Забытая империя - Абнетт Дэн - Страница 8

• Предыдущая
• 8/68
• Следующая

В этот день, который знаменовал собой для преодолевающего бесконечный мрак варп-шторма и раскачивающегося корабля еще один отрезок времени, отмеченный для удобства на корабельных часах, Клеве нашел Гантулгу в верхней кают-компании. Тот обучал воинов из роты Клеве и группу летописцев чогорийскому боевому жаргону. Гантулга считал, что понимание Железнорукими секретного диалекта Белых Шрамов даст стратегическое преимущество, если воины двух Легионов будут сражаться в тесном взаимодействии против беспощадного врага, который знал все остальные имперские коды. Присутствующие летописцы должны были научиться ему, а затем стать наставниками для тех легионеров роты Клеве, которые находились на дежурстве. Клеве потребовал от своих летописцев отказаться от первоначальной роли, которая заключалась в прославлении Великого крестового похода. После предательства для летописей не осталось ничего чистого и достойного. Единственное, что, по мнению Клеве, заслуживало упоминания — это разрушенное прошлое до падения, поэтому летописцы добровольно стали мемуаристами.

Тем не мене, этот день, который был еще одной бессмысленной отметкой в размеренном хронометраже Клеве и еще одним неднем для Гантулги, станет знаменательным.

Железные Руки и мемуаристы поднялись, как только Клеве вошел в кают-компанию. Гантулга не встал. Клеве сразу обратился к нему.

— Это свет, — сказал он. — Маяк.

— Я слышал об этом, — ответил Гатулга.

— Мы направляемся к нему, — сообщил Клеве. — Я отдал приказ капитану корабля.

— Нам что-нибудь известно о моих кораблях? — спросил Гантулга.

Клеве покачал головой.

— Это огонь Терры? — спросил Гантулга, поднимаясь. — Астрономикон, свет Трона?

Клеве снова покачал головой.

— Данные неполны. Кажется маловероятным, что это свет Астрономикона. Исходя из анализа принцип работы схожий, но не тот же самый. Тем не менее, мы наполовину слепы, и едва ли можно полагаться на датчики.

— Мы должны направиться к нему, — согласился Гантулга. Он достал длинный слегка изогнутый меч и положил на стол перед собой. Затем опустил рядом ладони и молча благословил надежность и остроту клинка.

— Ты обнажил меч? — спросил Клеве.

— Я — охотник, — ответил Гантулга, — поэтому знаю, как действуют охотники. Это может быть свет Терры, может быть другой надеждой. Но также и приманкой. Так что давай направимся к этому свету, но при оружии, пока не узнаем, что он значит.

Они приходили из сердца шторма, на протяжении многих часов, затем дней, наконец недель: одиночные корабли, поврежденные суда, рассеянные флотилии и осколки флотов.

Они были сбившимися с пути и обреченными, выжившими и беженцами, людьми, бегущими от битв и жаждущими их, или просто астронавтами, ищущими убежище от безумия Гибельного шторма.

И они прибыли в Макрагг, к свету во тьме.

Некоторые корабли доставили столь необходимые товары и материалы из Пятисот Миров. У всех были новости или их обрывки. Многие корабли принадлежали к собственному Легиону Жиллимана, затерявшиеся в шторме при возвращении с бушующей на Калте Подземной Войны или ожесточенной кампании против предательских сынов по всему Ультрамару. На некоторых кораблях были воины разбитых Легионов — Железные Руки и Гвардия Ворона, горстка Саламандр. Рассказанные ими истории были самыми горькими.

— Приемный зал готов, повелитель, — тихо сообщила Ойтен.

Это стало ежедневной традицией: повелитель Ультрамара лично приветствовал представителей кораблей, которые свет привлек на Макрагг. В этой церемонии было некое утешение и радость, иногда встреча старых товарищей или же приветствие ценного воина. Но также имели место скорбь и отчаяние, а список сообщений о бесчестии и потерях постоянно рос. Жиллиман считал, что Калт закалил его сердце до такой степени, что оно подобно состоящему из тяжелых металлов звездному ядру расплавилось, привыкнув к боли. Ведь сердце может вынести только определенную степень страданий, после чего перестает что-либо чувствовать.

Он ошибался.

Примарх изучал огромный гололитический экран оборонительных систем: Макрагг и его орбитальная защита, расположение флотских соединений и недавно прибывших скоплений кораблей, внешние оружейные платформы и пустотные станции, звездные крепости и лунные станции, заграждения и суда-ловушки, минные поля, промежуточная система наблюдательных постов и сторожевые флотилии, охраняющие точку «Мандевилль», рыскающие патрули, терпеливые линейные крейсера, автоматические батареи. Прикосновением пальцев он корректировал определенные линии и менял позиции кораблей.

Ойтен знала, что это просто было машинальная и рассеянная работа мозга, которому едва ли требовалась концентрация для управления столь стратегически сложной системой.

Из долгого опыта общения она знала, что мысли Жиллимана где-то в другом месте.

— Милорд?

Жиллиман не поднял глаз.

— Трое мертвы, — мягко произнес он. — Лоргар не зря бахвалился. Трое.

— Милорд.

Жиллиман покачал головой, не отрывая взгляда от экрана.

— Я о том, что они рассказали мне, Ойтен. Что Гор и все остальные должны пойти против нас, против меня, против моего отца… Я не могу осмыслить происходящее. Мое единственное утешение… Вообще единственное утешение, почерпнутое в ходе ожесточенного боя с Лоргаром, заключается в том, что ими нечто завладело, отравило их. Варп в их головах. Это едва ли оправдывает действия братьев, но объясняет их. Они сошли с ума и больше не принадлежат себе.

Он взглянул на нее. Пожилая, прямолинейная и стройная женщина опиралась на высокий посох. Короткие волосы были такими же белоснежными, как и платье.

— Принять подобное тяжело, милорд, — сказала она.

— Я думал, это будет тяжелее всего, — согласился Жиллиман. — Но разве может сравниться предательство братьев со смертью трех верных сынов? Выжившие не могут опровергнуть эту информацию. Феррус мертв. Верные Коракс и Вулкан мертвы. Потом эти новости из уст других о Просперо. Магнус настолько ослушался отца, что на него натравили чертовых Волков. А теперь мы слышим сообщения из системы Фолл, подтверждающие, что и Пертурабо в самом деле предал нас…

Он встал.

— Что еще? Мне интересно, что еще произошло? Горит ли уже Терра? Мертв ли мой отец? Если половина моих братьев присоединилась к мятежу Гора, тогда, кто остался? Трое из тех, кого можно было считать верными, уже мертвы. Кто еще? Где Хан? Гибнет ли Дорн вместе с Террой? Говорят, что Сангвиний со своим Легионом пропал. Лев исчез во тьме. Удалось ли предателям выследить и разорвать на куски Волчьего Короля? Неужели я один?

— Милорд, вы…

Жиллиман поднял руку.

— Просто мысли вслух, Тараша. Перед тем, как войти в зал, я стану невозмутимым. Ты знаешь, что это так.

Она кивнула.

— Я могу рассчитывать только на подтвержденные факты, — сказал Жиллиман. — Макрагг по-прежнему стоит. Мой Легион по-прежнему боеспособен. Пока сохраняются эти факторы, Империум существует.

Повелитель Ультрамара накинул на широкие, заключенные в броню плечи плащ и закрепил застежку на горле. На нем был церемониальный вариант боевого доспеха с когтями. Во время сложившейся ежедневной традиции приветствия тех, кто прибыл из шторма на свет маяка, примарх не носил личного оружия.

Ойтен смотрела, как ее возлюбленный повелитель поправляет плащ. Сейчас, более чем когда-либо, он походил на монарха. Почему-то отсутствие оружие придавало ему еще более величественный вид.

— Мы можем рассчитывать только на себя, — сказал Жиллиман. — Мы ждали слишком долго и должны сказать свое слово. Мы больше не можем позволить себе терять время, ждать новостей о том, что Терра выстояла или мой отец все еще жив. Ради человечества и, несомненно, по воле моего отца Империум снова начинается здесь и сейчас.

Он направился к выходу из зала.

— И я лично убью любого ублюдка, который попытается остановить меня.

• Предыдущая
• 8/68
• Следующая