Не в свои сани не садись - Островский Александр Николаевич - Страница 6

• Предыдущая
• 6/13
• Следующая

Бородкин. Что мне жениться-то!.. на что?.. Чужой век заедать? Я уж любить ее не буду.

Авдотья Максимовна. Вот я тебе, Ваня, все сказала, что только сердце мое чувствовало… Не захотела я тебя обмануть.

Бородкин. Эх! загубила ты мою молодость!.. (Плачет, отворотившись к окну, потом берет гитару и поет).

Авдотья Максимовна. Не пой ты, не терзай мою душу!

Бородкин перестает играть, она подходит к нему.

Бородкин (ударяя себя в грудь, обнимает ее и крепко целует). Помни, Дуня, как любил тебя Ваня Бородкин.

Она садится на диван, а он ходит по комнате. Входят Русаков и Арина Федотовна.

Те же, Русаков и Арина Федотовна.

Русаков (раздевается, ему помогают дочь и сестра). Старость-то что значит! Устал! Вот далеко ли сходил, устал… Право, так. Что, Иванушка, не весел?..

Бородкин. Маленько сгрустнулось что-то.

Русаков. Об чем тебе грустить-то, паренек, паренек!.. Что бога-то гневить! Дунюшка, поди-ка сюда. (Гладит по голове и целует.) Вот какова у меня дочка-то! Невеста! Замуж пора отдавать. А и жаль: радость-то, Иванушка, у меня только одна. Что есть, детушки, лучше того на свете, как жить всем вместе да в радости! Нет больше счастия на земле, как жить своей семьей в мире да в благочестии — и самому весело, и люди на тебя будут радоваться. А врагу рода человеческого это досада немалая; он тебя будет всяким соблазном соблазнять, всяким прельщением. Поддался ты ему, ну и пошла брань да нелюбовь в семье, и еще того хуже бывает. Не поддался, ну и он бежит далеко, потому ему смерть смотреть на честное житье. Какие бывают дела, Иванушка! Поживешь-то, всего насмотришься. Дети ли не почитают родителей, жены ли живут с мужьями неладно — все это дело вражье. Всякий час от него берегись! Эхе-хе! Недаром пословица говорится: не бойся смерти, а бойся греха. (Молчание.) Одна у меня теперь забота, как бы мне Дунюшку пристроить. Полюбовался б на тебя, мое дитятко, внучат бы понянчил, коли бог приведет… Ну, а там уж что, чего мне ждать, умер бы покойно; по крайности бы знал, что есть кому душу помянуть, добрым словом вспомнить. Пойдем-ка, Иванушка, мне с тобой поговорить нужно.

Уходят.

Авдотья Максимовна и Арина Федотовна.

Авдотья Максимовна. Что мне делать, тетенька?

Арина Федотовна. Неужели ж за Бородкина итти! Что ты говоришь!.. Виктор Аркадьич все-таки человек… а это что? мразь какая-то!

Авдотья Максимовна. А знаете, тетенька, я как-то боюсь Виктора Аркадьича.

Арина Федотовна. То-то вот, матушка, деревня-то что значит! Жила ты все в этом городишке и людей-то не видывала.

Авдотья Максимовна. Он давеча мне говорит, что коли тятенька не согласится, так он меня потихоньку увезет. Я, тетенька, так испугалась, насилу до дому добежала.

Арина Федотовна. Есть чего пугаться, скажите, пожалуйста! Ах, Дунюшка, как это интересно, кабы ты знала! Коли мужчина хочет увезти, уж значит, что любит, пойми ты это.

Авдотья Максимовна. А тятенька-то?.. Что я тогда с ним, с стариком, сделаю!

Арина Федотовна. Что тятенька-то! Тятенька твой еще ему должен быть благодарен. Где он тебе такого жениха найдет! Чтой-то ты, матушка, совсем деревенская. Нет, я смолоду поудалей была.

Авдотья Максимовна (смотрит в окно). Тетенька, голубушка, едет! Бегите к тятеньке, скажите ему, а я пойду посижу у себя в комнате. Вот когда смерть-то моя! (Уходит.)

Арина Федотовна (подходя к двери). Братец! братец! пожалуйте сюда; к вам гость приехал.

Русаков за сценой: «Кто там еще? Сейчас». Вихорев входит.

Арина Федотовна и Вихорев.

Вихорев. Здравствуйте, Арина Федотовна! Максим Федотыч дома?

Арина Федотовна. Дома-с, сейчас выйдет. (Уходит.)

Вихорев (один). Ну, борода, поговорим теперь с тобой! С которой бы стороны к нему подъехать?.. Мудрен ведь этот народ! Решительно не знаю… ну, да уж пущусь на счастье, куда кривая не вынесет. Нет ничего хуже, как с мужиками разговаривать. Еще обругает, того гляди. Ну, да уж нечего делать, амбицию-то пока в сторону отложим. Вот крайность-то до чего доводит нашего брата!..

Входят Русаков и Бородкин.

Вихорев, Русаков и Бородкин.

Русаков. Прощай, Иванушка, заходи ужо, теперь мне некогда.

Бородкин. Прощайте, Максим Федотыч, желаю вам быть здоровым. (Уходит.)

Вихорев (подходит к Максиму Федотычу). Здравствуйте, почтеннейший Максим Федотыч, как вы поживаете?

Русаков. Слава богу, живем, пока бог грехам терпит. Просим милости садиться…

Вихорев. Сделайте одолжение, не беспокойтесь. (Садится.)

Русаков. Сестрица, велите нам чайку подать.

Вихорев. Не для меня ли вы это, Максим Федотыч, беспокоитесь? Я уже пил, уверяю вас.

Русаков. Нельзя же, батюшка, без этого.

Вихорев. Впрочем, сколько я заметил, уж такой обычай у русского народа — потчевать. Я, знаете ли, сам человек русский и, признаться сказать, люблю и уважаю все русское; особенно мне нравится это гостеприимство, радушие…

Русаков. Не знаю, батюшка, как сказать. Что ж, худого тут нет ничего.

Входит девка с подносом чаю.

Русаков. Просим покорно. (Берут и пьют молча.)

Вихорев. Скажите, сделайте одолжение, Максим Федотыч, бывали вы в столицах?

Русаков. Как, батюшка, не бывать, в Москву по делам езжал.

Вихорев. Не правда ли, там жизнь совсем другая: больше образованности, больше развлечения. Я думаю, посмотревши на столичную жизнь, довольно скучно жить в уездном городе.

Русаков. Не всем же жить в столицах, надобно кому-нибудь жить и в уездном городе.

Вихорев. Я с вами согласен; но, впрочем, Максим Федотыч, вы ведь не такой купец, как прочие уездные купцы: вы составляете некоторым образом исключение. Но что же я говорю! Вы сами это очень хорошо знаете. Я думаю, вы с вашим капиталом были бы и в Москве одним из первых.

Русаков. Как знать чужой капитал!.. Нет, мне и здесь хорошо.

Вихорев. Я понимаю, что вам здесь хорошо: вы здесь родились, привыкли, вам весь город знаком — конечно, привычка много значит; но у вас есть дочь.

Русаков. Так что ж что дочь?

Вихорев. Вы, вероятно, захотите ей дать некоторое образование, показать ей людей… наконец, найти хорошую партию. А где вы это здесь найдете?

• Предыдущая
• 6/13
• Следующая