Власть молнии - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 10
- Предыдущая
- 10/115
- Следующая
– Однако нас ещё слишком мало, и мы мало что умеем, – попытался охладить пыл ученика Читрадрива. – И согласись, если мы начнём преждевременно, не миновать беды. Какой же толк в подобной поспешности?
– Да главное начать, а уж потом…
Впрочем, Шиман так и не сказал, что же будет «потом», так как в эту минуту дверь комнаты распахнулась, и на пороге возник один из дежурных стражей.
– Эй, Читрадрива, тут человек пришёл, тебя требует, – сказал он, лениво переминаясь с ноги на ногу.
– Какой человек? Откуда? – удивился Читрадрива.
Ясно было, что это не гандзак. В таком случае страж назвал бы его по имени, ибо своих он знал наперечёт. И даже если приехал соплеменник из другого города, он бы тоже его представил. А так – «человек»… Но что за дела могли быть у чужака среди ночи, да ещё в таком месте, как квартал проклятого народа?! Странно…
Читрадрива сделал мысленное усилие. Конечно, вряд ли он смог бы ясно прочесть злой умысел, зревший в голове посетителя, который находился не в комнате, а где-то рядом. Тем не менее никакого чувства явной враждебности он не уловил, а потому успокоился.
– Так что за человек, я спрашиваю? – повторил он вопрос и на всякий случай уточнил:
– Анах?
Страж лишь плечами пожал, с каким-то странным выражением взглянул на Читрадриву и сказал неопределённо:
– Вряд ли… но уж точно не наш.
– Впусти, – коротко бросил Читрадрива и, улыбнувшись, покосился на Шимана.
Хоть и с явным запозданием, ученик по примеру учителя тоже попытался распознать возможную опасность. И вышло это у него, конечно же, не так хорошо, как у Читрадривы.
«Зачем тебе беспокоиться, я ведь сам всё проверил», – подумал он.
«Вроде хуже будет от того, что и я прислушаюсь!» – подумал в ответ Шиман.
«Тем не менее, вот тебе пример того, насколько любой из вас слабее меня. – поддел ученика Читрадрива. – Я, кстати, отнюдь не самый сильный чтец мыслей… А ты заладил своё: выступать, выступать…»
«Ты знаешь более сильного чтеца мыслей?» – удивился Шиман.
«Нет, но… А вот и он».
Учитель и ученик мигом прекратили мысленную перепалку и молча уставились на дверь. Оттуда доносились шаги по крайней мере трёх человек, сухой стук гадальных чёток, тихие смешки и оживленная перебранка:
– А ещё будет тебе, ясный, большая выгода…
– Отстань от меня!
– Прибудет к тебе важный посетитель, денег заплатит…
– Отстань, кому говорю!
– Не вру, святая правда, не вру!
– Отцепись, старуха!
– Вот, под сердцем ребёнка ношу! Им клянусь!
– Да не нужно мне…
– Чем хочешь клянусь!
Пыхтя и отдуваясь, в комнату ввалился человек, с виду похожий на содержателя небольшого постоялого двора или трактира. На его левой руке повисла крикливо одетая старая гандза, ухитрявшаяся одновременно рассматривать ладонь собеседника, быстро перебирать гадальные чётки, сплевывать по сторонам и без умолку тараторить.
Последним вошёл страж, изо всех сил старавшийся выглядеть серьёзным в присутствии Читрадривы и Шимана. Но это ему не удалось, и, едва взглянув на сопровождаемых, он вновь тихонько хихикнул.
Тут старуха схватила посетителя за кисти обеих рук, положила их ладонями на подушку, подвязанную под юбкой к животу и, слегка растягивая слова, с чувством заговорила:
– Пусть на меня обрушатся все несчастья, пусть умрёт этот ребёнок, пусть я лопну на месте…
– Анха, хеглихт! – коротко приказал Читрадрива, делая пальцами такое движение, точно отряхивал с их кончиков капельки воды. – Хегль, хегль!
Он нарочно говорил на анхито в присутствии посетителя, хотя по его интонации и жестам было ясно, что он прогоняет гандзу.
– Мэ бид'ом?! – возмутилась старуха.
Действительно, с какой стати должна она уходить и лишаться честного заработка? Однако на неё двинулся Шиман, угрожающе нахмурившись и приговаривая на ходу:
– Ан'гизэр, хеглихт. Хегль мэгар!
Старуха смерила его с головы до ног испепеляющим взглядом (что, впрочем, не произвело на Шимана ни малейшего впечатления), гордо вскинула голову, поправила подвязанную к поясу подушку и, шурша многочисленными нижними юбками и гремя чётками, величественно удалилась, на чём свет ругая не в меру зарвавшихся глупцов-бхорем и грозя доложить обо всём происшедшем самому главе общины.
Посетитель же одёрнул подбитый мехом кафтан, важно откашлялся и, обращаясь к Шиману, с достоинством проговорил:
– Спасибо, о досточтимый Читрадрива, что выгнал ты эту проклятую ведьму, а то от её трескотни у меня аж голова разболелась…
Страж не понял, в чём дело, поэтому попытался указать гостю на его явную ошибку. Но Читрадрива мигом сделал неуловимый жест, и тот быстро захлопнул рот, так и не проронив ни звука. Шиман тоже среагировал чуть-чуть запоздало и успел удивлённо качнуть бровями. Однако в следующее же мгновение сказал, как ни в чём не бывало:
– Не стоит благодарности.
Впрочем, посетитель почуял, что во всём случившемся есть некий подвох, хоть и неизвестно какой, но точно есть. Поэтому, очень внимательно, даже придирчиво, оглядев ещё раз всех присутствующих, вновь обратился к Шиману:
– У меня к тебе важное дело. Только… – Он замялся, как можно вежливее улыбнулся и попросил:
– Только я желаю говорить с тобой наедине, так что, пожалуйста, прикажи остальным удалиться.
– Почему? – спросил Шиман. – В чём дело?
– Не сердись на меня, о Читрадрива. Я вовсе не хотел обидеть тебя или твоих гостей, – извиняющимся тоном произнёс посетитель. – Просто у меня секретное поручение…
Он вновь замялся и докончил:
– Я даже не могу сказать от кого.
– Но почему? – великолепно разыграв удивление, спросил Шиман.
Страж вновь не сдержался и хихикнул, понимая, в каком нелепом положении находится гость. А тот молчал, не зная, как лучше ответить. Наконец собрался с духом и выложил всё начистоту:
– Видишь ли, поскольку речь идёт о человеческой жизни… О жизни человека достойного и незаурядного, которого я крайне уважаю… я не хочу… даже не могу говорить при посторонних. Особенно в присутствии того, кто похож на нас, но одет, как вы, и говорит по-гандзацки.
И обернувшись, посетитель пристально посмотрел на Читрадриву.
Читрадрива же получил наконец возможность внимательно разглядеть гостя. Тот был стар, толст, имел длинные, разметавшиеся по плечам грязные пепельно-серые волосы и таскал на них засаленную, некогда зелёную ленту. При ближайшем рассмотрении стало также заметно, что у гостя чуть-чуть искривлён нос (возможно, он был когда-то перебит). Кафтан же с меховым подбоем, чёрные шерстяные чулки и тяжёлые башмаки с блестящими пряжками указывали на то, что их обладатель является то ли трактирщиком, то ли торговцем средней руки, то ли содержателем гостиницы. Впрочем, Читрадрива обращал на эти различия мало внимания. Для него гость был прежде всего чужаком (гохи на анхито), причём чужаком, которому явно нечего было делать среди ночи в гандзерии – как называли в городах районы компактного проживания гандзаков.
Это было крайне подозрительно. Поэтому Читрадрива вновь сосредоточился и попытался прорисовать эмоциональный портрет гостя. Однако вновь не нашёл ничего угрожающего, если не считать очень громкой самоуспокаивающей мысли о длинном и широком, со знанием дела отточенном тесаке, который незнакомец прятал под кафтаном в спинных ножнах. Хотя, кто рискнул бы отправиться ночью во враждебный район безоружным… Кстати, оружие прячут в спинных ножнах, главным образом, так называемые мастера, а трактирщики с тесаками не таскаются. Они вообще почему-то предпочитают короткие и в большинстве случаев абсолютно бесполезные кинжальчики. А тесак – не игрушка, тесак – это нечто более серьёзное. Интересно…
– Хеглихт, – спокойно сказал Читрадрива.
Страж молча кивнул и немедленно исчез. Шиман развернулся и тоже направился к дверям.
– Эй, куда ты! Постой… – забеспокоился гость устремляясь вслед за ним, но тут Читрадрива сказал:
– Это я тебе нужен, а не он.
- Предыдущая
- 10/115
- Следующая
