За кулисами второго фронта - Орлов Александр - Страница 46
- Предыдущая
- 46/79
- Следующая
Однако Эйзенхауэр хорошо понимал, что без участия французов нельзя освобождать Францию. Видел он и масштаб личности де Голля. Еще в ходе освобождения Северной Африки он встретился с де Голлем и сказал ему: «Мне нужна ваша помощь, и я пришел просить вас о ней». Де Голль ответил: «Великолепно! Вы настоящий человек! Потому что вы умеете признать, что были неправы». И теперь, когда готовилась операция «Оверлорд», Эйзенхауэр вопреки глухому сопротивлению в Вашингтоне делал все, чтобы включить французов в руководимые им, Эйзенхауэром, войска. На первых порах это будет французская дивизия.
Но сближение с де Голлем и определение роли французов в объединенных вооруженных силах союзников было не единственной проблемой, которую Эйзенхауэру пришлось решать при создании органов управления силами вторжения. Прежде всего надо было определить состав штаба Верховного Главнокомандующего. Было решено, что командующие сухопутными, морскими и воздушными силами должны, как и в операции «Торч», выполнять двоякую роль: при планировании операций они члены — штаба Эйзенхауэра, каждый по своему виду вооруженных сил, а при проведении операции они отвечают за ее выполнение в своей сфере.
Немало разногласий вызвало определение взаимодействия между стратегической и тактический авиацией. Командующие объединениями стратегической авиации маршал авиации А. Харрис (английское бомбардировочное командование) и генерал Д. Дулиттл (8-я воздушная армия США) не хотели подчиняться английскому главному маршалу авиации Ли-Меллори, назначенному командующим ВВС экспедиционных сил в рамках операции «Оверлорд». Они полагали, что специалист по применению тактической авиации, непосредственно поддерживавшей сухопутные войска, не сможет правильно оценить цели и способы боевого применения стратегической авиации. С большим трудом Эйзенхауэру удалось примирить авиационных начальников. Пришлось Харриса и Дулиттла на весь период операции «Оверлорд» подчинить непосредственно Верховному Главнокомандующему, а его заместитель по ВВС отвечал только за тактическую, военно-транспортную, разведывательную авиацию и авиачасти специального назначения.
Тут выдвинули требование англичане, которые настаивали на том, чтобы Эйзенхауэр имел специального заместителя по сухопутным войскам. Это требование было отвергнуто на том основании, что каждый командующий группой армий имел у себя генерала, ответственного за действия сухопутных войск в пределах его группы армий.
Когда большинство организационных вопросов благополучно разрешилось, был обсужден общий стратегический план кампании в Западной Европе. В окончательном варианте он сводился к следующему:
«Высадиться на побережье Нормандии.
Сосредоточить силы и средства, необходимые для решительного сражения в районе Нормандия, Бретань, и прорвать там оборону противника. (Операция сухопутных войск в период первых двух фаз должна осуществляться под руководством Монтгомери.)
Двумя группами армий преследовать противника на широком фронте, сосредоточив основные усилия на левом фланге, чтобы захватить необходимые нам порты, выйти к границам Германии и создать угрозу Руру. На правом фланге наши войска соединятся с силами, которые вторгнутся во Францию с юга.
Создать новую систему снабжения вдоль западной границы Германии, обеспечив себя портами в Бельгии и Бретани, а также на Средиземном море.
Продолжать наращивать силы и в то же время непрерывно вести наступление, чтобы измотать противника и создать условия для проведения заключительных сражений.
Закончить уничтожение вражеских войск к западу от Рейна, постоянно стремясь между тем овладеть плацдармами на восточном берегу реки.
Предпринять завершающее наступление в целях двойного охвата Рура, снова нанося основной удар левым флангом; затем немедленно осуществить бросок через Германию; конкретное направление этого наступления будет определено позже.
Захватить оставшуюся часть Германии».
В соответствии с этим планом и развернулась подготовка к операции «Оверлорд».
Несмотря на то что план был согласован во всех инстанциях, разногласия по его выполнению между американскими и английскими высшими военачальниками продолжались (начались они еще в Северной Африке) и даже нарастали. Немаловажную роль в этом играли взгляды на способы ведения операций Д. Эйзенхауэра и Б. Монтгомери. Столкнулись тут и характеры этих генералов.
Монтгомери был крайне самоуверен и скрытен. Он считал, что он и Айк «были полными противоположностями в том, как надо вести войну». Монтгомери намеревался победить немцев во Франции, перехитрив и переиграв их. Он полагал, что самое главное — это вывести противника из равновесия и заставить его делать ошибки, которыми командующие союзников, «сохранив самообладание, могут и должны воспользоваться». Он предпочитал наносить удар в узкой полосе, чтобы прорвать немецкий фронт и развить успех в глубину. Эйзенхауэр был приверженцем широкого фронтального наступления, верил в сокрушительную силу крупных армий. Если Монти собирался победить немцев игрою ума, то Айк более рассчитывал на мускулы, приготовившись разгромить противника в открытом бою.
Конечно, в ставке Гитлера знали о готовящемся вторжении во Францию. Но не знали, где и когда это произойдет. Командование вермахта считало наиболее вероятным участком высадки десанта побережье пролива Па-де-Кале. Поэтому именно там с наибольшей плотностью были установлены заграждения: стальные ежи, надолбы, четырехугольники, стальные элементы «С», гнутые рельсы, стальные пруты, мины, ловушки, дистанционно управляемые фугасы. Но долговременные инженерные сооружения имелись там только на отдельных участках обороны. Основное внимание уделялось обороне крупнейших портов Франции, Бельгии и Нидерландов, в первую очередь Дюнкерка, Булони, Гавра и Антверпена. Следовательно, Атлантический вал, о котором так много писали в немецкой и англо-американской прессе того времени, в действительности, повторяем, был совсем не таким, как его разрисовали.
В фашистской Германии легенда о неприступности обороны Атлантического побережья была создана для того, чтобы скрыть слабость этой обороны: у страха глаза велики. Ну а в США и Великобритании этот вымысел всячески поддерживался в средствах массовой информации с целью оправдать ввиду «большой опасности» политику затягивания открытия второго фронта в Западной Европе.
Но вот что пишет западногерманский автор П. Карелл:
«Атлантический вал существовал летом 1944 г. лишь у Па-де-Кале. В остальном он состоял из цепи далеко друг от друга разбросанных, отчасти полуготовых опорных пунктов… между „гнездами сопротивления“ на 3—5 км тянулась ничейная земля».
Кроме того, основные силы гитлеровских войск в этом регионе были сосредоточены непосредственно в прибрежной зоне, а в глубине обороны остались лишь 4 танковые дивизии. Это, разумеется, не обеспечивало надежной противодесантной обороны: в условиях господства в воздухе англо-американской авиации быстро прибыть к побережью для нанесения контрудара даже танковым дивизиям было не под силу. К тому же немцы тогда не знали степени превосходства союзников над вермахтом. А соотношение сил и средств сторон к началу Нормандской десантной операции было таким:
На другой стороне Ла-Манша подготовка к вторжению во Францию шла полным ходом, и всех волновал главный вопрос: когда же начнется операция? В Тегеране было сказано — в мае 1944 г. Затем уточнили: 1 мая, вскоре после рассвета. Почему именно это время? Выбор этого дня и времени определялся сочетанием взаимосвязанных факторов. День выбрали по фазе Луны и приливу: войска должны были высадиться на плацдармы во время наивысшего прилива. Это позволяло им не наткнуться на немецкие подводные заграждения. Высадка вскоре после рассвета давала возможность пересечь транспортам Ла-Манш в темноте, оставив десантирующимся войскам максимум светлого времени. Фаза Луны обеспечивала бомбардировщикам и парашютным десантам лучшие условия для действий при свете хотя бы половины лунного диска. Начать операцию в начале мая значило иметь впереди четыре месяца хорошей погоды во Франции.
- Предыдущая
- 46/79
- Следующая
