Ржавый меч царя Гороха - Белянин Андрей Олегович - Страница 48
- Предыдущая
- 48/55
- Следующая
– Только без слёз, – поспешил успокоить я начавшую хлюпать носом бабку. Потому что за ней и Митя пристроился слезу пустить, а царь компанию поддержит. Знаю я их, не надо воды, мне и так себя больше всех жалко… – Ладно, сегодняшнее совещание объявляю закрытым. Царь Горох свободен. Остальные действуют согласно штатного расписания. Бабушка Яга продолжает экспертизу меча-кладенца.
– Дык я и не начинала ещё?!
– Вот именно, а должны были уже закончить. Митя, запрягай кобылу. Едем обследовать место возможного обмена. Знаешь, где оно находится?
– Сей же час у еремеевских ребят спрошу, небось те знают.
– А я? Я что ж, рыжий? – опомнился брошенный царь. – Я тоже хочу задание получить и в спасении сестрицы своей нежно любимой поучаствовать! Не доводи до греха, участковый! Ну пожалуйста-а-а…
– Хорошо, – устало согласился я. – Будь по-вашему, возвращайтесь к себе и как следует отоспитесь. Вечером мне будет необходима ваша помощь.
– От спасибо, Никита Иванович! Вот уважил так уважил! Живота своего не пожалею, денег дам, войско подниму, бояр в первые ряды поставлю! А какая помощь-то требуется?!
– Расскажу на закате. Встречаемся все вместе, за сто шагов до моста на Смородине, договорились?
Горох радостно пожал мне руку, хлопнул по плечу Митяя, поблагодарил Ягу за настойку и яичницу, после чего выкатился за ворота, где был подхвачен под белы рученьки бдительным боярством и гарантированно возвращён в свой царский терем. Сколько знаю наших думцев, больше они его из палат нипочём не выпустят!
Наверное, оно и к лучшему, с нашего надёжи-государя станется посреди мирных переговоров выхватить саблю, кинувшись на Кощея, спасая сестру и защищая меня. Рисковать жизнью своего непосредственного работодателя не в наших правилах. Как-нибудь управимся и сами, справлялись же и раньше, правда?
– Царя с собой не берём, – заранее предупредил я бабку.
Яга сразу согласилась, выразительно подмигнув. Я вышел из дому дать необходимые указания Еремееву насчёт сегодняшнего вечера. Расспросил стрельцов, как поудобнее выйти к мосту на Смородине. Оказалось, дорожка близкая, узкая, без лишних загогулин, не собьёшься.
– Митя, пойдёшь со мной.
– Куда скажете, с превеликой радостью!
– Прогуляемся до речки и назад.
– Полотенца брать?
– Нет, купаться и загорать не будем, у меня на сегодня другие планы.
Вернувшись в горницу, я застал бабку, разворачивающую на столе плоский свёрток, конфискованный в доме дьяка Филимона. Наконец-то я впервые увидел, каков он из себя, этот легендарный меч-кладенец. Впечатление, прямо скажем, фиговое…
– И вот это оно и есть?! – скептически поморщился я, не в силах сдержать вздох разочарования.
На столе лежал самый простой меч, нормандского стиля, без украшений, рукоять обмотана почти сгнившей кожей. Никаких гравировок на клинке, клейм производителя, памятных надписей или особого стиля. Так, очень старая, изъеденная временем железная основа в виде прямой кованой полосы с перекрестием и массивной головкой, или венцом. Таких «раритетов» полно в любом краеведческом музее и даже в куда более достойной сохранности…
– Он волшебный?
– Не ведаю, Никитушка…
– Ну, у него есть какая-нибудь там магическая аура? Его можно заставить говорить? Он рубит одним ударом сто голов с плеч или ещё что-нибудь сказочное в этом роде?
– Говорю ж тебе, сокол участковый, не ведаю покуда. Думать надо…
– Но ведь зачем-то Кощей его крал?!
– Вот у Кощеюшки и спроси, – повысила голос Баба-яга. – А до меня со всякими глупостями не домогайся! Дай срок, проведу экспертизное исследование, тогда и доложуся по всем правилам. А сейчас иди-кось отсель да под горячую руку не лезь. Ты куда собирался?
– На речку Смородину, осмотреть место предполагаемого обмена меня на царевну Марьяну.
– Ну вот и дуй туды, что же встал столбом?! И сам без дела торчишь, и меня от работы отвлекаешь… Васенька, проводи!
Бабкин кот мгновенно выгнул спину, вздыбил шерсть, выкатил глаза, сразу став едва ли не вдвое крупнее, и страшно заскрежетал когтями. Нет, первым драку он бы не начал. Наверное. Но и испытывать судьбу тоже было рискованно – кто знает, что у животного на уме? Я козырнул, пожелал удачи и, быстро закрыв за собой дверь, вышел во двор отделения.
– Митя, пошли!
– Слушаюсь, Никита Иванович!
Погода стояла замечательная, словно бы изо всех сил приглашая совершить лёгкую пешую прогулку. Слава богу, на этот раз я вышел за ворота своими ногами, а не завёрнутый в солому, как украинское сало, провозимое контрабандой из Харькова в Москву. Верный Митя гордо шёл рядом, покачивая взятой напрокат оглоблей и отважно демонстрируя каждому встречному-поперечному готовность защищать мою милость «живота не жалеючи!». Ага…
Обычно живот он не жалеет, когда ест. Бабка вообще считает, что мы на одной его каше разоримся скоро. В чём-то верно, в чём-то нет, своё крохотное жалованье Митя честно отсылает маменьке на деревню, а в отделении работает за четверых, так что всё компенсируется.
Единственный минус, так это то, что идти пришлось окольными путями, не главной улицей через Базарную площадь, а вдоль стены, огородами. Так, конечно, вдвое дольше, но зато хоть приставать не будут. Вышли через западные боковые ворота; стража успела попрятать кружки с пивом, но у нас всё равно были другие, более важные дела, чем разборка фактов о недопустимости распития спиртных напитков на посту. Я подмигнул Мите, чтоб взял на заметочку, и, больше ни на что не обращая внимания, вышел за пределы городских стен.
Настроение было бодрое и даже радостное. Я почему-то был уверен, что глава нашего экспертного отдела найдёт какие-то волшебные свойства меча-кладенца, что позволит нам изменить расстановку сил на переговорах с Кощеем. И хотя лично на меня этот так называемый кладенец не произвёл ни малейшего впечатления, но раз было затрачено столько сил, чтобы его украсть, – значит, этот предмет всё-таки имеет свою ценность.
…Мы вышли к перекрёстку, нашли указатель, как и было сказано стрельцами, повернули направо и уже через полчаса вышли к лесу. Митя, как всегда, желая порадовать меня новой деревенской историей, нёс очередную душещипательную чушь. Я уже не особо вслушивался, но ему не это было нужно, он у нас и без зрителей может для себя самого полновесный моноспектакль разыграть…
– Тут ему сосед и говорит: дескать, иди, Петруха, в соседнее село. Есть там мельникова дочка Катеринка, дюже красивая, и приданого за ней дадут немало! Вот тока характер у ей, словно ложка перцу в манной каше. К ей многие сватались, дак она одному парню из города башку евонной же балалайкой проломила! Но и наш Петруха оказался не лыком шит: батюшке её, баптисту, на магарыч сунул да сам на хромой кобыле, в лохмотьях, пьян как сапожник на венчание и завалился! Священника в зад пнул, пономаря вином окатил, а Катерину обалдевшую прям при всех всю за заднее место облапал. А опосля говорит как по писаному: «Теперь она имущество моё. Мой дом, амбар, хозяйственная утварь, мой конь, осёл, мой вол, всё что угодно!» Смотрит Катерина, а чё делать-то, надо ить как-то с энтим хамлом жить, раз уж венчана…
Я автоматически кивал, потому что сюжет вновь казался безумно знакомым. Но если я опять укажу, что и тут мы имеем дело с вольной интерпретацией бессмертного Шекспира, Митька до конца недели нудеть будет, что это их народная, живописательная история, а мой англичанин – бесстыжий ворюга, тырящий всё у простодушных сельчан. Поэтому проще сцепить зубы и не слушать. Однако проще не всегда значит легче…
– И пошла у них развесёлая жизнь! Она ему слово, он ей два, она ему «брито», он ей «стрижено», она в лес, он по дрова, она спать, он песни петь, она есть, он пить, она в дом, он из дому! Так вот и отучил жену привередничать…
– Всё? – кротко спросил я.
– Навродь да… А что?
– Называется «Укрощение строптивой»?
– Нет, «Усмирение сварливой».
- Предыдущая
- 48/55
- Следующая
