Наследник Громовержца - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 15

• Предыдущая
• 15/78
• Следующая

— Послезавтра, — сказал Мортон. — Завтра у нас будет отходняк.

— Кстати, — добавил Шейн, — не пора ли приводить девчонок?

— Позже, — покачал головой Патрик. — Спешить нам некуда.

В дальнейшем мы о наших разногласиях не упоминали, а весело пьянствовали, болтали о разных пустяках, предавались воспоминаниям. Я чувствовал себя легко и беззаботно — и не только благодаря выпитому виски, но ещё и потому, что находился в компании старых друзей, с которыми меня многое связывало. Мы дружили с самого детства, и я, бывая на Земле Артура, вечно пропадал в их компании. Став подростками, мы увлеклись рок-н-роллом, собирали по разными мирам записи, а несколько позже убедились, что и сами неплохо играем, поэтому решили создать собственную рок-группу. Однако в колдовских Домах, крайне консервативных по своей природе, такая музыка никогда не была в почёте, и нас соглашались слушать разве что родственники — да и те в большинстве своём неохотно. В конце концов, когда старшему из нас, Патрику, исполнилось девятнадцать, а младшему, Мортону, шестнадцать, мы обосновались в одном из миров простых смертных, где как раз был расцвет эпохи рок-н-ролла.

Не стеснённые в деньгах, мы довольно быстро раскрутились, и уже через два года стали весьма популярной группой. Но нас это не устраивало, нам хотелось большего, мы стремились стать не просто хорошей командой, а самой лучшей — чтобы нашу музыку слушали и спустя десятилетия. Вместе с тем нам хватало самокритичности, мы отдавали себе отчёт в том, что наши песни явно недотягивают до уровня шедевров. Однако желание стать звёздами первой величины было столь велико, что мы не устояли перед соблазном и выпустили в свет альбом, полностью состоящий из суперпопулярных в других мирах и уже проверенных временем хитов.

Разумеется, будь мы плохими музыкантами, из нашей затеи ничего не получилось бы. Бездарный исполнитель способен испоганить любой шедевр — хоть «Лунную сонату», хоть «Дым над водой». Но мы оказались хорошими исполнителями, и некоторые композиции в нашей обработке звучали даже лучше, чем в оригинале. Альбом произвёл настоящий фурор и в считанные дни стал золотым, а потом и платиновым. За ним последовал второй плагиаторский альбом, который вознёс нас на музыкальный Олимп, а третий прочно закрепил наше лидерство. И вот тогда мы обнаружили, что быть наверху не так интересно, как стремиться к ещё недостигнутым высотам. Нам стало скучно, и мы решили уйти. В то время и родилась идея с драконом, а также песня «Полёт дракона» — единственная нашего собственного сочинения, которая ничем не уступала краденным хитам.

Короче говоря, мы покинули тот мир и поселились в другом — тоже вполне рок-н-ролльном. Там история повторилась, только в более сжатые сроки: мы начали со своих песен, громкого успеха не добились и вновь стали играть чужие хиты, что моментально принесло нам всемирную известность, которая вскоре стала нас тяготить. После эффектного прощания с тамошними фанами и отбытия на драконе я решил завязать с музыкой и ушёл из группы. Формально — из-за несогласия с тем, что в нашем репертуаре преобладает плагиат. Но действительная причина лежала глубже: я внезапно осознал, что начинаю свою долгую жизнь с того, чем занимаются девяносто девять процентов колдунов и ведьм — её бесцельным прожиганием. А мне хотелось иметь в жизни серьёзную цель; я жаждал наполнить её глубоким смыслом.

За эти пять лет я многое успел: закончил Олимпийский университет и получил степень бакалавра медицины и психологии, стал в меру своих скромных сил помогать тёте Помоне в её врачебной практике и научных исследованиях, а Хозяйка включила меня в список кандидатов на Силу Источника — причём неожиданно для себя я оказался в самом верху этого списка. Плюс ещё мои ежегодные выступления в роли Громовержца, благодаря которым я становился всё более популярным среди Сумеречной молодёжи. А вот буквально на днях выяснилось, что и Порядок имеет на меня свои виды. Моя жизнь наполнилась смыслом. Даже переполнилась им…

И сейчас, в обществе друзей, вполне довольных своей судьбой, я понял, что пять лет назад совершил ошибку. Ведь именно тогда я был по-настоящему счастлив — пусть даже моё счастье не было безоблачным. Мне очень не нравилось, что мы стяжали чужую славу; я бы хотел, чтобы мы заслужили её сами, исключительно своим трудом и талантом. Но, увы, последнего нам недоставало, никто из нас не был выдающимся композитором — зато у нас хватало мастерства, чтобы талантливо исполнять чужие вещи. Мы дарили радость миллионам людей, без нас они никогда бы не услышали всех этих песен. И разве можно называть это бесцельным прожиганием жизни?

Уже порядочно пьяный, я сказал об этом ребятам и полностью признал перед ними свою неправоту. Они встретили мои слова с огромным воодушевлением и не мешкая провозгласили тост за воссоединение нашей команды. Затем Шейн безапелляционно заявил, что мы уже созрели для женской компании, и вместе с Патриком отправился за девчонками.

А дальше я ничего не помнил.

После такой грандиозной попойки я, конечно же, проснулся с жуткой головной болью. Вдобавок за окном ярко светило солнце и слепило мне глаза.

Лежал я на кровати в своей комнате — вернее, в той, которая прежде была моей, а когда я ушёл из группы, стала бесхозной. Вид у неё был несколько заброшенный: если ребята и проводили здесь уборку, то нечасто и не очень тщательно. Пыль лежала на мебели, в воздухе пахло затхлостью, а постельное бельё было отнюдь не первой свежести.

Сделав над собой усилие, я встал с кровати и потопал в ванную. Ещё не до конца проснувшийся, терзаемый похмельным синдромом, я совсем не обратил внимания на доносившийся оттуда шум воды и опомнился лишь тогда, когда увидел под душем стройную светловолосую девушку лет двадцати с виду. В первый момент у меня даже замерло сердце: на какую-то невероятную секунду мне показалось, что это Фиона. Но потом иллюзия рассеялась, и я понял свою ошибку. В душевой кабине стояла совершенно незнакомая девушка — просто похожая на Фиону.

Невнятно промычав извинения, я собирался ретироваться, но она сказала:

— Всё в порядке. — Голос у неё был такой же звонкий и одновременно бархатистый, как у Фионы. — Я уже закончила.

Выключив воду, девушка надела халат, взяла полотенце и торопливо вышла из ванной. Мои попытки вспомнить её ни к чему не привели. В конце концов я махнул на всё рукой и занялся своим самочувствием.

За десять минут при помощи колдовства и контрастного душа я избавился от похмелья. Головная боль прошла, исчезла ломота в теле и прочие неприятные ощущения, зато меня охватила слабость и сонливость. У нас, колдунов, был свой отходняк, который выражался во временном упадке сил.

Когда я вернулся в комнату, девушка сидела перед зеркалом и расчёсывала влажные волосы.

— Я не нашла фена. — Она говорила по-немецки, и это было хорошо: ту англо-голландскую мешанину, которая в её родном мире называлась американским языком, я понимал с большим трудом. — Вы что, вообще не пользуетесь электроприборами?

— Пользуемся, но не всегда, — ответил я и наложил на её волосы заклятье, которое быстро, но очень аккуратно подсушило их.

— О, спасибо, — кивнула девушка и слегка улыбнулась. — Впечатляет… Мне в это трудно поверить, но с фактами не поспоришь. Вы действительно колдуны.

Я воздействовал на неё ещё одним заклятием — тестовым, на наличие Дара. Но она никак не отреагировала, совсем не почувствовав его, что свидетельствовало об отсутствии у неё колдовских способностей. Несколько разочарованный, я уселся в кресло возле кровати, поднял с пола штаны и достал из кармана сигарету.

— Э-э… — протянул растерянно, чувствуя себя полным идиотом. — Извини, но как тебя зовут?

— Лана, — ответила она, ничуть не удивившись. — И давай внесём ясность: между нами ничего не было.

— Понятно, — сказал я, решив не заострять внимания на том, что проснулся совершенно голый.

— С тобой пыталась забавляться другая, — продолжала Лана. — Кажется, её зовут Жаклин, хотя не уверена. А я просто присутствовала при этом.

• Предыдущая
• 15/78
• Следующая