Пожиратель Душ - Орлов Антон - Страница 13
- Предыдущая
- 13/111
- Следующая
– Ты не арестован. Ты похищен. Какие тут могут быть формальности?
– Хочешь вернуть свои «лодочки»? – Клетчаб смиренно вздохнул, внутренне приготовившись к торгу. – Послушай, брат, ты сам виноват. Разве ты не догадывался, что дело нечисто? Почему тогда согласился на эту сделку?
– Я не догадывался, я знал, что ты меня одурачишь. И я заметил, как ты подменил шкатулку в том подвале в Пакляном переулке.
– Что же сразу не сказал? – с упреком спросил Клетчаб. – Нехорошо, брат, обманывать! Сказал бы, мы бы сразу полюбовно все решили…
– Видишь ли, мне хотелось сыграть в эту игру до конца и получить все впечатления, какие достаются жертвам мошенников. Это было по-своему интересно.
Банхет шагнул к нему, схватил за шиворот и поставил на ноги. Луджереф мельком удивился его недюжинной силе – и отметил, что суша находится в пределах видимости, справа по борту, а яхта полным ходом идет на юг. Впереди, на юго-западе, линия берега выдавалась в море и повышалась – там вздымались Сорегдийские горы.
– Кончено время игры, дважды цветам не цвести… – с непонятной усмешкой произнес Банхет. – Ты знаешь это стихотворение? Знаешь, что там дальше?
– Я университетов не кончал, – Клетчаб сплюнул за борт, стараясь сохранить достойный вид (это было трудновато, у него подкашивались затекшие ноги, и не придерживай Банхет его за ворот – он бы уселся на палубу) и в то же время внимательно изучая этого странного типа.
– Я, честно говоря, тоже, но я не настолько спесив, чтобы этим хвастать. Дальше так: тень от гигантской горы пала на нашем пути. Видишь, вот она, эта гора, маячит впереди. Когда мы до нее доберемся, для тебя все игры закончатся.
– Ты непонятно выражаешься, брат, – Клетчаб почувствовал усиливающуюся тревогу, но все еще был уверен, что сумеет уладить эту нелепую историю. – Раз ты знал, что тебя обманывают, и сам поддался, я не так уж сильно виноват. Ты косил под тупака, и я принимал тебя за тупака. Теперь нам нужно договориться по-свойски, чтоб никаких обид и непоняток не осталось. Какого откупа ты хочешь? Только учти, я вчера сильно потратился, ты же сам видел…
– Я собираюсь сожрать тебя без остатка, – негромко и мягко сообщил Банхет, когда он замолчал. – Но для этого я сначала должен принять свой истинный облик.
Клетчаб наконец-то понял, во что вляпался. В срань собачью.
Это выраженьице он слышал от высокородного Ксавата цан Ревернуха, которого обыграл в пирамидки, хотя пристало оно скорее деревенщине, чем высокородному.
Доходяга Банхет оказался пожирателем душ. Сорегдийская тварь, почти такая же древняя, как этот мир, и могущественная, как полубог.
На Луджерефа накатила паника, волосы на потной голове зашевелились, и он уже готов был закричать – отчаянно, обреченно, срываясь на фальцет… Но не закричал, потому что вспомнил: Король Сорегдийских гор, как называют этого монстра, могущественен только на своей территории. Сейчас это обыкновенный человек. Очень сильный, много чего знающий – да, верно, и все же просто человек, а Клетчаб Луджереф еще не встречал человека, которого не сумел бы обдурить.
– Ладно, ваша взяла. Я верну вам деньги.
– А оно мне надо? – хмыкнул Банхет.
Разговор с ним походил на попытки переступить через собственную тень. Пожиратель душ развлекался, выслушивая и отметая все доводы Клетчаба. Между делом он выправлял курс, менял положение паруса – ловко и умело, как заправский моряк. Последние обрывки того Банхета, которым он прикидывался в Хасетане, с него слетели, соленый ветер унес их в блестящую серо-голубую даль.
Луджереф сидел, привалившись спиной к выступающей над палубой надстройке, теряя по каплям и кураж, и надежду. Банхет развязал его, чтобы он смог справить за борт малую нужду, но потом опять связал.
К горлу подступали рыдания. Во всем виновата Марго. Охотница, а не раскусила затесавшуюся в человеческое общество тварь! Еще и дала этой твари. Оторва. Шлюха.
Когда он выругался в ее адрес вслух, пожиратель душ спокойно заметил:
– Не могу с тобой согласиться. Ты привык все что угодно измерять в денежных единицах… Распространенный в современном обществе порок. Так вот, если пользоваться твоей терминологией, Марго стоит намного дороже, чем ты.
– Дает всем подряд. Если б она за это брала по рикелю с каждого, стала бы самой богатой паскудой в Хасетане.
– Самоутверждение некрасивой девушки. Надеюсь, что в следующем рождении ей больше повезет с наружностью.
– Какая там девушка… – Клетчаб с трудом подавил всхлип. Ведь если Король Сорегдийских гор его сожрет, ему никакое «следующее рождение» не светит.
Банхет снисходительно усмехнулся.
– Я слишком много всякого повидал и перепробовал, чтобы придавать значение человеческим предрассудкам.
– Она убивает ваших собратьев, – напомнил Клетчаб.
Если удастся завести монстра против Марго, у него будет шанс удрать. Надо заставить Банхета вернуться в Хасетан, тогда появится крохотный, как золотая пылинка, шансик…
– А я питаюсь ее собратьями, так что мы квиты. К тому же эти существа, на которых Марго охотится, мне не собратья. Отвратительные деградировавшие твари, кто-то должен заниматься их истреблением, – Банхет присел напротив пленника, отбросил с лица растрепавшиеся волосы. – Я сам по себе. Люди мне нравятся больше.
– Тогда, может, вам бы взять Марго в компанию? – Клетчаб через силу осклабился, хотя по его лицу градом катился пот – и солнце припекало, и остатки выдержки вот-вот иссякнут. – С ней будет веселее. Наверное, скучно одному в этих горах?
Он мотнул головой в сторону Сорегдийского хребта, темнеющего вдали у горизонта. Пока еще вдали.
– Скучно – не то слово, – Банхет опять усмехнулся. – Понравившегося мне человека я бы не потащил в свои владения. Там можно свихнуться, тем более в моем обществе. Ты слышал о том, как я выгляжу в истинном облике? Говорят, кошмарно. Ну, да скоро сам увидишь.
Он легко вскочил на ноги, встал к штурвалу. Яхта отклонилась от курса, развернулась носом на восток, в открытое море, но Банхет снова направил ее на юго-запад, к своим горам.
– Раз в три года я на несколько месяцев становлюсь человеком, – бросил он через плечо. – Болтаюсь по свету, ввязываюсь в неприятности… Меня могут прихлопнуть, но до сих пор везло. А знаешь, что в моем положении хуже всего? Не торопись с ответом. Если угадаешь, я тебя отпущу.
– Сколько попыток я могу сделать? – осипшим от волнения голосом спросил Луджереф.
– Три, – не оборачиваясь, бросил Король Сорегдийских гор. – Классический вариант.
Ветер парусом надувал его просторную белую рубашку, рвал жидкие Банхетовы волосы.
Клетчаб прикрыл глаза. Зыбкое сверкание моря и в придачу недобрая тень на горизонте – это мешало сосредоточиться.
– Хуже всего потерять жизнь, так ведь? Когда вы превращаетесь в человека, вас могут убить или вы можете не успеть вернуться вовремя. Вы рискуете самым главным – жизнью.
– Рискую. Мне без этого нельзя, иначе я постепенно стану таким же, как худшие из тех тварей, на кого охотится Марго. Риск – профилактическое лекарство от деградации. Вторая попытка?
Клетчаб долго молчал, размышляя, и, кажется, нащупал то, что нужно.
– Пока вы гуляете по свету, вас могут ограбить. Кто-нибудь разузнает, что вы оборотились, шасть в горы – и унесет ваше добро, все там драгоценности, золото в слитках… Ищи-свищи потом.
– Достойный тебя ответ, но ты опять дал маху. Осталась еще одна попытка. Последняя.
В этот раз Луджереф думал несколько часов кряду. Ошибиться нельзя. Солнце почти добралось до суши на западе, когда он заговорил:
– Хуже всего – прогневать кого-нибудь из Пятерых, да не оставят они нас своими милостями.
И помертвел, когда Банхет отрицательно покачал головой.
– С Пятерыми я никогда не ссорился. Я им не мешаю, они меня не трогают, так было и так будет. Для меня хуже всего другое – то, что тебе даже в голову не пришло. Если я влюбляюсь в какое-нибудь человеческое существо, это неизбежно приносит страдания и проблемы, ведь человеком я могу оставаться в течение трех-четырех месяцев, а потом должен снова стать монстром.
- Предыдущая
- 13/111
- Следующая
