва ли посмеют напасть на столь многочисленный и хорошо вооруженный караван. Но быть готовыми к этому все же необходимо.

Нордвуд сжал рукоять меча, вперив взгляд в дикаря.

– Отчего же ваша армия не приструнит непокорных варваров? – спросил он.

– А есть способы? – усмехнулся Кергелен. – Если отправить десяток легионов, то восемь навеки останутся в пустыне только из-за жары. Пустыня велика, бегать за дикарями можно годами. Ветер дует здесь всегда, и он быстро стирает любые следы. И если кто и чувствует себя в пустыне столь же хорошо, как сами песчинки, то это песчаный народ.

– Как же эти варвары выживают? – удивился принц.

– Это ведомо лишь богам и им самим. Но не пытайтесь встретить кого-то из них, чтобы расспросить об этом. На золото, сапфиры и изумруды они едва ли позарятся. Но если у вас есть вода, они нападут непременно. Вода для них наивысшая ценность. И глоток ее порой стоит дороже человеческой жизни, кем бы этот человек ни был, рабом ли, господином.

Десятки пар глаз внимательно наблюдали за варваром, как и он следил за караваном. Принц смотрел на него, пока не затекла шея. Он все ждал, что на границе между песком и синим небом вырастут еще десятки, а то и сотни свирепых воинов. Однако этого не случилось. Разведчик медленно развернул верблюда и скрылся за барханом.

Вскоре несколько всадников принялись разносить по каравану еду. В основном сушеные и вяленые плоды. Трапезничать пришлось скромно и снова на ходу…

Тот миг, когда верблюды ступили на каменистую почву с редким низким кустарником и угнетающе однообразный песок остался позади, можно было назвать благословенным. Это случилось утром после второй ночевки в пустыне. На пути вновь вырастали обточенные песчаными бурями глыбы. Фатис уверял, что когда-то здесь были величественные горы, но за тысячи тысячелетий беспощадные песчаные ветра обточили их, превратив в разбросанные валуны размером с дом или крепость. Спустя еще несколько миль возникла низина с пальмами и небольшим озером. Только настойчивые уговоры евнуха удержали гринвельдцев от соблазна упасть на берег и, засунув голову в воду, напиться вдоволь. Обпиваться на солнцепеке нельзя, об этом он уже говорил, да и вода в озере была илистой.

А вот верблюдам позволили утолять жажду сколько угодно. Перед этим солдаты, встав у берега, протрубили в большие рога. Леон не понял зачем. Оказалось, что здесь водятся крокодилы, а особый звук медных труб гонит их к противоположному берегу. Кергелен поведал, что этот звук похож на вопль пеших драконов, которых крокодилы опасаются. Это еще не земля пеших драконов, но некоторые из них частенько забредают сюда. Потому малосимпатичные жители озера пеших драконов знают хорошо.

И Леон, и Кристан, и Харольд слышали раньше об этих опасных тварях – крокодилах, но видели их впервые. Заметив, с каким любопытством Леон смотрит на плавающие в мутной воде туши, издали напоминающие гнилые бревна, Фатис улыбнулся.

– Мой господин, уверяю вас, очень скоро вы увидите нечто более удивительное. Осталось совсем немного.

Евнух не обманул. Еще несколько часов пути, и растительность стала гуще и зеленее. Правда, в основном это была жесткая трава и какая-то весьма крупная разновидность хвоща. Караван словно подошел к краю одного мира, за которым начинался другой. Степь, сменившая пустыню утром, внезапно закончилась обрывом высотой футов в пятьсот, и этот обрыв тянулся в обе стороны сколько хватало глаз. А внизу буйствовали сочные зеленые тона. Нижний мир заполняли огромные деревья и кусты. Между зарослями текли ручьи, шлифуя пеструю гальку. Еще дальше, на горизонте, вздымались горы с пологими склонами. Из вершины одной из самых далеких вился черный дымок.

– Здесь обитают драконы, – с улыбкой возвестил Кергелен.

Караван повернул направо. Как объяснил евнух, где-то там должна была быть удобная дорога для спуска в бескрайнюю зеленую долину. Однако прежде, чем они достигли этой дороги, вся процессия еще долго двигалась по краю, благодаря чему гринвельдцы могли насладиться сказочным видом. А чуть позже их ушей достиг нарастающий гул и некие утробные мычания. Леон хотел было спросить, что это такое и кто издает такие звуки, как вдруг увидел нечто поразительное. С юга через заросли двигалось стадо невиданных существ. Некоторые были настолько высоки, что их головы высились над большинством деревьев. Но только когда чудовища вышли на простор, к самому широкому ручью, появилась возможность оценить их размеры. Длина самых крупных достигала ста двадцати футов! Высота превышала двадцать! И это если они не поднимали голову на невообразимо длинной шее. Странное существо выглядело так, словно удав проглотил слона, ноги и туловище которого теперь торчат из змеиной шкуры. Туловище походило именно на слоновье, но увеличенное настолько, что подобный зверь слона-то и не приметил бы. А шея и хвост были воистину змеиными, если бы существовали столь огромные змеи. Голова же казалась до нелепости крохотной. У крупнейшей особи голова не превосходила по размерам бычка. Чудища двигались неторопливо, их длинные хвосты лениво извивались, а шеи покачивались. Крупные громко мычали, следя за детенышами; самые мелкие были величиной с молодого слона. Рядом без всякой опаски кружили птицы и даже иногда садились на спины ужасных гигантов…

– «Шагающие горы»! – возвестил Кергелен, не слишком трудясь скрыть улыбку, которую вызвали изумление и испуг гринвельдских гостей. – Самые большие из известных пеших драконов!

– О боги! Мы должны спуститься в эту преисподнюю?! – воскликнул Кристан Брекенридж.

– Не стоит тревожиться, молодой господин. Чем они больше, тем медлительнее. И для человека не опасны, если только не вставать на пути у стада. Их пища – листва. Плоть они не едят и даже боятся запаха крови.

– И это на них мы будем охотиться? – выдохнул Нордвуд. – Боги, сколько стрел надо всадить в одного, чтобы он почувствовал щекотку?

– Нет, господин, мы будем охотиться не на них.

– А на кого же? – спросил Леон и внимательно посмотрел на евнуха.

Тот, наслаждаясь мигом, произнес, смакуя каждое слово:

– На тех, кто охотится на «шагающие горы»!

Сыро и темно хоть глаз коли. Такой, наверное, и должна быть неволя. И в такой же кромешной тьме и сырости лежит теперь его старый друг. Но он не может ходить, и не тревожат его мысли… А здесь, в четырех стенах мрачного подземелья, можно прохаживаться из угла в угол. У мертвеца такой роскоши нет, хоть он и король… Был…

«Эх, старый друг, не только ты меня покинул, но и твой голос… Отчего ты молчишь, или дух твой не может пробиться сквозь твердыню твоего же замка?» – мысленно вопрошал узник.

Вслух говорить не следовало: эхо малейшего звука разносилось по подземелью стаей летучих мышей. Совсем недавно он слышал: кто-то покашливал и гремел связкой ключей. Этот кто-то был далеко, но в темнице звон казался оглушающим.

«Ну, выжил я… Не кинулся на выродков с мечом в руках, как до́лжно… Что дальше? Как из темницы я пособлю королевству? Но даже вне этих стен что я смогу? Кто пойдет за безродным возведенным?»

Сир Нэйрос Вэйлорд крепко сжал ладонями голову.

«Боги, что мне делать? Зачем я нужен им живым? Ну конечно же. Тайная грамота…» Которую так не хотел подписывать Хлодвиг. В ней все о подменном короле. О его метке – клейме на спине. И грамоту подписали все, кто знал, что король завел двойника. И Хлодвиг, и королева Анриетта, и барон тайных дел Рональд Глендауэр, и сам подменный Симидар Фэтч, и даже принцесса Элисса… Ну и конечно, он, лорд Нэйрос Вэйлорд.

«Думай же, думай, волчья душа».

Нэйрос не сразу заметил, как обратился к себе по прозвищу, что любил король Хлодвиг. Быть может, это сам дух старого доброго Вигги к нему обращался?

«Почему Анриетта так себя вела? Быть того не может, чтобы она была заодно с этими бесчестными подонками. Думай, десница… Думай!.. Ну конечно, она боится! Боится за детей. Да, Леон сейчас далеко отсюда. Он в Тассирии. Но что, если руки заговорщиков способны дотянуться и туда? А ведь еще Элисса. Юная принцесса здесь, в замке. В осином гнезде. Фэтч, Глендауэр, лорд Эродин Тандервойс… Их приспешники… Кто, кто еще в этом замешан? Если королевский казначей барон Филипп Мортигорн с ними, то предательский нож совсем рядом с принцем. Ведь сын казначея Уильям отправился в Тассирию с молодым Эверретом. Итак, Анриетта боится за детей. Ну и за себя.