Заячьи лапы (сборник) - Паустовский Константин Георгиевич - Страница 23
- Предыдущая
- 23/26
- Следующая
– Видать, что и варить здешним людям уже нечего, – тихо переговаривались мужички. – Всё начисто проели. Сколько деревень мы прошли по задам, а ни разу не слыхали, чтобы корова замычала или даже петух прокричал. Будто вымерло всё. Дай ему волю, этому подлому властелину, он наверняка всю землю опустошит, род людской пустит по миру.
Мужички шли, конечно, с опаской. Чуть кого-нибудь заметят – тотчас прячутся. Больше хоронились они в следы от лошадиных копыт.
Чем дальше шли мужички, тем темнее делалась осень. В лесах было холодно, тихо под тучами, и красный лист, что ещё не всюду осыпа?лся, висел понуро на мшистых ветвях.
Шли мужички через лес, как, откуда ни возьмись, ударил вдруг страшный ветер, сорвал всю листву, закружил её и понёс проливнем. И стал задувать всё сильнее, всё крепче, покуда не поднял мужичков на воздух и не понёс их вместе с листьями обратно к Великому болоту. Мужички испугались, летят, хватаются за ветки. Да разве удержишься при таком напоре!
Рыжий мужичок на лету перевернулся несколько раз, закричал:
– Это, братцы, неспроста! Ветер наслал на нас властелин, чтобы отшибить нас обратно, нам воспрепятствовать.
– Откуда же он дознался про нас? – прокричал мужичок с чёрной бородой.
– Жужелица наябедничала, заслала к нему своих приживалок. Они бегают шибче нас.
– Ой, дружки! – закричал мужичок с бородой вроде как пакля. – Несёт нас в болото. Утопимся! Дед, у тебя поясок с золотым волоском. Попроси его. Может, спасёт нас.
Седой мужичок торопливо вытащил из кармана поясок, опоясался им, крикнул:
– Поясок, будь дружок, прекрати ветерок!
– Стой! Не так просишь! – сердито закричал рыжий. – Это с какой же стати нам опять с Великого болота переться, ноги уродовать? Ты проси, чтобы ветер повернул обратно и нас до самой Маши донёс.
Седой мужичок сообразил, закричал наново:
– Поясок, будь дружок, поверни ветерок! Пусть донесёт нас до самых Машиных ног!
И тут ветер завыл, загудел, начал на полном бегу заворачивать, вздул к небу столько листьев, что понеслись они над землёй, как красная туча, застили небо.
Теперь летят уже мужички куда надо, но только на душе у них всё равно беспокойно. Надеялись они, что поясок поможет им волков и барсуков победить, да вышло не так. Два чуда – с лягушатами и ветром – поясок уже сделал, а третьего не сделает, – силу свою он уже потерял. Теперь только Маша может пояску силу эту вернуть. Придётся, значит, с Машиной стражей биться им, мужичкам, не на живот, а на смерть.
Летят наши мужички, вниз поглядывают, а там проносятся леса, реки, озёра, деревни, и видно, как народ выбегает из домов и дивится на листвяные красные тучи.
Вскоре заблестела за лесом тесовая крыша, ветер стал затихать и опустил мужичков на поляну около чёрного частокола.
Сидят мужички, одурели от полёта, а лист, как только ветер затих, так всё и сыплется на них, всё сыплется и вскоре всех их засыпал, прикрыл. Тепло под этим листом и безопасно.
Мужички отдышались и стали соображать, как им ловчее через частокол перелезть и стражу обмануть. Потому что как ни крути, а драться им теперь было не с руки. Драку надо было оттянуть на самый худой конец.
Сидят они, рассуждают всю ночь, а к утру слышат: кто-то ходит по сухому листу, гребёт его, будто ищет чего-то. Переглянулись мужички, а рыжий шепчет:
– Слыхали? Это нас ищут.
– Чего же делать? – спрашивают мужички.
– Я изо всех вас, – тихо отвечает рыжий, – самый отчаянный. Мне всё нипочём!
– Это верно! – согласились мужички. – Отчаянности в тебе много.
– И опять же вёрткий я человек, горячий. И удар у меня очень даже сильный. Я как возьму топор, так за один мах ячменный стебель перерубаю. А вы пять минут бьёте, покуда тот стебель осилите.
– Ну что ж… – вздохнули мужички. – И это, брат, верно.
– А потому, – важно сказал рыжий мужичок, – тот поясок вы отдайте мне. В случае чего, я один отобьюсь от всех волков да барсуков.
– Эх, Митрий… – вздохнул седой мужичок. – Стар я стал, ослаб, а то бы нипочём тебе этого пояска не отдал. Да ещё бы и оттаскал тебя за бороду за бахвальство твоё. Бери поясок.
Рыжий взял поясок, свернул, засунул за пазуху. В тот же миг над головой у мужичков листья зашумели и просунулась к мужичкам петушиная голова. Глаз у петуха был злой, круглый, а голос сиплый – видно, что нрав у петуха сварливый, грубый. Лучше с таким петухом не связываться.
– Что за жуки? – спросил петух. – Я таких сроду не видывал. И не склёвывал. Это очень даже мне интересно!
Мужички схватились было бежать, но петух быстро разгрёб лапами листья, и седой мужичок вместе с чёрным и с тем, что отпустил себе бороду вроде как пакля, подвернулись под петушиные лапы, полетели в пыль, а рыжего мужичка петух так долбанул по спине, что тот только охнул.
Петух схватил его за армячок, зажал в клюве, помчался размашистым бегом к частоколу, протиснулся в дыру между брёвнами, пробежал через двор – и прямо в горницу к Маше, чтобы там на свободе непонятного жука с рыжей бородой заклевать.
«А то начнёшь клевать во дворе, – соображал петух, – тотчас привяжутся стражники-барсуки: что это, мол, за жук такой, да где ты его взял, да отдай его нам, да чего ты тут со своим жуком мусоришь да так его клювом долбишь, что начальника нашего караула, волка, по имени Клык, разбудишь, и нам за то нагорит».
Через двор мимо стражи петух пробежал, конечно, рысью, а в горницу к Маше вошёл важно: подымет одну лапу, постоит, шагнёт, подымет другую лапу, опять постоит… Петух был с Машей обходительный – она каждый день кормила его крошками.
Кинул петух рыжего мужичка на пол, только собрался клюнуть его покрепче, как рыжий мужичок вскочил, кинулся к Маше.
– Спаси меня, красавица!
– Да ты кто? – испугалась Маша.
– Да я вроде как твой спаситель, – поспешно ответил рыжий мужичок, схватился за подол Машиного платья, а сам на петуха озирается.
А петух глядит на него одним глазом и сбоку подходит.
Маша топнула на петуха ногой, петух взлетел в оконце, забил крыльями, заорал, сорвался во двор и тотчас начал болтать с барсуками, рассказывать им, как он, петух, опростоволосился – чуть не склевал человека.
Барсуки встревожились, кинулись будить волка, по имени Клык, да было уже поздно.
Рыжий вытащил из-за пазухи поясок, сунул его поскорей в руку Маше. Она тотчас опоясалась тем пояском, и волки враз зарычали и тут же издохли, а барсуки бросились было спасаться, да сбились в кучу около калитки, потому что каждому, конечно, хотелось пролезть в неё первым. Затолкались барсуки, заругались и начали драться. И перекололи друг друга вострыми казацкими пиками.
Маша подняла рыжего мужичка с пола, посадила себе на ладонь, и он ей всё рассказал: и про Варю, и про своих товарищей по артели, и про то, как подрядились они с Варей освободить Машу-осень от властелина и воротить людям зиму, весну и лето, чтобы снова начала родить земля богатые урожаи.
Маша приказала рыжему мужичку позвать всех остальных, чтобы попили чайку, отдохнули. Рыжий вышел на крылечко, крикнул:
– Эй вы, маломощные! Ступайте сюда перед светлые-пресветлые очи Маши-красавицы! Она вас чайком желает угостить и даст каждому по сто маковых зёрен с мелким сахаром.
Так оно и было. Мужички пришли в горницу, Маша усадила их на стол, угостила, чем обещала, а мужички проглядели на неё все глаза – уж больно хороша была Маша: косы отливают таким золотом, что от них светится вся горница, глаза синие, будто небеса над ржаными полями, голос говорливый, как ручей, и вся она тоненькая, как травинка.
– А не принёс бы тебя, рыженького, петух в клюве, – спросила Маша, – чего бы вы делали?
Мужички разом встали, поклонились в пояс Маше, ответили:
– Бились бы за тебя со стражей, милая, до последнего издыхания. Потому что, пока ты в заточении, народу не жизнь, а одно горе горькое и лютая смерть.
– Ну что ж, – сказала Маша, – теперь я свободная, и надо мне поскорей уходить, дать место зиме.
- Предыдущая
- 23/26
- Следующая
