Омлет с сахаром - Арру-Виньо Жан-Филипп - Страница 3
- Предыдущая
- 3/18
- Следующая
…Держась за поручень, он схватил Жана В. за штанишки и одной рукой швырнул его в вагон, как плюшевого медвежонка. Я уже говорил, что мой папа очень сильный?
Ошеломленный Жан В., похоже, так и не понял, что с ним приключилось. Не нужно быть прорицателем, чтобы догадаться, что в следующие пятнадцать минут нам всем влетело бы по первое число.
— Ты… Ты!.. — схватив Жана В. за воротник, кричал папа.
Спасло его только то, что вокруг папы столпились пассажиры и с восторгом аплодировали ему как герою. Подпихивая Жана В. вперед, папа с гордо поднятой головой шагал по коридору вагона и, кивая в разные стороны, благодарил за внимание, бурча: «Спасибо, спасибо».
«Смертельный номер воздушных акробатов Жанов, — подумал я. — Невиданный цирковой трюк!»
Папа захлопнул за собой дверь купе:
— На сей раз, ребятки, вам точно не поздоровится…
И в эту минуту зашел контролер проверять билеты. Папа буквально побледнел, когда понял, что забыл удостоверение многодетной семьи и скидок нам теперь не видать. Пришлось договариваться… Наконец все улеглись, и наступила тишина.
Лежа на верхней полке, я наблюдал, как по потолку мелькают лучи фонарей. Такое ощущение, что мы в маленьком уютном домике, который бежит в темноте ночи. Волшебное зрелище!
— Ты спишь? — прошептал Жан А.
Я не отвечал. Я бы с радостью включил лампочку и почитал, но момент был явно неподходящий.
И вдруг надо мной склонилось нечто похожее на летучую мышь — голова болталась сама по себе и корчила мне рожицы.
— Так ты спишь или нет? — повторил вопрос Жан А., сжав руками губы в трубочку.
— Всем спать! — взревел папа в темноте. — Первому, кто шевельнется, мало не покажется.
Жан А. живенько скользнул на свое место, и больше ничто не нарушало тишины, кроме стука колес мчавшегося в ночь поезда.
— Какой тут воздух! — вдохнув полной грудью, восхитился папа. — Дышите морозной свежестью гор!
Утро. Мы все дрожим от холода и хотим есть. Папа же снова пересчитывает чемоданы. Снег под ногами противный и грязный от черных следов автомобильных колес. Автобус, который везет нас в отель, то и дело выбрасывает в «морозную свежесть гор» темные от солярки выхлопы.
— Кажется, меня тошнит, — прошептал Жан А., позеленевший, как инопланетянин.
— Вот увидите, — продолжал папа, — нет ничего более полезного для здоровья, чем горный воздух.
Отель «Золотая гора», в котором мы остановились, напоминал обычный деревянный домик с островерхой крышей и резными балкончиками. Мы заняли две комнаты. Первая — с четырьмя кроватями для старших, а вторая — для папы с мамой и Жана Д. Из окон видно только сплошное снежное поле.
— Ну что, ребята! — радостно позвал нас папа, пока мама разбирала чемоданы. — Айда все вниз! Устроим конкурс на лучшего снеговика!
Папа в молодости часто был вожатым в лагере. Он обожает называть нас «ребята», устраивать конкурсы и пронзительно свистеть, заставляя нас ходить строем.
С криками восторга мы сбежали по лестнице.
— Оденьтесь потеплее, — успела добавить мама. — Холод на улице!
Мы вмиг разбрелись по полю, проваливаясь в снег.
Похоже, веселее всего было папе. Он первым начал бросаться снежками. Вскоре на поле разразилась настоящая снежная битва! Мы с Жаном А. одни сражались против всех. Дряхлые варежки родственничков мгновенно промокли, снег залетал за шиворот, и пальцы окоченели, но битва получилась просто супер!
А потом Жан Г. разревелся, прикрывая рукой глаз: мол, Жан В. специально засунул в свои снежки камни. Тогда папа сказал:
— Всем успокоиться. Теперь будем лепить самого большого в мире снеговика. За работу, ребята!
— Снеговика лепить? — возмутился Жан А. — А когда мы уже будем смотреть телевизор?
Папа руководил работой.
Жан Г. и Жан Д. отправились на поиски веток для рук, а мы катали туда-сюда снежные комья. Нам нужно было слепить два: один — для туловища, и еще один — для головы. Они были такими огромными, что удержать их в руках одному было невозможно. Мама умиленно смотрела на нас с балкона и фотографировала.
— Вперед, ребята! — подбадривал нас папа.
Он так гордился своей командой снеговикостроителей! Даже обледеневшие уши его шапки гордо торчали в воздухе. Поскольку он был из нас самым сильным, то помог прикатить самый большой ком… и вот только тогда заметил…
— Что это? — испуганно спросил он, стягивая варежки.
Мы посмотрели на свои варежки и пуховики. Везде, где на одежду попал снег, растеклись желтые пятна.
— Черт, — ругнулся папа, с отчаянием посмотрев на балкон, где все еще стояла мама. — Собачьи какашки.
Без вариантов. Катая снеговика, мы даже не заметили, как уделали одежду родственников скрытыми под снегом собачьими какашками.
И сразу стало не смешно. Мы вернулись в дом с опущенными от стыда головами.
Мама была вне себя. Она кричала, что так и знала, и что теперь ей с этим делать, и что вещи были почти новые, и что мы скажем родственникам… Вот так всегда.
Папа хотел было пошутить, но быстро понял, что лучше не стоит.
Мы молча разделись и, пока мама пыталась отстирать пятна в крошечной раковине, тихо сидели в комнате в одних подштанниках.
— Да, в жизни в горах есть своя прелесть… — попытался разрядить обстановку папа.
Но мама так на него посмотрела, что он тут же замолчал и уставился в окно, насвистывая что-то себе под нос и притворяясь, будто наслаждается видом заснеженных вершин.
— Вот и всё! Теперь будем ждать, пока это все высохнет. Так что сегодня без курток и варежек. Весь день насмарку. Молодцы!
— Ну и ладно, — сказал Жан А. — Тогда, может, посмотрим телевизор?
На следующий день у папы уже созрела новая мысль. Он вернулся в отель довольный и с целой кучей туристических буклетов.
— Как? Ребята, вы еще не готовы? Погода на улице великолепная! Самое время покорять горные вершины. Сбор внизу через пятнадцать минут.
Куртки за ночь высохли. Мы натягивали их на себя, ворча и поднывая, но папа был непоколебим: «Мы, что, приехали в горы, чтобы целыми днями валяться перед теликом?»
Горные вершины обнаружились совсем недалеко от нашей деревушки. Пик назывался Большая стрела. Подниматься на самый верх нужно было по канатной дороге. Папа попытался было договориться о скидках, но без удостоверения пришлось заплатить за всех полную стоимость.
— Вам билеты туда-обратно? — спросил служащий, промокнув палец о маленькую губку.
— Представьте себе, только туда, — рявкнул папа. — Мы построим на вершине иглу и будем спать там голышом.
— Как хотите, — буркнул в ответ мужчина, оторвав билетики.
— Какой дурак! — прошипел папа, пока мы толпились у дверцы. — Что он себе вообразил? Что мы спустимся назад на парашюте?
Кабина была забита до отказа, и пришлось ждать следующего рейса.
Когда подошла наша очередь, мы всемером загрузились на платформу. Служащий зашел последним и закрыл за собой дверцу.
— Внимание, отправляемся! — объявил он.
Кабину качнуло, потом слегка тряхнуло, а затем под звук металлического скрежета мы зависли над пропастью.
— Ну как? Великолепно ведь, правда? — уточнил папа.
Все молчали. Казалось, будто нас заперли в яйце от киндерсюрприза, будто кабина была не больше теннисного мячика. Жан Г. и Жан Д. прижались к маме, но проводник попросил:
— Рассредоточьтесь по кабине, ребятки, нужно сохранять равновесие.
Когда я осмелился посмотреть вниз, мы уже висели на умопомрачительной высоте. Сверху были едва заметны заснеженные крыши домов, по склонам скользили крохотные лыжники.
— Смотрите, верблюды! — закричал вдруг папа, показывая пальцем на темные пятнышки вдоль склона. — Видите, дети?
— Это коровы, — грубо поправил его проводник. — Обычные коровы.
Папа попробовал громко засмеяться, как будто только что удачно пошутил, но проводник даже глазом не моргнул. Хотя с такой высоты вообще вряд ли что-нибудь можно было заметить, особенно учитывая туман, который как раз поднимался над долиной.
- Предыдущая
- 3/18
- Следующая
