Поход викингов - Оливье Жан - Страница 9

• Предыдущая
• 9/35
• Следующая

— Ты ведь безоружен, Бьярни Турлусон…

К ним приблизилось несколько человек. Все напряженно ждали начала хольмганга. Эта перебранка немного разрядила тяжелую атмосферу, ослабила томительную неопределенность.

— Ты ведь безоружен, Бьярни Турлусон, — повторил Льот.

— Неужели ты думаешь, что мне нужно оружие, чтобы переломать кости какому-то Льоту Криворотому? Когда я отгоняю пса, мне не нужен меч. Пса отпихивают ногой или стегают ремнем.

Ответ скальда был встречен одобрительным смехом. Викинги повеселели.

— Ты сам этого хотел, Турлусон!

Льот обнажил меч и нацелил его в сердце Бьярни.

— Берегись, дядя Бьярни! — крикнул Скьольд. — Льот целится в сердце, а метит в живот.

Вальтьоф привлек сына к себе. И зачем понадобилось Бьярни впутываться в эту историю? Неужели любовь к острому слову будет постоянно брать у него верх над разумом?

Дикий рев Льота эхом отозвался в Боргарфьорде, и в ответ послышался могучий хохот Бьярни. Викинги сузили круг.

Льот пригнулся и бросился вперед, стараясь нанести противнику опасную рану в живот. Но скальд не дрогнул, а только слегка повернулся на каблуках, и клинок скользнул по его кожаной безрукавке. Широкий меч Льота, ударив о камень, высек из него целый сноп искр. Тогда Бьярни с удивительной точностью поймал руку Льота и начал выворачивать и сжимать ее запястье. Льот завопил и выронил меч, который отлетел в сторону, как уже ненужная вещь.

Пальцы Бьярни сжимались все сильнее, и люди, стоявшие близко, слышали, как хрустели и дробились кости. Бьярни не уступал в силе легендарному Аудуну Длиннобородому, который во время охоты легко скручивал шею схваченному живьем орлу.

Торгрим и Ньорд издали видели, как туго пришлось их приятелю, но и не подумали вмешиваться. Все были восхищены победой Бьярни, и это сбило с них спесь.

— Брось его на съедение рыбам, Бьярни!

— Мы уже достаточно нагляделись на его глупую рожу! Брось его, как бросают сломанный нож!

— В море его! Хватит ему угрожать нам законами альтинга!

Бьярни не торопился. Он выжидал, пока лодки обоих бойцов отплывут от берегов Боргарфьорда. Он не хотел, чтобы возбуждение викингов улеглось. Бьярни не сомневался, что победит Эйрик Рыжий и что его победа сплотит всех жителей острова. Это сплочение было необходимо Эйрику для успеха колонизации Гренландии.

— Отпусти меня, Бьярни Турлусон! Фрейей и Тором клянусь, я не причиню вреда никому из твоих друзей!

Больших усилий стоило Льоту молить о пощаде, но невыносимая боль доходила уже до плеча и отдавалась в затылке. На пепельно-сером лице блуждали безумные глаза.

— Но ведь я поклялся свернуть тебе голову, Льот, а клятва Турлусона дороже золота.

Викинга подошли к ним так близко, что Льот ощущал на затылке их горячее дыхание. Кто-то из них торопил Бьярни скорее разделаться с доносчиком.

— Не верь ни одному его слову, Бьярни! Он будет кляузничать до последнего вздоха. Поторопись разделаться с ним! Судьи альтинга уже проверили щиты противников. Эйрик и Торстейн со своими щитоносцами садятся в лодки.

— Не думай, что я слепой! — ответил скальд.

Гнев его понемногу утих, и ему противно было приканчивать Льота.

Но клятва викинга была превыше всего.

Теперь Льот уже хныкал, как ребенок, и его плечи судорожно вздрагивали от всхлипываний.

— Послушай, дядя Бьярни! — вдруг заговорил Скьольд. — Клятва, произнесенная одним Турлусоном, может быть снята другим. Мой брат Лейф будет участвовать в поединке как щитоносец Эйрика Рыжего. Ты омрачишь славу его первого боя, если растопчешь ногой этого гада, Льота Криворотого.

Юноша произнес эту тираду, не переводя дыхания. Бьярни, не ожидавший ничего подобного, застыл от изумления.

— Именем троллей из саги клянусь, что ты говоришь, как настоящий скальд, мой мальчик! Ты прав: не будем омрачать сегодняшнее солнце ничтожной тенью Льота! С глаз долой, Криворотый, и помни, что спасением ты обязан заступничеству моего племянника Скьольда Турлусона.

Викинги расступились и пропустили Льота. Кое-кто разочарованно ворчал. А тем временем Криворотый улепетывал, сжимая в левой руке искалеченное запястье правой.

Бьярни привлек к себе племянника:

— Помни об этом поединке, Скьольд Турлусон! Боги Севера благоволят к тебе: в твоих руках начало большой поэмы. Ибо в этот день будет положено начало чему-то неслыханному.

Скьольд не совсем ясно понял смысл этих слов. Между тем на противоположном берегу Эйрик Рыжий сел в лодку, его весла уже пенили воду. Гордость и страх боролись в душе Скьольда.

Опасная честь отражать щитом направленные на Эйрика удары выпала на долю Лейфа. Один из Турлусонов участвовал в самом знаменитом хольмганге, когда-либо решавшемся на исландской земле.

— Скажи, дядя Бьярни, Лейф не может пострадать от какого-либо незаконного выпада? Я боюсь этого Торстейна, как смерти.

Бьярни не ответил. Он только сжал могучей рукой плечо Скьольда..

На двести футов ниже по гладким водам фьорда скользили лодки Эйрика Рыжего и Торстейна Торфинсона. С двух сторон приближались они к островку, где должен был состояться хольмганг.

Лейф греб к островку, где должен был состояться поединок. На душе у него было радостно. Из двадцати юношей Эйрик Рыжий выбрал себе в щитоносцы именно его. О такой чести он не смел и мечтать. Когда накануне великий викинг, обратившись к его отцу, запросто спросил: «Разрешишь ли ты сыну, Вальтьоф, принять участие в хольмганге?» — ему на мгновение показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди.

Тогда Вальтьоф повернулся к сыну:

— Считаешь ли ты себя достойным, Лейф, носить щит Эйрика Рыжего?

Сначала Лейф не знал, что ответить. Слова застряли в горле и не могли вырваться на свободу, а он вовсе не хотел показаться нерешительным или даже смешным. Однако Эйрик улыбнулся и сказал:

— Я заранее знаю его ответ, Вальтьоф. Рука Лейфа не дрогнет!

Скоро Торстейн и Эйрик должны будут скрестить оружие. Рассекая воду веслом, Лейф не мог оторвать взгляда от лежащего рядом на скамье обоюдоострого меча викинга. Длиною он был более трех футов от острия до рукоятки и блестел на солнце, как золотой луч. Средняя часть меча была шириной с ладонь, в обе стороны он равномерно сужался, отливая голубым блеском. На рукояти из полированного дерева, инкрустированного костью, были изображены охотничий рог и голова орла. Сейчас этот большой меч, который нужно держать обеими руками, встретится с мечом Торстейна, высекая снопы искр. Любой удар мог оказаться смертельным, а кожаный нагрудник с железными полосками и шлем из тюленьей шкуры, подбитый роговыми пластинками, не давали надежной защиты. Способность щитоносца предусмотреть вражеский выпад, его умение отразить неожиданные удары, быстрота, с какой он мог подставить щит, — все это более обеспечивало безопасность, чем плохо сшитая и не всегда хорошо пригнанная броня. Вот почему эта роль предоставлялась юношам, более гибким и ловким, чем зрелые мужи.

Торстейн взял себе в помощники Скаллагрима, старшего сына Глума. Лейф хорошо знал этого невзрачного парня, двумя годами старше его, с длинными, как паучьи лапы, руками и тонкими ногами. Скаллагрим обладал юркостью угря. Сонный с виду, он вдруг оживал, чем и заслужил прозвище «Скаллагрим» — «Рыболовный Крючок». Лейф был уверен, что Скаллагрим будет защищать Торстейна с храбростью и коварством, но не питал к нему никакой злобы, хотя тот и был сыном негодяя Глума.

Весла внезапно заскребли по песку… Эйрик еще раз рванул лодку вперед, и она остановилась.

— Готов ли ты, викинг? Не дадим Торстейну первым явиться на поле боя, — сказал Эйрик.

Он взял свой меч и один из щитов. Лейф захватил два остальных.

Прибрежные камни были окаймлены бахромой из рыжих морских водорослей. Эйрик второпях поскользнулся и чуть не упал.

— Это боги призывают меня к осторожности! — засмеялся он.

Лейф бежал следом за викингом. Поспеть за ним было нелегко. Мальчик и не предполагал, что мощное тело гиганта может быть таким подвижным.

• Предыдущая
• 9/35
• Следующая