Своими глазами - Адельгейм Павел - Страница 6

• Предыдущая
• 6/56
• Следующая

На все это необходимы средства, и немалые. Для своих расходов Патриархия имеет центральную кассу. Каждая епархия обязана делать отчисления в эту кассу. Епархиальная касса в свою очередь пополняется за счет отчислений в нее от приходов. А теперь заглянем в Постановление:

«Религиозные съезды и избираемые ими исполорганы не имеют прав юридического лица и, кроме того, не могут:

а) устраивать какие бы то ни было центральные кассы для сбора добровольных пожертвований верующих;

б) устанавливать какие?либо принудительные сборы;

в) владеть культовым имуществом или получать его по договору или приобретать таковое путем купли, или арендовать помещения для молитвенных собраний»[17].

5. Построив сквозь зубы схему выборности церковного управления, советские юристы натягивают ее на Московскую Патриархию. Но является ли Московская Патриархия выборным органом? Этот религиозный центр состоит из сотен сотрудников. Из них на соборе избрано только одно лицо — святейший Патриарх. Правовой статус Священного Синода и всех остальных представляет неопределенность.

6. Совсем не натягивается эта отвлеченная схема на местные религиозные центры — епархиальные управления. Источником прав епархиального архиерея, согласно Постановлению, является избрание местным (областным, краевым, республиканским) съездом религиозных объединений.

«Всякого рода „епархиальные управления легально мыслимы только в качестве… „исполнительных органов, избранных губернским съездом данной области и зарегистрированных в ГОУ надлежащим порядком“[18].

О местных съездах не приходится говорить. Они не имеют прецедента. Архиереев назначает — Москва 19—12.

7. Перейдем к самому существенному несоответствию Соборов смыслу Постановления о съездах. Кому предоставляет Постановление инициативу в организации съезда?

„Инициаторами по созыву и организации религиозных съездов, совещаний и конференций могут быть: религиозные общества и группы верующих, их исполнительные органы, а также исполнительные органы религиозных съездов“[19].

Право на участие, инициативу и организацию съезда принадлежит „двадцаткам“, зарегистрированным в горисполкомах, и их исполнительным органам.

Исполнительный орган, избранный съездом „из среды своих участников“, по происхождению и составу однороден. В Постановлении не оговорена никакая иная категория лиц кроме вышеуказанных. Но „двадцатка“ может состоять только „из мирян“: „Поскольку культовые здания, другое имущество передаются верующим гражданам, а не какой?нибудь церковной иерархии, представители духовенства не могут входить в состав "двадцатки" и быть членами исполнительных органов религиозного объединения"[20]. Это не частное мнение. Седюлин отражает повсеместную практику, не знающую исключений. Следовательно, съезд должен состоять только из мирян. Буква закона — с одной стороны, и фактический состав двадцаток — с другой, закрывают путь на съезд иерархии и духовенству.

В действительности, на Соборах 1943, 1948, 1961 гг. мирян не было. На соборах 1945 и 1971 гг. участвовало небольшое число мирян с правом совещательного голоса. Полноправными членами Соборов являются только архиереи. Они проникают на Соборы вопреки букве Советского законодательства, захватывают инициативу в свои руки и избирают из своей среды единственное выборное лицо — святейшего Патриарха. А Советское государство признает его законным главой Церкви.

При внешнем сходстве церковный Собор и съезд, разрешенный Постановлением, имеют принципиальное различие. В основе организации, выборов и решений съезда лежит демократический принцип. В основе организации Собора и его решений лежит теократический принцип. Советское государство разрешает РПЦ проводить Собор, называя его съездом. Но при условии, что РПЦ будет проводить съезд, называя его Собором.

Какая необходимость превращать законодательство в ребус, который нужно разгадывать? Советское государство употребляет туманные выражения "съезд, исполорган съезда", предоставляя Седюлиным высказывать по их поводу полуофициальные мнения. Государство может без Седюлиных найти ясную формулировку. И сегодня не поздно. Но государство сознательно воздерживается от официального признания "религиозного центра и управления", предоставляя защищать "status qwo" полуофициальным комментаторам.

Не нужно быть юристом, чтобы понять: "религиозные центры и управления" основаны не на Постановлении, но на словесной подтасовке. Московская Патриархия не является съездом или его исполорганом. Съезды и исполорганы остались в Постановлении таким же несостоявшимся институтом, как "группа верующих, которые в силу своей малочисленности не могут образовать религиозное общество"[21].

Но, может быть, государство предоставляет РПЦ самой конкретизировать формы своего бытия? Если закон не предписывает Церкви определенную структуру, может, не запрещает ее иметь и оставляет вне своей компетенции?

Предоставляя церкви свободу внутренних установлений, закон должен определить ее границы и зафиксировать в законодательном документе. Тогда внутренние установления будут защищены законом. В противном случае неизбежны конфликты с законом и неопределенность. Этому учит исторический опыт. В отношениях Правительства и Патриархии различаются три периода:

I. С 1918 по 1943 годы характеризуется отсутствием соборов и канонического творчества, определяющего и фиксирующего структуру и деятельность Церкви.

II. С 1945 по 1961 годы можно было подумать, что РПЦ отделена согласно декрету и свободна в отведенных ей пределах. Мы видим принятый на Соборе 1945 года первый канонический документ: "Положение об управлении РПЦ". Этот документ определяет полномочия Собора, Патриарха, епархиального архиерея, организацию приходской жизни в соответствии с каноническими правилами. Это "Положение" было принято с ведома государства. Говорят, подписано Сталиным.

III. С 1961 года отношение Правительства к Патриархии изменилось. Согласно указанию СМ СССР собор архиереев РПЦ внес принципиальные изменения в IV раздел "Положения"[22]. Эти изменения утверждены Собором 1971 года Советское государство подчеркнуло полную зависимость канонической структуры Церкви от его воли. "Положение" не обладало и не могло обладать устойчивостью. Это канонический документ, опирающийся не на закон, а на согласие Вождя. Вчера было можно. Сегодня — нельзя. Нет смысла говорить о правах Церкви, пока государство не определит ее правовой статус и границы деятельности. Закон не признавал и по–прежнему не признает Церковь "de jure", а только терпит "de facto", закрывая глаза на ее существование. До поры до времени.

Откуда взялась эта двусмысленность в положении Церкви? Недосмотр юристов? Преднамеренность? Нет. Диалектический вывод. Не из теории. Из истории взаимоотношений государства и Церкви. Из исторического раскрытия тезиса и антитезиса.

Двусмысленным и противоречивым положение Церкви кажется до тех пор, пока мы пытаемся объяснить его из одной принципиальной позиции государства. Основатель Советского государства исходит не из одной, а из двух позиций. Ключом ко всей ленинской концепции о религии и церкви является его идея о стратегии и тактике в политике. Вот тезис и антитезис ленинской диалектики. Если с этих позиций рассмотрим отношение советского государства к религии и церкви, то не придется недоуменно спотыкаться о противоречия.

• Предыдущая
• 6/56
• Следующая