Принц Галлии - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 40
- Предыдущая
- 40/141
- Следующая
Бланка утвердительно кивнула, украдкой разглядывая Монтини. В ответ юноша бросил на нее восхищенный взгляд и почтительно поклонился.
— Милостивые государыни, я не могу ручаться, что позабуду о вашем разговоре. Но вместе с тем осмелюсь заверить вас, что никто, кроме ваших высочеств, не заставит меня вспомнить хотя бы слово из услышанного.
Это следовало понимать так: «Рассказать, я никому не расскажу, однако никто не запретит мне использовать полученные сведения в своих личных целях».
— Хорошо, — сказала Маргарита, приняв к сведению хитрость Монтини. — Вы можете садиться, сударь.
Юноша устроился на указанном наваррской принцессой невысоком табурете в двух шагах от дивана, но при этом, как бы невзначай, сел с таким разворотом, чтобы смотреть в упор на принцессу кастильскую. Это обстоятельство не ускользнуло от внимания Маргариты, и она исподтишка ухмыльнулась.
— Если память не изменяет мне, — отозвалась Бланка, нарушая неловкое молчание, — вас зовут Этьен.
— Да, сударыня, Этьен. Правда, с тех пор как наша семья, получив наследство переехала из Блуа в Русильон, мое имя зачастую переиначивают на галльский лад — Стефано. — Он ослепительно улыбнулся. — Так что я сам толком не знаю, как же меня зовут на самом деле.
— С собственными именами порой возникает настоящая неразбериха, — живо подхватила Бланка. — К примеру, кастильское Хайме по-французски произносится Жак, по-галльски и по-итальянски Жакомо, а в библейском варианте — Иаков. Мой духовник, кстати, ваш тезка, падре Эстебан, как-то рассказывал мне, что Иисуса Христа по-еврейски звали Йешуа…
Маргарита слушала кузину, с трудом скрывая свое удивление. Собственно, было бы неверно утверждать, что Бланка избегала мужского общества. Она была девушка общительная и любила поговорить с интересными людьми, независимо от их возраста и пола, а беседы о вещах серьезных и вовсе предпочитала вести с мужчинами, которые были ближе ей по складу ума, чем большинство женщин. Однако сейчас в ее поведении чувствовалось нечто такое, что заставило Маргариту насторожиться. Это «нечто» было на первый взгляд незначительное, почти незаметное и, тем не менее, чрезвычайно важное.
«Определенно, этот парень приглянулся Бланке, — решила Маргарита. — Он застал ее врасплох, когда она не в меру разоткровенничалась, вроде как встретил голую на реке. И если он не дурак… А он точно не дурак. Вон как строит ей глазки, кует железо, пока горячо. Что ж, недаром говорят, что нет худа без добра. — Про себя принцесса вздохнула. — Похоже, мне придется уступить его Бланке. Жаль, конечно, он милый парень, и мы с ним приятно провели бы время. Но чего не сделаешь для лучшей подруги… А Рикарду, считай, повезло».
Между тем разговор от Иисуса Христа, которого на самом деле звали Йешуа, перешел на гонения первых христиан. При случае был упомянут император Нерон, который в поисках вдохновения велел поджечь Рим, дабы, глядя на охваченный огнем город, воспеть падение древней Трои. За сим естественным образом всплыла сама Троя с прекрасной Еленой, авантюристом Парисом и печально известным яблоком раздора. Тут Маргарита испугалась, что Бланка, того и гляди, примется цитировать Овидия или Вергилия, и торопливо вмешалась — тяжелый и высокопарный слог древнеримской поэзии наводил на нее тоску.
— Господин де Монтини, — сказала она. — У меня создается впечатление, что мы с вами уже где-то встречались. Может быть, это потому, что вы очень похожи на Матильду?
— Не только поэтому, сударыня. Вы могли видеть меня, когда шли к государю отцу вашему.
— Да, да, вспомнила. Дело было в галерее. Вы еще стояли, как вкопанный, и даже не поклонились мне.
— Ах, сударыня! — виновато произнес Монтини. — Прошу великодушно простить меня за столь вопиющую неучтивость. Но будьте снисходительны ко мне. Я был так потрясен вашей красотой, что меня буквально парализовало. Я увидел самую прекрасную на всем белом свете женщину после… — Он демонстративно запнулся с таким видом, будто нечаянно выдал свои самые сокровенные мысли.
Маргарита была девушкой сообразительной и тотчас догадалась, что значит это «после» и к кому оно относится.
«Чертенок! Он уже заигрывает с Бланкой».
— Ну да, конечно, — сказала она, выстрелив в кастильскую принцессу насмешливым взглядом. — Для любящего брата во всем мире не сыщешь женщины краше его сестры.
Щеки Бланки вспыхнули алым румянцем. Монтини лицемерно потупился, мастерски изображая смущение. И только Матильда приняла все за чистую монету.
— Я тоже люблю братика, — с очаровательной наивностью ответила она. — Очень люблю.
Маргарита зашлась нервным кашлем, чтобы не расхохотаться.
— Знаю… знаю… Ты рада, что он приехал?
— Ах, сударыня, я так счастлива! — Матильда вскочила с подушки и поцеловала Этьена в щеку. — Я безумно счастлива снова видеть его.
— Ваша сестра, господин де Монтини, настоящее чудо, — сказала наваррская принцесса. — Я ее очень люблю.
— Я тоже, — с неожиданным пылом отозвалась Бланка.
Маргарита и вовсе обалдела.
«Однако же! — подумала она. — У парня железная хватка. И как ловко он это провернул! У него точно есть опыт обольщения девиц, причем немалый… Ай да Бланка! Так вот какие мужчины привлекают нашу скромницу — ловеласы, распутники, соблазнители…»
— И что же привело вас в Памплону? — спросила она у Этьена.
— Главным образом, желание повидаться с Матильдой, — ответил он. — А тут еще представился удобный случай: господин герцог направил к государю отцу вашему посла, господина де Канильо, для ведения каких-то переговоров. Я вызвался сопровождать его, поскольку это совпадало с моими давними планами навестить сестру.
— А что мешало вам самому приехать, и то значительно раньше? Больше года Матильда ждала вас, а вместо этого получала письма, в которых вы сообщали, что задерживаетесь.
Этьен явно смутился и промолчал.
— Его дела задерживали, — вступилась за брата Матильда. — Ведь он еще молод, а ему приходится управлять имением. Это нелегкое дело, сударыня.
Маргарита иронически усмехнулась. У нее зародилось подозрение, что в Русильоне Этьена задерживали отнюдь не хозяйственные дела — во всяком случае, не только хозяйственные.
— Ваша сестра рассказывала, что вы служили пажом у молодого Филиппа Аквитанского. Это так?
— Да, сударыня. Вернее, служил я при дворе господина герцога, но некоторое время был в свите его младшего сына. Правда, недолго, потому что вскоре монсеньор Аквитанский-младший был вынужден покинуть Тараскон и уехал в Кастилию. А я вернулся в Русильон, поскольку господин герцог счел меня бунтовщиком и уволил со службы.
— Значит, вы были участником тех событий?
Монтини замялся.
— Участник, это слишком громко сказано, сударыня, — после недолгих колебаний ответил он. — Я был просто очевидцем. Сочувствующим очевидцем.
«Хоть и нахал, но знает меру, — заключила Маргарита. — Скромность ему не чужда».
— Меня всегда интересовала эта история, — сказала она. — Но все версии, которые я слышала, были из третьих рук и нередко противоречили одна другой…
— А как же граф д’Альбре? — вмешалась Бланка.
— Ха! Этот хвастунишка? Да я не поверила ни единому его слову! Он противоречил не только другим, но и сам себе. Ну, прямо из кожи вон лез, лишь бы выставить себя в самом лучшем свете. И бывают же такие люди!
— А вот Елена считает его очаровательным, — заметила Бланка.
Маргарита фыркнула.
— Тоже мне, авторитет нашла! — произнесла она, удачно копируя одно из излюбленных выражений Бланки. — Елена считает очаровательным любого мужчину, который умеет говорить комплементы. Но речь сейчас не о ней. Господин де Монтини, я хотела бы услышать ваш рассказ, как очевидца тех событий. Тем более, сочувствующего очевидца.
— Но прошу учесть, сударыня, — предупредил Этьен, — что тогда мне было девять лет. Не исключено, что я помню далеко не все существенное, а из того, что запомнил, не все понял и, возможно, кое-что превратно истолковал.
- Предыдущая
- 40/141
- Следующая
