Сын Сумерек и Света - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 12
- Предыдущая
- 12/114
- Следующая
Архиепископ снял с шеи покойного короля массивную золотую цепь, на которой висел красный колдовской камень.
— Возьмите этот Знак Силы, государь, — сказал духовный владыка Логриса новому владыке светскому. — Теперь он ваш. Настройтесь на него так же, как настраивались на свой Огненный Глаз.
Колин молча наклонил голову, позволяя архиепископу надеть на него цепь. Затем он взглядом попрощался с присутствующими и направился к выходу, тронув по пути Кевина за локоть.
— Следуй за мной, МакШон.
Кевин пошёл вместе с тремя друзьями Колина, которые присоединились к своему королю, видимо, по его мысленному приказу.
В коридоре им повстречался невысокий темноволосый толстяк лет тридцати с добродушным круглым лицом, бойкими чёрными глазами и нежным девичьим румянцем на пухленьких щеках. Он низко склонился перед Колином.
— Ваше величество, я скорблю вместе с вами.
Колин прошёл мимо толстяка, не удостоив его даже взглядом. Кевин тихо спросил у Моргана Фергюсона:
— Что это за нахальный тип?
— Бран Эриксон, барон Ховел, — ответил Морган. — Слыхал о таком?
Кевин чуть не споткнулся от неожиданности. Невольно созданный им образ грозного и безумного колдуна, сумасшедшего маньяка-убийцы, вступил в вопиющее противоречие с действительностью. Этот толстяк с румяными щёчками, эта жалкая пародия на мужчину, это бесполое создание…
— Бешеный барон? — для пущей верности уточнил Кевин.
— Да, он самый. Очень, очень опасный человек… — Рослый рыжеволосый Морган искоса глянул на него своим зелёным кошачьим глазом и добавил: — Особенно для тебя, Кевин МакШон.
Миновав анфиладу комнат, они оказались в просторном кабинете, две глухие стены которого были до самого потолка уставлены стеллажами с книгами. Посреди комнаты стоял огромный дубовый стол с многочисленными ящиками, а за широким кожаным креслом висел портрет Дейдры в полный рост. Она была одета в прелестное платье цвета морской волны, держала в руках букет васильков и ласково улыбалась.
Сопровождавший господ слуга зажёг свечи в канделябрах и замер в ожидании дальнейших распоряжений. Колин кивком отпустил его, расположился в кресле под портретом Дейдры и молча закурил сигару.
Когда слуга удалился, Морган Фергюсон проверил, хорошо ли закрыта дверь, и быстро сотворил чары против подслушивания. Тем временем Алан МакКормак и Эрик Маэлгон заняли два удобных кресла по обе стороны стола, а Кевину с Морганом пришлось довольствоваться стульями.
— Дядя Бриан упомянул о Вратах и Источнике, — заговорил Колин бесцветным голосом. — А потом архиепископ назвал его колдовской камень Знаком Силы. Это мне кое-что напомнило. — Он посмотрел на МакКормака. — Алан, поищи «Трактат о Четырёх Стихиях Мироздания». Если я не ошибаюсь, он должен находиться где-то среди сочинений моих августейших предков.
МакКормак довольно быстро отыскал толстый том в переплёте из красной кожи с поблекшим от времени золотым тиснением и передал его Колину.
— Пожалуйста, государь.
Колин поморщился.
— Прекрати! Следующий же, кто назовёт меня здесь государем, вылетит в окно. Это касается и тебя, Кевин МакШон. Я хочу, чтобы оставались люди, мои друзья, которые в неофициальной обстановке обращались бы ко мне по имени.
— Это совсем не по-королевски, — заметил Морган, как показалось Кевину, с лёгкой иронией.
— Ну и плевать, что не по-королевски. Я никогда не готовился стать королём.
— Однако стал. И теперь, ваше величество, извольте…
— Да замолчи же наконец! — вдруг рявкнул Колин. — Хоть сегодня ты можешь не ехидничать? Мне и без твоих комментариев паршиво.
Фергюсон украдкой ухмыльнулся, достал из нагрудного кармана огрызок сигары и раскурил его. Похоже, он был доволен, что смог вызвать у друг всплеск эмоция. А Кевин про себя отметил, что Колин, накричав на Моргана, немного оживился — во всяком случае, уже не выглядел таким угнетённым, как вначале. Он раскрыл книгу где-то посередине и стал листать пожелтевшие страницы.
— Это единственный экземпляр сочинения короля Вортимера Первого, прадеда деда моего деда. Раньше я считал всё это бредом сивой кобылы и полагал, что именно по этой причине рукопись не была отдана для печати, когда при дворе появилась книжная мастерская. Теперь я понял, что ошибался — по крайней мере, в той части, где речь идёт о так называемом Источнике Всех Стихий. Вот послушайте:
«Врата к Источнику отворяют Четыре Стихии — Огонь, Воздух, Земля и Вода. Так есть, ибо так должно быть.
Входящий во Врата несёт Знак Силы — Символ Огня, ибо Огонь есть самой мощной из Стихий.
Отворяющий Врата справа несёт Знак Мудрости — Символ Воздуха, ибо Мудрость порождается умом, который должен быть быстрым, подвижным и вездесущим, как Воздух.
Отворяющий Врата слева несёт Знак Жизни — Символ Земли, ибо Земля есть мать и кормилица всего живого.
Воздух есть также дружба, посему Отворяющий Врата справа должен быть искренним другом Входящего во Врата, готовым протянуть ему руку помощи в годину бедствий.
Земля есть также плодородие, посему Отворяющий Врата слева должен быть женщиной, а во избежание предосудительных связей — женой либо матерью Входящего во Врата.
Лишь любовь и преданность Отворяющего слева, лишь чистота и бескорыстие Отворяющего справа откроют Входящему путь к Источнику Всех Стихий. Земля даёт пищу Огню, Воздух поддерживает его горение, а без Земли и Воздуха Огонь — ничто.
Ключ к Вратам есть Знак Власти — Символ Воды, ибо Вода властвует над другими Стихиями. Она способна уничтожить Огонь, её потоки размывают Землю, а волны на её поверхности гасят ветер, что суть движение Воздуха.
Знак Власти замыкает Четырёхугольник Стихий. Отворяющие Врата с помощью Ключа к Вратам открывают Входящему во Врата путь к Источнику.
Входящий во Врата, будь острожен! Войти тебе помогли Дружба и Любовь, они же помогут тебе выйти, но с Источником ты один на один».
Закончив читать, Колин отложил книгу в сторону и вопросительно поглядел на Моргана:
— Тебе было восемь лет, когда дядя Бриан короновался. Ты должен помнить, как это происходило. Тебе это ничего не напоминает?
Морган медленно кивнул:
— По-моему, мы думаем об одном и том же. Я всегда подозревал, что коронации сопутствует куда более сложный обряд посвящения, чем просто передача Силы в момент помазания. Тот фокус с сиянием над головой короля был очень эффектен, но лично на меня не произвёл большого впечатления.
— Впрочем, не исключено, — заметил Колин, — что это было внешним проявлением от установления контакта между Знаками.
— Погодите! — вклинился в их разговор озадаченный Алан МакКормак. — О чём вы толкуете? Я, конечно, не могу помнить коронацию — в то время меня ещё не было на свете. Но я слышал о сиянии во время помазания, и…
— А ты видел картину в Тронном зале, посвящённую этому событию? — спросил Колин. — Помнишь, что там изображено?
Эрик Маэлгон, который до этого момента спокойно сидел в кресле и со скучающим видом слушал их разговор, как будто его это вовсе не касалось, внезапно произнёс:
— Камни!
— Вот именно, — кивнул Колин. — Камни. На той картине король стоит, преклонив колени перед алтарём, а архиепископ возлагает на его голову корону. Слева от короля стоит его жена, справа — брат королевы, герцог Ласийский. На груди у всех троих висят камни: красный у короля, фиолетовый у королевы и голубой у герцога. Правая рука королевы и левая рука герцога касаются кончиками пальцев большого алмаза, венчающего корону.
— Знак Власти, — скорее не предположил, а констатировал Морган Фергюсон.
— Пожалуй, что так, — сказал Колин, взвешивая на ладони камень, который раньше носил покойный король. — А это, как и говорил архиепископ, Знак Силы. Что же касается камней у королевы и её брата, то это, должно быть, Знак Жизни и Знак Мудрости. Думаю, они хранятся в сокровищнице вместе с короной и прочими королевскими регалиями.
- Предыдущая
- 12/114
- Следующая
