Черная вода - Оутс Джойс Кэрол - Страница 2
- Предыдущая
- 2/20
- Следующая
Все это было пять лет назад. Тогда она была еще девчонка. А сегодня, встретившись впервые с Сенатором, энергично и с воодушевлением потрясшим своей огромной лапищей ее маленькую ручку, она приказала себе: ни при каких обстоятельствах не упоминать эту дипломную работу.
И она держалась. До поры до времени.
Когда отношения развиваются так стремительно, детали уже не имеют значения.
За день до этого она вместе с Баффи и Стейси прочла, хихикая, в последнем номере «Глэмера» прогноз на июль для Скорпионов. Вы слишком осторожны и подчас не решаетесь открыто проявлять свои желания и чувства! Теперь самое время следовать ВАШИМ желаниям и реализовать их! Звезды благосклонны к вашим самым рискованным романтическим авантюрам. Итак, после периода разочарования, Скорпион, — смело вперед!
Бедный Скорпион, такой ранимый. Такой неуверенный в себе.
И этот надменный взгляд исподлобья, раздражавший Арти Келлера, ее отца, взгляд, говорящий о непрерывном самоедстве, что не могло не тревожить Мадлен Келлер, ее мать. Я, конечно, люблю вас, но, пожалуйста, оставьте меня в покое.
Бедный Скорпион, ей уже исполнилось двадцать шесть лет и восемь месяцев, а она еще не изжила подростковые кожные проблемы. Такой позор, она просто с ума сходила от бешенства. Эта по непонятным причинам возникающая сыпь, крапивница. Глаза, покрасневшие от аллергического воспаления, и ко всему прочему еще чуть заметные, но все же вполне узнаваемые прыщики вдоль линии волос…
Когда любовник любил ее, она была прекрасна. Когда она была прекрасна, любовник любил ее. Достаточно простая фраза, несколько отдающая тавтологией и все же не становящаяся понятнее.
Ну и не будет она ничего понимать. А просто окунется в новую жизнь, в новое приключение, рискованную романтическую авантюру, о, бесстрашный Скорпион!
Келли Келлер тактично намекнула Сенатору, что неплохо бы включить фары, и теперь, по мере того как они углублялись в район болот, двигаясь по заброшенному проселку, свет фар метался из стороны в сторону; нетерпеливый Сенатор, что-то бормоча себе под нос, гнал машину по ухабистой дороге, не обращая никакого внимания на то, что не допитая им водка с тоником выплескивалась из пластикового стаканчика на сиденье и на бедро Келли, прямо на хлопчатобумажное платье-рубашку. Сенатор принадлежал к числу тех, кого называют «агрессивными водителями»: в настоящий момент его противниками были дорога, сгущающаяся тьма, расстояние между ним и желанной целью, а также недостаток времени, постоянная утечка его, из-за чего Сенатор все сильнее и нетерпеливее жал на акселератор, так что «тойота» неслась со скоростью сорок миль в час, несколько снижал скорость на поворотах и затем вновь жал изо всей силы на педаль, отчего автомобиль заносило, а шины, издав протестующее ворчание, не сразу вновь укреплялись на вязкой песчаной почве. Потом все повторялось снова. Движение «тойоты» из-за этих головокружительных поворотов было сродни икоте или ритму соития!
Подобным образом, припомнила Келли с неприятным чувством, вел машину ее отец после таинственных размолвок с матерью — таинственными и раздражающими эти размолвки остались в памяти Келли, вероятно, оттого, что после них наступало долгое молчание.
Не задавай вопросов. Сядь прямо. Все в порядке. Ничего не случилось. Ты ведь моя маленькая девочка?
Позже они пообедают в мотеле. Конечно в номере. В зале нельзя — слишком опасно. Тем более в ресторанах Бутбей-Харбор в самый разгар туристического сезона.
Она не испытывала тревоги, полагая, что в решающий момент не испугается. Но была начеку. И абсолютно трезвая. Запоминая каждую минуту своего приключения.
Свет фар освещал пьяными зигзагами дорогу, узкую и для одной машины, и открывал взору такую красоту, что Келли не могла оторвать глаз от глади болот, протянувшихся с обеих сторон на много миль и казавшихся ей блестящими осколками зеркала среди густых зарослей.
Здесь, в глубине острова, тьма поднималась от земли — небо оставалось светлым. На нем серебрилась плоская, как монета, луна. На западе алели лохмотья облаков, казалось, их выкрасили специально, а на востоке, где простирался океан, небо потемнело, обретя цвет перезрелой сливы.
Она думала: заблудились.
И еще: приключение.
Оценивала она все трезво, хотя у самой дух захватывало, когда сидевший рядом мужчина жал на акселератор, тормозил, снова жал с еще большей яростью и так же яростно тормозил, и твердо знала, что на самом деле ничего не боится, а просто возбуждена — выброс адреналина, и ничего больше, — как и днем на пляже, когда почувствовала нетерпеливое мужское желание и поклялась: ничего не будет.
А в то же время озорная мысль приятно щекотала воображение: а, собственно, почему бы нет?
Бедный Скорпион. Лукавый Скорпион.
Как же ей все-таки повезло, думала Келли, что она оказалась четвертого июля на Грейлинг-Айленде. Ведь у нее были и другие приглашения. А она не так уж и жаждала уехать куда-нибудь на этот длинный уик-энд. Но приглашение Баффи все же приняла, и вот она здесь, сейчас — здесь, не зная, где находится это самое здесь, хотя ночь уже на носу, сидит рядом с Сенатором, участница сумасшедшей гонки к Брокденской пристани, чтобы успеть на паром.
Ты Американская девушка. Ты имеешь право открыто заявлять о СВОИХ желаниях и поступать иногда как ТЕБЕ вздумается.
Перед тем как «тойоте» вылететь с дороги, Келли сморщила носик, принюхиваясь… что это, запах нечистот?
Перед тем как «тойоте» вылететь с дороги, Келли обратила внимание, что вцепилась в пристежной ремень с такой силой, что у нее побелели суставы пальцев.
Перед тем как «тойоте» вылететь с дороги, Келли наконец решилась заметить как можно тактичнее, слегка, совсем незаметно повысив голос, — Сенатор, похоже, был глуховат на правое ухо: «Боюсь, мы сбились с пути, Сенатор».
Еще девочкой Келли как-то, когда вся семья сидела за праздничным столом в День благодарения, громко обратилась к своему дяде, и хотя дядя Бэбкок вечно переспрашивал, жалуясь, что все бормочут себе под нос, на этот раз он оскорбился. Бросив в сторону племянницы ледяной взгляд, он сказал: «Орать не обязательно, мисс, я пока не глухой».
Может быть, Сенатор тоже обиделся, ведь он ничего не ответил, только неловко отпил глоток из пластикового стаканчика и утер губы тыльной стороной загорелой руки, напряженно всматриваясь в темноту, словно в отличие от Келли мог разглядеть сквозь призрачную болотную растительность океан, который, возможно, был от них всего в нескольких милях.
Но потом Сенатор, издав сдавленный смешок, похожий скорее на кашель, произнес:
— Это кратчайший путь, Келли. Здесь все дороги идут в одном направлении — сбиться с пути невозможно.
— Да, конечно, — вежливо отозвалась Келли, стараясь быть как можно более тактичной. То и дело облизывая запекшиеся губы, она тоже внимательно глядела вперед, но ничего не видела, кроме освещенной фарами узкой полосы дороги, густых зарослей и осколков зеркала, кое-где мерцавших во тьме. — Но дорога слишком уж разбита.
— Только потому, что здесь наикратчайший путь, Келли. Ручаюсь.
Келли! Сердце ее глупо екнуло, лицо вспыхнуло оттого, что мужчина произнес уменьшительное имя, присвоенное ей подружками в школе. И вырвалось оно так легко, прозвучало так интимно. Как будто он давно знает меня и любит. Как раз перед тем, как «тойоте» вылететь с дороги.
Келли. Тебе подходит это имя.
Да? Почему? Ветер трепал ее волосы.
Зеленые глаза? У тебя ведь зеленые глаза?
Какой он высокий, какой представительный. Ямочки от улыбки, крупные белые зубы. Он сделал шутливое движение, как будто собирался снять с Келли темные очки, чтобы удостовериться в своей догадке, но она опередила его и сама приподняла их на мгновение, встретив взгляд, полный неподдельного интереса — голубые глаза, яркая голубизна свежевымытого стекла. Улыбка на губах заметно дрогнула, словно он неожиданно усомнился в своем мужском обаянии.
- Предыдущая
- 2/20
- Следующая
