Охота за слоновой костью (В джунглях черной Африки) (Другой перевод) - Смит Уилбур - Страница 8
- Предыдущая
- 8/30
- Следующая
Сегодня Мэвис приготовила традиционный завтрак матабеле: кукурузную кашу и кислое молоко, сгустившееся в тыквенной бутылке, – амаси, любимое питье пастушеских племен нгани.
Потом Дэниэл и Джонни вдвоем прошли к складу слоновой кости. На полпути с холма Дэниэл остановился и, заслонив глаза, посмотрел в сторону лагеря для туристов. На берегу реки, обнесенные оградой от диких животных, стояли под фиговыми деревьями круглые коттеджи с тростниковыми крышами.
Такие сооружения, типичные для Южной Африки, называются рондавелями.
– Мне казалось, ты говорил, что парк закрыт для посетителей, – заметил Дэниэл.
Один из рондавелей был еще заселен, и рядом с ним стояла машина.
– Это особый гость, дипломат, посол Тайваньской Китайской республики в Хараре, – объяснил Джонни. – Он очень интересуется дикими видами, в особенности слонами, и вкладывает большие средства в сохранение нашей природы.
Мы предоставляем ему особые привилегии. Он хотел побыть здесь в одиночестве, без других туристов, поэтому я открыл для него лагерь… – Джонни оборвал фразу, воскликнув: – Да вот и он!
У подножия холма, слишком далеко, чтобы разглядеть отдельные фигуры, стояли трое. Когда они с Джонни направились к этим людям, Дэниэл спросил:
– А что произошло с двумя белыми лесничими, которые вчера помогали проводить выбраковку?
– Их мне одолжил Национальный парк Ванки. Сегодня рано утром они отправились домой.
Подойдя к группе из трех человек ближе, Дэниэл разглядел тайваньского посла. Он оказался моложе, чем можно было ожидать от человека, занимавшего такой пост. Хотя европейцу трудно бывает определить возраст азиата, Дэниэл дал послу чуть больше сорока. Высокий, стройный, с гладкими черными волосами, зачесанными назад, так что был открыт высокий лоб интеллектуала. Привлекательный, кожа чистая, почти восковая.
Что-то в его внешности свидетельствовало, что он не чистокровный китаец, в нем есть примесь европейской крови. Глаза черные, но не раскосые, а на верхних веках нет характерной складки кожи во внутреннем углу.
– Доброе утро, ваше превосходительство, – с явным уважением поздоровался с ним Джонни. – Не замерзли?
– Доброе утро, хранитель. – Посол оставил двух черных лесничих, с которыми разговаривал, и пошел навстречу. – Я предпочитаю прохладу.
На нем была голубая рубашка с расстегнутым воротником и короткими рукавами и спортивные брюки. От него действительно словно веяло прохладой, так стильно и элегантно он выглядел.
– Позвольте представить вам доктора Дэниэла Армстронга, – сказал Джонни. – Дэниэл, это его превосходительство посол Тайваня Нинь Чэнгун.
– Представлять не нужно, доктор Армстронг известный человек. – Чэнгун очаровательно улыбнулся и пожал Дэниэлу руку. – Я читал ваши книги и с большим удовольствием и интересом смотрел ваши телевизионные программы.
По-английски он говорил превосходно, словно это его родной язык, и Дэниэл заметно подобрел.
– Джонни рассказывал мне, что вы озабочены состоянием африканской экологии и вносите большой вклад в сбережение природы этой страны.
Чэнгун сделал пренебрежительный жест.
– Я бы хотел сделать больше.
Но при этом он задумчиво разглядывал Дэниэла.
– Прошу прощения, доктор Армстронг, я не ожидал в это время года встретить в Чивеве других гостей. Меня заверили, что парк закрыт.
Хотя его тон был дружелюбным, Дэниэл почувствовал, что вопрос задан неспроста.
– Не волнуйтесь, ваше превосходительство. Мы с моим оператором сегодня днем уезжаем. Вскоре Чивеве будет в полном вашем распоряжении, – заверил Дэниэл.
– О, пожалуйста, не поймите меня превратно. Я не столь эгоистичен, чтобы желать вашего отъезда. На самом деле мне жаль, что вы так скоро уезжаете. Я уверен, у нас нашлось бы, о чем поговорить.
Несмотря на эти заверения, Дэниэл чувствовал, что Чэнгун испытывает облегчение. Лицо у него было по-прежнему приветливое, манеры дружелюбные, но Дэниэл начинал осознавать существование под маской вежливости глубоких слоев и оттенков.
Когда они направились к складу слоновой кости, посол шел между ними, продолжая небрежный разговор, а потом отошел в сторону и стал смотреть, как лесничие и команда грузчиков снимают добытые бивни с грузовиков, припаркованных у входа в склад. К этому времени здесь же оказался Джок со своей камерой; он со всех точек снимал происходящее.
Каждый бивень, еще покрытый свернувшейся кровью, тщательно взвешивали на старомодной весовой платформе, стоявшей у входа в склад. Джонни Нзу сидел за раскладным столиком и записывал вес каждого бивня в толстую бухгалтерскую книгу в кожаном переплете.
Потом он присваивал каждому бивню регистрационный номер, и один из лесничих стальным инструментом ставил на бивень штамп.
Зарегистрированный и проштампованный бивень становился легальной слоновой костью и мог быть продан и вывезен из страны.
Чэнгун с живым интересом наблюдал за этой процедурой. Одна пара бивней, хотя и не самых тяжелых и массивных, была исключительно красива. Стволы изящных пропорций, тонкого зерна, изящно изогнутые – и такие одинаковые, что казались зеркальным отражением друг друга.
Когда их взвешивали, Чэнгун подошел поближе и присел. Чувственной рукой любовника он погладил бивни.
– Само совершенство, – произнес он. – Природное произведение искусства.
Он замолчал, заметив, что Дэниэл наблюдает за ним.
Дэниэл при виде такой неприкрытой алчности испытал неотчетливое отвращение и не сумел скрыть этого.
Чэнгун встал и невозмутимо объяснил:
– Меня всегда зачаровывала слоновая кость. Вероятно, вы знаете, что китайцы считают ее очень благотворным веществом. Мало найдется китайских домов, где бы не было изделий из слоновой кости. Считается, что они приносят хозяину удачу.
Однако интерес моей семьи к слоновой кости гораздо серьезнее обычного суеверия. Мой отец начинал работать резчиком по слоновой кости, и так велико было его мастерство, что к моменту моего рождения он владел магазинами в Тайпее и Бангкоке, в Токио и Гонконге. Все эти магазины специализировались на торговле слоновой костью. Мальчиком я работал помощником резчика в магазине в Тайпее и научился любить и понимать кость, как отец. У него одна из самых ценных коллекций…
Он замолчал.
– Прошу прощения. Иногда я поддаюсь страсти, и она уносит меня, но эта пара бивней особенно прекрасна. Трудно найти такие похожие бивни. Отец пришел бы в восторг.
Чэнгун с тоской смотрел, как бивни уносят на склад и кладут рядом с сотнями других.
– Любопытный тип, – заметил Дэниэл, когда последний бивень был проштампован и унесен и они с Джонни поднимались по холму в бунгало обедать. – Но как сыну резчика удалось стать послом?
Джонни усмехнулся.
– Отец Ниня Чэнгуна, возможно, скромного происхождения, но в низах не задержался. Кажется, он все еще владеет торговлей слоновой костью и большой коллекцией, но сейчас это всего лишь хобби. Он считается одним из богатейших, если не самым богатым человеком на Тайване, то есть, как ты можешь себе представить, очень-очень богат. Как я слышал, он влез во все самые «вкусные» предприятия вдоль всего побережья Тихого океана, да и здесь, в Африке. У него много сыновей; Чэнгун самый младший из них и, говорят, самый умный. Мне он нравится. А тебе?
– Да, вроде бы приятный, но в нем есть что-то странное. Заметил, какое у него было лицо, когда он смотрел на бивни? Оно было… – Дэниэл поискал подходящее слово… – неестественным.
– Ох уж эти писатели. – Джонни печально покачал головой. – Если нет никакой сенсации, выдумываете ее.
И они рассмеялись.
Нинь Чэнгун с двумя черными лесничими стоял у подножия холма и смотрел, как Дэниэл и Джонни исчезают за деревьями мсаса.
– Мне не нравится, что здесь белый человек, – сказал Гомо, старший лесничий Чивеве, подчиняющийся Джонни Нзу. – Может, стоит подождать другого раза?
– Белый человек уезжает сегодня днем, – холодно ответил Чэнгун. – И потом, тебе уже хорошо заплатили. Сейчас план нельзя изменить. Остальные уже едут сюда, и развернуть их обратно невозможно.
- Предыдущая
- 8/30
- Следующая
