Загадка Большой тропы - Сергеев Дмитрий - Страница 27
- Предыдущая
- 27/27
— Вот уж они никогда не заболеют этой болезнью. Почвы нет для бациллы, — задумчиво произнес следователь, указав глазами на сидящих в стороне Гришу и Наташу.
— А вы уверены, что это, именно рудаковское золото? — спросил капитан Снитко, обращаясь ко всем сразу.
— Конечно, — отозвался Павел Осипович. — Все описания совпадают.
— Кроме одного: рудаковская жила на Большой тропе, а эта совсем в стороне, — возразила Валентина Гавриловна.
— Кажется, эту загадку мне удалось разрешить, — ответил Братов. — Вчера на обратном пути я внимательно осмотрел тропу, не ту, что в долине речки, а основную, в долине Каменной. Она перед каньоном идет по террасе и обрывается за два километра до устья рудаковской речки. Вот здесь, мне думается, и весь секрет. Смотрите, как выглядят верховья Каменной. — Для наглядности Павел Осипович начертил на земле часть карты. — Прямо уходит вершина Каменной, — пояснил он. — А вправо рудаковская речка. Большая тропа проложена по основной вершине Каменной. Вот на этом участке она переходит на другой берег. Вода все время подмывала террасу, и тропа отступала к склону. Кончилось тем, что террасу размыло. Это случилось незадолго до того, как сюда пришел Рудаков, то есть в то время, когда про Большую тропу начали забывать и мало кто знал хорошо, где она должна быть. Рудаков случайно забрел в левый приток Каменной, вышел здесь на удобную звериную стежку, принял ее за Большую тропу и, идя по ней, наткнулся на золотую жилу.
— Причем же здесь размытая терраса? — спросила Валентина Гавриловна. — Непонятно.
— Очень просто. Если бы терраса не была размыта, Рудаков видел бы, что настоящая Большая тропа перешла на другой берег, и не сказал бы, что золото залегает поперек нее. А Лисковский, имея под руками карту, не подумал искать золото в боковых речках — он разыскивал Большую тропу, на карте же она начерчена вдоль реки Каменной.
— Мне еще одно не понятно, — сказала Валентина Гавриловна, обращаясь к Швецову, — каким образом вы так быстро сумели добраться к нам, словно сидели в Перевальном, поджидая случай.
— А почти так и было, — ответил следователь, и, встретившись взглядом с Наташей, заговорщически улыбнулся девочке. — Вот благодаря ей — нашей помощнице.
Валентина Гавриловна неодобрительно посмотрела на смущенно улыбающуюся дочь.
— И тут без нее не обошлось! Что она там натворила?
— Ничего я не натворила, мама. Просто нашла на месте пожара кусок сплавленного стекла. Вот и все.
— А после этого стекло попало в руки Речинова, — продолжал Швецов. — Ему показался подозрительным вес стекла. Он разбил его и нашел в середине золото. Узнал, откуда находка, и от нетерпения в ту же ночь пошел с сыном на пожарище отыскивать место, где просыпалось остальное золото из бутылки. Они намыли почти с пуд песку. Утром Речинов позвонил в район. Вот мы и выехали.
До скорой встречи
Ночью сильно похолодало, и сейчас, несмотря на позднее утро, в тени на поникшей траве поблескивал нерастаявший иней. Наташа держит в поводу заседланную кобылицу. Гнедуха нетерпеливо бьет передней ногой в землю и косится в сторону на других лошадей. Наташа в новой голубой шапочке, которую Гриша никогда раньше не видел, в синем свитере. Вид у Наташи нарядный; сама она счастливая и чуточку грустная. Гриша стоит рядом и, не обращая внимания на прыгающего вокруг Саяна, машинально играет с ним здоровой рукой. Подле Наташи лежит Байкал, он вяло поводит ушами и одним глазом косит на близко топчущиеся ноги лошади.
Солнце давно поднялось над горами; воздух прозрачный и чистый; крутые склоны гор кажутся особенно рельефными, близкими; трудно поверить, что каменные осыпи, широкими шлейфами спускающиеся вниз к границе леса, состоят из огромных глыб, а не из мелких песчинок. В воздухе разлит тот особый, почти неуловимый, аромат осени, какой бывает только в горах. Обмелевшая речка мерно струит свой нескончаемый грустный напев.
Отъезжающие давно готовы. Из палатки вышел Степан Елизов. Ослепленный ярким светом, он щурит глаза. Вид у него безнадежно придавленный. Елизов удивленно и внимательно исподлобья смотрит на всех, словно впервые видит живых людей. Вот они, те, кого он недавно почитал за непрошенных недругов. Руки ему давно развязали, его никто не конвоирует.
— Некуды мне бежать, — угрюмо сказал он сам, когда его вели в лагерь.
— От себя не убежишь, — подтвердил Швецов, смутно догадываясь о невеселых мыслях убийцы, и развязал руки.
Саян, увидев своего прежнего хозяина, перестал играть, подошел к Степану. Тот положил на голову собаке большую тяжелую ладонь. Гриша ревниво наблюдал эту сцену. Саян останется на лагере — это решено, но прежние симпатии собаки тревожили мальчика. Неожиданно Елизов поднял голову и посмотрел на Гришу. Только сейчас Гриша разглядел его лицо как следует: густые немного поседевшие волосы наполовину закрывают широкий морщинистый лоб, нижняя часть лица спрятана в черной бороде, над усами поднимается только крупный мясистый нос. Но все это: лоб, нос, борода — словно в тени — на Гришу смотрят одни глаза, большие, внимательные и безнадежно тоскливые, с повисшими на ресницах прозрачными каплями скупых слезинок. Степан робко, виновато приблизился к мальчику и сказал:
— Ты, паря, того, собаку береги — она тебе другом будет. — И, немного помедлив, глухим сдавленным голосом спросил: — Спина-то как? Заживает? — сказал и сразу отвернулся, и шершавыми пальцами протер затуманенные тоской глаза.
Наташа смотрит на Елизова зло и удивленно, словно хочет спросить кого-то: «Неужели такие люди бывают? Откуда они берутся?»
Все сели на коней, только Наташа медлила. Саян заметался между Гришей и отъезжающим Степаном. Вначале побежал за караваном, потом возвратился назад, попрыгал вокруг Гриши, встревоженно лая, снова метнулся за удаляющимися лошадьми, остановился посредине, с укором залаял в обе стороны.
— Саян, Саян! — крикнула Наташа.
Пес возвратился назад и сел у ног Гриши. Больше он не убегал, только чуть слышно скулил, прислушиваясь к затихающему цокоту подков.
Наташа проверила подпруги и поправила положенную поверх седла ватную тужурку.
— Смешная бабушка, — сказала она, — вторую телогрейку мне отправила, будто я на северном полюсе. А у самой не осталось.
— Не забудешь, Наташа? —…
[текст утрачен]
Наташа, захваченная радостью предстоящей поездки, сразу пустила лошадь в рысь и, только отъехав немного, обернулась назад с такой счастливой улыбкой, что не ответить ей тем же было невозможно.
- Предыдущая
- 27/27
