На границе тучи ходят хмуро... - Кулаков Алексей Иванович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/91
- Следующая
Надел мундир, утянулся портупеей (но в меру, без фанатизма), поправил перекосившиеся слегка ножны с режиком-переростком. Вложил в кобуру уже заряженный «смит-вессон» и со вздохом сожаления спрятал в чемодан, натянул перчатки, руки автоматом привычно проверили форму на складки. В зеркальце отразился бравый и очень юный офицерик, выглядевший немного моложе своих восемнадцати лет – зелень, одним словом. Не высокий и не низкий, с нежной кожей лица, подходящей более девице, чем молодому мужчине, блондин… Внешность настоящего арийца портили только глаза с радужкой невнятно-светлого, неопределенного цвета: то ли зеленые, то ли серые, может, синие, не понять толком – одним словом, мутные. И все равно настроение это не испортило.
«Кем бы ты ни был, мой предшественник, – спасибо тебе».
Глава 3
Присев на дорожку, тут же услышал тихий шорох за дверью.
«Нестроевики? Впрочем, какая разница – больше я сюда не вернусь».
Проверив перед зеркалом, достаточно ли у него суровый вид, князь подхватил неожиданно легкий чемодан. Вышел и, не обращая больше никакого внимания на «обслуживающий персонал», пошел на выход, по дороге старательно накачивая себя до нужного состояния.
«Я спокоен, я спокоен, я спокоен…»
Сильно стараться не пришлось – моментально вернулось ледяное безразличие, отодвинувшее на задний план все его переживания. Уже подзабытый Хлад.
Ефрейтор Мережков привычно скучал на посту. Пока не было курсового офицера, можно было поболтать с проходящими мимо товарищами, немного пройтись, чтобы размять ноги. Но на добровольное дежурство заступил штабс-капитан Хромов, и об этом осталось только мечтать. Потихоньку, а то и это заметит! Ничего не оставалось, как, замерев неподвижно, стоять и гадать, когда закончится его время. Скорей бы.
– Происшествия были, ефрейтор?
– Никак нет, ваше благородие!
– Все на месте?
– Так точно. Семь человек в увольнительной до вечера, остальные все в наличии!
– А как обстоят дела с…
Свой вопрос господин штабс-капитан так и не задал полностью, так как он услышал невозможное. Да что там – невероятное! По всей территории прославленного Первого Павловского военного училища разрешалось передвигаться только тихим шагом, не топая и не торопясь. Исключение было только одно – строевая подготовка у юнкеров. Вот тогда, наоборот, требовали (и добивались!) чеканных, отточенных движений, при которых любой шаг был слышен далеко вокруг, а стекла в окнах мелко дрожали. А тут! Да еще, похоже, и подковки набиты!
– Это кто это у нас такой?!
Фразу-вопрос, увы, тоже не удалось закончить. По мраморной лестнице со второго (жилого) этажа к ним спускался… И опытный офицер Хромов, и немало послуживший и повидавший ефрейтор одновременно и неосознанно начали разглаживать несуществующие складки и морщинки на своей форме, что вообще-то полагалось делать только при виде действительно большого начальства. Начальника училища, генерал-лейтенанта Акимова Василия Петровича например. Приближавшийся же к ним офицер был в чине всего лишь корнета, но от него буквально разило властностью и уверенностью в себе. Подойдя ближе, офицер слегка повернул голову (у штабс-капитана в тот момент возникли ассоциации с корабельной башней главного калибра, выискивающей себе жертву по вкусу), что-то негромко проговорил и прошествовал далее. Первым в себя пришел Мережков, офицер хапнул впечатлений гораздо больше.
– Это… Ефрейтор, вы случайно не знаете, кто сейчас мимо нас прошел?
– Так точно, ваше благородие! Корнет князь Агренев!
– Да не может того быть! Неужели он? А не путаешь ничего?
– Никак нет, ваше благородие! Он мимо меня два часа назад прошел, сказал, собираться.
– Как же я его не узнал? Да уж. А ведь главный тихоня на своем курсе. Был. Вот что, ефрейтор, о случившемся молчать!
– Так точно!
– Не так громко. И… свободен на сегодня.
Проходя мимо появившегося на вахте офицера-наставника, Александр не забыл проявить вежливость:
– Всего хорошего, господа.
Подойдя к кованым воротам с гербом ПВУ над ними, молодой человек встал, всматриваясь через решетку в незнакомый город.
«В Ленинграде когда-то был проездом. Вокзал наверняка стоит на том же месте, и Зимний дворец. Еще Адмиралтейство – и все, больше ничего и не помню. А, и этого за глаза хватит! Если что – спрошу у прохожих, язык не отвалится».
Подскочившие караульные истолковали заминку по– своему. Двое бросились открывать во всю ширь ворота, а третий подбежал поближе и, вытянувшись, как полагается, громко рявкнул:
– Поздравляю получением первого чина, ваше благородие! Разрешите принять поклажу?
– ?!
Очередная порция откровений-воспоминаний подоспела вовремя, не позволив оплошать. Чемодан можно было смело отдавать: доставят на вокзал в камеру краткого хранения и выдадут по предъявлении билета с офицерской книжкой.
«Какой продвинутый сервис, однако».
– Вольно, бери. – И напоследок, совсем тихо и сразу всем троим: – Спасибо.
Не успел отойти от ограды, как к офицеру кинулся неопрятно (и небогато) одетый человечек:
– Куда прикажете доставить, ваше благородие?
«Так это таксист? Извозчик то есть. На сто процентов – предок столичных водил-бомбил. Судя по напористости и наглости, конкретно тех, что пасутся рядом с аэропортами и вокзалами».
– Отвали!
– Э, виноват, ваше благородие, не расслышал.
Покосившись на караул, Александр решил не выделяться и быть попроще:
– Пшел вон.
– Ну как же так, ваше благородие? Рази можно ж вам – и пехом?
– Мне все можно.
«А еще сомневался. Они и через сто лет не изменятся».
По брусчатой мостовой идти было необычно. Приходилось внимательно смотреть под ноги и при ходьбе задирать их немного больше вверх, чем обычно, – иначе сапоги обязательно цеплялись за какой-нибудь выступ или щербинку. Приноровиться удалось не скоро, потому как на пути попадались и лужи, и конский навоз, да еще чертова железяка в ножнах! Справедливости ради нужно отметить, что отходов от четвероногого транспорта было немного – он крайне оперативно убирался расторопными дворниками. Как на подбор здоровенными, бородатыми мужиками в форменном фартуке и с обязательной номерной бляхой на груди.
«Не врали старые фильмы. Вернее, костюмеры и реквизиторы, одевавшие в них актеров».
Минут через десять он дворников узнавал легко и с большого расстояния. А вон на перекрестке городовой стоит: суровый взгляд, шикарные усы, китель из небеленого полотна, синие шаровары. Вроде у них к шашке еще и револьвер прилагается? Прохожие все одеты в одежду темных тонов, и никто никуда не торопится.
«А вот, кстати, который сейчас час?»
Повертев головой по сторонам и не обнаружив ни одного циферблата, он слегка забеспокоился: опоздает на поезд, ночевать придется непонятно где, может, даже и на улице – а этого очень не хотелось бы.
– Черт!
Попытка остановить прохожего и поинтересоваться временем не удалась – у первого часов не оказалось, второй безразлично пожал плечами, продолжая идти мимо, а уже третий поглядел с опаской и просто обошел его по большой дуге.
– Здравия желаю, вашбродь!
Только остатки безразличия не дали Александру подпрыгнуть или вздрогнуть – до того незаметно у него за спиной оказался городовой.
– И вам того же.
– Могу ли я чем-то помочь вашему благородию?
– Да вот, заплутал слегка. Подскажите, пожалуйста, как добраться до вокзала?
«По ходу что-то не то брякнул, иначе с чего ему так удивляться? Не докопался бы».
Вместо ответа блюститель порядка и законности резко свистнул, останавливая новенький фаэтон с щегольски одетым извозчиком за «рулем», и коротко назвал ему пункт назначения.
– Вот, доставит в лучшем виде.
– Благодарю. Еще не подскажете, который нынче час?
Даже не достав часы, урядник тут же ответил:
– Четверть пятого, вашбродь!
- Предыдущая
- 4/91
- Следующая
