Немного белого хлеба (СИ) - "Motoharu" - Страница 1
- 1/18
- Следующая
Часть 1. Секрет "инопланетянина" из 11 "В"
«Руки как лёд…»
Котьке вспоминалась фраза из песни «Сплина», когда он смотрел на Верни. Дурацкая фамилия и сам он был какой-то дурацкий. Тощий, бледный, с вечно тёмными кругами под глазами, коротко стриженый, почти под ноль. Похожий типаж людей Котька видел в фильме «Ожившие мертвецы». Верни и в снег, и в зной ходил в чёрных джемперах с глухим воротом и длинными, почти до кончиков пальцев, рукавами. Да казалось бы, чего такого? Ну обычный зашоренный гуманоид с планеты Уран, мало ли таких в общеобразовательных школах? Пожалуй, что в каждом втором классе можно отыскать. Не мальчика, так девочку – суть одна.
Но это нехорошее чувство почти отвращения не могло не волновать среднестатистического подростка с развивающейся манией величия. Котька точно знал, что Верни что-то скрывает, начиная СПИДом и заканчивая настоящим трупом старухи-кошатницы, зарытым под балконом дома.
Этот скелет появился в 11 «В» в конце первой четверти и за два месяца успел вынести мозг всем учителям. При всей внешней дебильности он был интеллигентным и каким-то слишком умным. Никогда не говорил «училка» или «математичка», все слова выговаривал правильно, ударения ставил там, где нужно. Особенно удивляло это его «по пятидесяти рублей». Котька даже не поленился спросить у матери, правильно ли говорить «по пятидесяти рублей». Она сначала пожала плечами, явно растерявшись оттого, что ей задали вопрос, а не заныли, малодушно пряча глаза, «мам, дай денег», а потом кивнула.
- Заинтересовался русским? – радостно блеснула глазами мама, и Котька поморщился, пожалев, что вообще заговорил о правильно - не правильно. Теперь будет донимать тем, что он ещё хочет узнать, а она типа готова помочь. Ничего он не хотел узнавать, просто у Верни есть секрет, и это не даёт покоя, и постоянно заставляет прислушиваться к тому, что он говорит, как он говорит, куда смотрит, о чём там думает в своей похожей на лампочку Ильича бритой голове. А вдруг проколется. Но ничто не кололось. Повода так и не было.
Все самые душевные разговоры между парнями происходили после урока физкультуры в раздевалке, где обнажались не только тела, но и самые-самые тайны.
- Этот ожог я получил, когда уронил на себя кружку с кипятком, так орал! – Сашка Зубов всегда посмеивался после того, как что-нибудь скажет, каким-то ненастоящим смехом, просто нервно - хе-хе-хе. Это не могло не раздражать всех окружающих, но в раздевалке никто не обращал на это старушечье «хе-хе-хе» никакого внимания, потому что ожог это было намного интереснее, тем более ожог на голени, тем более ожог, шрам от которого останется на всю жизнь. Вот блин, повезло, так повезло! Котька дома осматривал руки и ноги, но никаких шрамов, ожогов, или даже родимых пятен на крайний случай, у него не было, была только родинка над губой, девчачья такая, «миленькая», как любила говорить Светка, так что Котьку всегда в дрожь бросало и хотелось секса, но Светка не давала – очень правильная девчонка. Но в мужской раздевалке про эту родинку можно было забыть, поэтому приходилось просто слушать и иногда задавать вопросы. И тогда уж несчастный ошпаренный-ударенный-укушенный начинал подробно рассказывать о своих злоключениях, привирать на каждом шагу, но все всё равно его слушали, только один Котька недоверчиво фыркал. Он вообще любил фыркать. Ну если ему мать позволяла на себя фыркать, то уж на одноклассников сам бог велел.
Верни на физкультуру не ходил. У него была какая-то супер-пупер справка, отмазывающая его на всю оставшуюся жизнь. Явно там без СПИДа не обошлось, это же было ясно как белый день - Верни умирает, медленно, но верно, потому такой всегда замученный и бледный. Но никакой жалости по этому поводу у Котьки не было, скорее просто исследовательский интерес, а может, и правда? Непременно нужно было узнать, что за справка, или хотя бы почему он всегда ходит в свитерах. Может, у него всё тело покрыто ожогами или уродливыми родимыми пятнами, что ещё лучше!
Самое забавное, никто кроме Котьки не повихнулся на тайне Верни. Все просто тихо-мирно его игнорировали, за одну парту с ним не садились, списывать не давали, никогда ничего не передавали, так, словно его и не было вовсе.
«Прямо как в «Бойцовском клубе», - думал Котька, отстукивая чёткий ритм ручкой по парте, - главный герой помешан на Тайлере, а Тайлера и нет в природе».
- Кузнецов! Прекрати барабанить по парте! – географичка, раскрасневшаяся от злости, неожиданно шарахнула увесистой «Географией» по Котькиному затылку.
- За что?! Больно, - прошипел он, потирая ушибленную голову. Все вокруг засмеялись, наверное, действительно было забавно наблюдать, как географичка медленно подходит, нависает сверху, ждёт, когда же он соизволит прекратить думать о страшных тайнах сидящего через проход одноклассника и обратит на неё свой ясный взор, а потом уже лупит по башке, устав ждать. И как он проворонил её приближение? Мымра очкастая, больно ударила.
Котька метнул обиженный взгляд в сторону окна и наткнулся на Верни. Тот не смеялся. Единственный из всего класса. Точно придурок ненормальный. Разве это не смешно? Очень смешно проспать приближение географички, она же топает как слон!
- Чё вылупился, НЛО? – психанул Котька, но больше по инерции и от внезапно накатившей обиды на весь родной класс. И почему так обидно? Они же всегда ржут, и сам он ржёт надо всеми…
Верни молча уткнулся в учебник и ничего не ответил. Ну ещё бы, кишка тонка ответить! Знает, что потом после уроков Котька мог подкараулить и отмутузить за неправильный ответ. Но почему-то сегодня мутузить Верни не хотелось.
До конца урока оставалось двадцать минут, и все чуть ли не вслух молились о том, чтобы географичка забыла о домашнем задании, но молитвы школьников никогда не бывают услышаны. И она вспомнила. Взгромоздившись за свой преподавательский стол, она молча открыла журнал и с каким-то садистским удовольствием стала его изучать. Котьку прошиб холодный пот. Вчера он обещал матери, что больше никаких двоек, иначе поездка в Питер на Терапи-сейшн отменится. Они даже контракт заключили, по всем правилам юриспруденции прописали права и обязанности сторон и поставили две подписи. Теперь точно хана, географичка не простит ему нарушеной дисциплины, а мать ещё одной двойки. Нет житья от этих женщин!
- Таак, - многозначительно протянула географичка и по обыкновению почесала кончик наморщенного носа, словно ей под него поставили что-то жутко вонючее. – Может, кто-нибудь сам хочет рассказать о среднерусской равнине?
Она, сардонически улыбаясь, посмотрела на класс, и, выдержав мхатовскую паузу, вновь вернулась к журналу. В классе стояла гробовая тишина. Все стали почти прозрачны, тонки и легки. Котьки нервно поёжился и позавидовал Верни, на которого без слёз смотреть было невозможно, его ни одна училка не кантовала, если только он сам не вызывался, то ли дело Котька - самый высокий в классе, так что даже на последней парте его трудно было не заметить.
- Ну если никто не хочет добровольно, то тогда принудительно к доске пойдёт… - вновь повисла мхатовская пауза, но Котька уже видел устремлённые на него чёрные глазищи географички, смерть несущие. - Куз…
- Можно мне ответить?
Котька даже на месте подпрыгнул от неожиданности. Кто это посмел вытащить его из петли, без его ведома?
- Конечно можно, Женя, - как-то смущённо проговорила географичка. И к доске пошёл бывший узник Освенцима.
Котька просверлил его тощую спину презрительным взглядом. На душе кошки скреблись, явно закапывая что-то нехорошее. По идее, он должен быть благодарен Верни за то, что тот спас его задницу, а с другой стороны… это же был Верни! Инопланетянин с планеты гуманоидов. Его не то что благодарить нельзя, на него вообще смотреть нельзя. Но Котька как ни старался, не мог не смотреть, потому что… просто потому что Верни красиво говорил, этими своими правильными предложениями, и даже иногда с юмором. Но сам не смеялся, просто иронизировал по ходу дела, а в лице не менялся. Пару раз Котьку так и подмывало расхохотаться, но он посмотрел на гудящий подобно улью класс и сдержался. Что это за бред? Никто кроме него Верни не слушал? Вот это попадалово…
- 1/18
- Следующая
