Выбери любимый жанр

Мы все из Бюллербю (сборник) - Линдгрен Астрид - Страница 23

Изменить размер шрифта:

А я стояла и любовалась её брошкой.

— Какая красивая у тебя брошка! — сказала я.

— Хочешь, я её тебе подарю? — спросила Моника.

Но я не захотела, я похвалила её брошку вовсе не для того, чтобы она мне её подарила.

Однако Моника сняла брошку и сунула её мне в руку. И её мама сказала, чтобы я непременно приняла этот подарок. Хотя моя мама была против.

— Нет, так не годится, — сказала мама.

Но брошку я всё-таки получила, она была усыпана маленькими красными бусинками, и ничего более красивого я в жизни не видела. Теперь она моя. И лежит в коробочке у меня в столе.

Вскоре из Большой деревни вернулись Бритта и Анна. Увидев на дороге автомобиль, они страшно удивились. К нам в Бюллербю редко приезжают автомобили, потому что дальше дороги нет. Да и та, что есть, узкая и вся в рытвинах. Бритта и Анна остановились у нашей калитки и не решались зайти к нам, потому что моя мама в саду пила сок вместе с мамой Моники. Но я крикнула девочкам:

— Чего вы уставились? Не видели никогда, как люди пьют сок?

Тогда они вошли к нам и поздоровались с Моникой.

— Сколько всего детей живёт в Бюллербю? — спросила Моника.

— Шесть с половинкой, — ответил Лассе. Он считал, что Черстин ещё слишком мала, чтобы считаться целым ребёнком.

Это очень рассердило Улле.

— Сам ты половинка! — крикнул он.

Мы объяснили Монике, что Бритта и Анна живут в Северной усадьбе, Лассе, Боссе и я — в Средней, а Улле и Черстин — в Южной.

— Я бы тоже хотела здесь жить, — сказала Моника.

Напившись соку, мама Моники села в автомобиль, пришлось сесть и Монике. Её мама ещё раз взглянула на открывавшийся из Бюллербю вид и сказала:

— А не слишком ли скучно и однообразно жить в лесу так далеко от людей?

— У нас столько дел, что нам некогда даже думать об этом, — ответила ей моя мама.

Мне мама Моники показалась немного глупой. Вовсе у нас не скучно и не однообразно. В Бюллербю всегда весело!

И автомобиль уехал. Моника махала нам, пока они не скрылись за поворотом.

Больше мы её никогда не увидим, подумала я. Теперь от неё осталась только брошка. Иногда я ненадолго даю Бритте и Анне её поносить.

Потом мы побежали к дедушке, который живёт в комнате на чердаке в Северной усадьбе. Это дедушка Бритты и Анны. Он почти слепой. Но ему хочется знать обо всём, что происходит в Бюллербю, и мы рассказали ему об автомобиле и о Монике. Дедушка говорит, что, если бы в Бюллербю не было нас, детей, он бы никогда ничего не знал. Потому что взрослым некогда подниматься к нему и рассказывать новости.

Мы всегда всё ему рассказываем. Дедушку очень заинтересовал этот автомобиль, и Боссе описал его подробнейшим образом. Потом я дала дедушке подержать мою брошку. И сказала, что она вся усыпана маленькими красными бусинками, так что дедушка мог представить себе, что она очень красива. И наконец я сказала, что маме Моники показалось, будто жизнь в Бюллербю скучна и однообразна, на что дедушка сказал:

— О-хо-хо, до чего же глупы бывают люди!

Дедушка думает так же, как я, что в Бюллербю всегда весело.

Мы все из Бюллербю (сборник) - i_067.jpg

Мне дарят ягнёнка

Но веселее всего у нас бывает весной. Правда, так считаю только я. Анна считает, веселее бывает летом. Ну и еще в Рождество, тут мы с Анной согласны.

Я расскажу вам, что однажды случилось у нас весной. В Бюллербю много овец, и каждый год у них бывают ягнята. Ягнята такие хорошенькие! Они гораздо забавнее котят, поросят и щенков. По-моему, они даже забавнее, чем Черстин, но при Улле я этого сказать не решаюсь.

Когда овцы начинают ягниться, мы каждое утро бегаем в овчарню посмотреть, сколько ягнят прибавилось за ночь. Только приоткроешь дверь овчарни, как все овцы начинают блеять. И ягнята блеют, а голоски у них нежные-нежные. И почти каждая овца приносит по два ягнёнка.

Как-то в воскресенье утром я пришла в овчарню и увидела, что на соломе лежит мёртвый ягнёнок. Я побежала к папе и рассказала ему об этом. Папа пошёл выяснить, отчего умер ягнёнок. Оказалось, что у его мамы не было молока. Бедный ягнёнок умер от голода. Я села на пороге овчарни и заплакала. Вскоре пришла Анна, узнала о смерти ягнёнка и тоже заплакала.

— Я не хочу, чтобы ягнята умирали! — сказала я папе.

— А кто хочет? — горестно вздохнул папа. — Но и этот ягнёнок тоже умрёт.

Он показал мне ягнёнка, которого держал на руках. Это был брат умершего. Он тоже умирал от голода. Папа сказал, что ягнёнка придётся зарезать, чтобы избавить его от страданий. Тут мы с Анной заплакали ещё громче.

— Не хочу! — кричала я, катаясь по траве. — Не хочу, чтобы ягнята умирали!

Папа поднял меня на руки и сказал:

— Ну, полно, Лиза! Успокойся! Лучше попробуй выкормить этого ягнёнка через соску, как кормят грудных детей.

Я ужасно обрадовалась. Ведь я не знала, что ягнят можно кормить через соску. Правда, ягнёнок был очень слабенький, и папа боялся, что он всё равно умрёт. Но мы решили попробовать.

Мы все из Бюллербю (сборник) - i_068.png

Мы с Анной побежали к тёте Лизе и попросили у неё соску и бутылочку, из которых она кормила Черстин. Потом мы вернулись к папе.

— Давай дадим ягнёнку сливок, — предложила я ему.

Но папа сказал, что, если я накормлю ягнёнка сливками, он погибнет наверняка. Новорождённые ягнята могут пить только молоко, и то разведённое водой. Папа помог нам развести молоко и опустил бутылку в тёплую воду, чтобы молоко согрелось. А потом я сунула соску ягнёнку в рот. И представьте себе, он сразу начал сосать! Видно, он был очень голодный.

— Ну вот, теперь ты приёмная мама этого ягнёнка, — сказал мне папа. — Помни, его надо кормить и утром, чуть свет, и днём, и поздно вечером. Смотри, как бы тебе не надоело!

Анна тут же сказала, что, если мне надоест, я могу позвать её и она с радостью покормит ягнёнка вместо меня. Но я ответила:

— И не думай! Мне никогда не надоест его кормить!

Я назвала ягнёнка Понтием, и папа сказал, что он будет только мой. К счастью, это произошло до того, как проснулись Лассе и Боссе, а то бы мы обязательно поссорились из-за Понтия.

— Выходит, в воскресенье уже и поспать подольше нельзя? Ты спишь, а тем временем Лизе достаётся ягнёнок! — сказал Лассе. Он очень рассердился, что Понтий достался не ему.

В первые дни все дети прибегали смотреть, как я кормлю Понтия. Но вскоре им это надоело.

Просто удивительно, как много едят ягнята! Каждое утро перед школой я бежала в овчарню, чтобы покормить Понтия. Едва увидев меня, он сразу подбегал, а сам тихонько блеял и вилял крохотным хвостиком. Я отличала его от других ягнят по чёрному пятнышку на носу. Днём, когда я была в школе, Понтия кормила Агда. А после школы и поздно вечером — опять я.

Однажды я попросила Анну покормить Понтия вместо меня, но она сказала:

— Завтра! Сегодня мне некогда!

А вот мне нисколько не надоедает кормить Понтия. Я его очень люблю. Особенно за то, что он так радуется, когда видит меня. Я даже спросила у Лассе и Боссе, не правда ли, что Понтий думает, будто я его мама, и Лассе ответил:

— Конечно, думает, ведь ты так похожа на овцу!

Через некоторое время папа сказал, что надо научить Понтия пить молоко из ведёрка — большому барану стыдно сосать соску.

В первый раз Понтий никак не мог понять, почему вместо соски я сую ему в нос какое-то ведёрко. Он тыкался в меня носом, искал соску и жалобно блеял.

Боссе долго смотрел на Понтия.

— Ну что же ты не пьёшь, это же так просто! — сказал он ягнёнку. — Вот дурачок!

Я обиделась за Понтия:

— Сам ты дурачок! Лучше помалкивай, если ничего не смыслишь в ягнятах!

А Понтий продолжал нюхать ведёрко и жалобно блеять.