Настоящая фантастика – 2014 (сборник) - Гусаков Глеб Владимирович - Страница 10

Но мне было уже плевать на их самцовые игры – я увидела всю картину полностью, в том числе то, что спрятано между линий, как на заданиях в детских журналах. «Найди собачку». Я их в свое время нарешалась в больнице до одурения.

– Почему он еще ничего не сделал? Не обрушил гору вместе с нами? Не смыл нас огромной волной? Не снес смерчем? Что ему мешает? Он ничего не сделал девушке, только оттолкнул и убежал. Не попытался преследовать ее. Не напал на родителей, а у него наверняка было что им предъявить. Он все еще пытается сдерживаться. Он все еще ребенок в беде, а не стихийное бедствие.

– И где гарантия, что от ваших гранат не сдетонирует вся гора? – сержант Роджерс точно выбрала время, чтобы подать реплику.

Вальтер промолчал, изучая лица своих подчиненных. Потом сплюнул.

– Делайте что хотите, но в пещеру я людей не пошлю.

– Может, попробуем выманить Курта? – осторожно спросила Клавдия. – У нас есть ампулы с фенокаином, – пояснила она мне. – Расстояние здесь небольшое, мне нужно всего мгновение.

Вальтер нахмурился.

– Как выманим? Покричим «цып-цып-цып»?

– Если позволите, я попробую, – предложила я. – Успела изучить его сексуальные предпочтения. Можно сыграть в «секс по телефону».

Клавдия выглядела шокированной. Остальные спасатели заулыбались – им тоже не хотелось лезть в пещеру. Но и идея взрывать ее не нравилась. А тут – умирать, так с музыкой. И обеспечивать им развлекуху должна я. Сама вызвалась. Думала отсидеться, дура с пространственным мышлением? Ага, надо было себя лучше знать. Развели на «слабо», как малолетку.

– А он услышит? – встряла сержант Роджерс.

Честно говоря, она уже и меня начала раздражать. Решительно ничего нашу полицейскую мадам не устраивает!

– Услышит, – успокоил ее один из рейнджеров. – Там выше по склону есть колодец. В пещере будет хорошо слышно – мы всегда через него переговариваемся, когда в Лунную галерею спускаемся.

– Раз спелеологи дают добро, Крис, я возражать не буду, – проявила наконец сговорчивость сержант Роджерс.

Вальтер демонстративно шагнул из круга, пошел расставлять своих людей на позиции. Почетное место в центре заняла Клавдия – она, кажется, была лучшим снайпером в команде.

Крис повел меня в обход скалы. С ее тыла обнаружилась широкая лестница, прорубленная в камнях.

– Часто ходите сюда? – спросила я.

Крис улыбнулся.

– Я свадьбу в Лунной галерее играл. Теперь думаю дочку крестить.

Понятно. Еще один турилла.

– Не страшно? – спросила я, сама не зная, что имела в виду.

– Да ничего, – ответил Крис сразу на все варианты вопроса. – Прорвемся. Вот и пришли. Ложитесь и ничего не бойтесь, я подстрахую.

Колодец был на самом деле узкой щелью, так что свет проникал в него едва на пару метров. Узкой-то узкой, а голова начинала кружиться, стоило взглянуть вниз и подумать, какой он может быть глубины. Но я послушно легла, втиснув голову между камнями. Мне было очень страшно. И дело тут не в глубине колодца и даже не в выскочке внизу. Дело в том, что представления о сексе по телефону и без телефона у доктора Фишер оставались весьма… э-э-э… умозрительными. И как ни смешно, но я боялась опозориться перед столь глубоко (во всех смыслах) женатым Крисом. Умереть девственницей – не беда, но умереть девственницей, изображая шлюху, – в этом есть какая-то запредельная ирония. Стоп, я, кажется, заболталась.

В общем, я легла животом на камни и начала завывать:

– Парень, ты слышишь меня? Я пришла к тебе. Я так давно тебя хочу, что вся мокрая там, между ног. И волосы у меня мокрые… рыжие волосы… потные пряди на висках. А кожа белая и тонкая, так что под ней видны все вены. У меня тонкие запястья и руки, и я так хочу ласкать тебя. Чтобы ты лежал подо мной неподвижно, расслабленный, а я касалась бы тебя нежно-нежно, сначала пальцами, потом сосками, потом языком…

Камень подо мной дрогнул. Едва заметно, но все же вполне достаточно, чтобы у меня сердце ушло в пятки. Что, если я сделаю только хуже?! Раззадорю его, он свихнется вконец и примется нас крошить? Этой мысли было достаточно, чтобы свести на нет возбуждение и кураж. Но выхода нет. Либо продолжать, либо убегать. Убегать было некуда, и я продолжила:

– Парень, тихо. Ты иди ко мне. Я в черной шелковой рубашке, такой гладкой, тебе понравится. И волосы у меня рыжие, распущенные до пояса. Я буду лизать тебя везде и прижиматься кожей к коже, а потом кусать. И позволю тебе укусить меня над ключицей в ямочке… А потом…

Снова толчок. Как будто кто-то приподнял землю подо мной, сдвинул ее на пару сантиметров и снова опустил на место.

– Я же сказала – тихо! – закричала я. – Расслабленно! Иди сюда, я все сделаю сама, ты не волнуйся!

Крис тронул меня за плечо.

– Я слышал выстрел внизу. Подождите.

Я замерла и прислушалась. Пять бесконечно долгих секунд спустя снизу раздался еще один выстрел, и в небо взлетела белая ракета.

– Условный сигнал, – объяснил Крис. – Общий сбор. Мы можем спускаться. Похоже, Клавдия поразила цель.

Мы сбежали вниз.

Спасатели уже выносили Курта из пещеры. Клавдия адекватно оценила свои способности – ей действительно потребовалось всего мгновение: капсула с фенокаином вошла «над ключицей в ямочку», и наркотик впитался в кровоток.

Я проверила дыхание и сердцебиение. Лева открыл сумку, постелил на камне дезинфицирующую простыню. Я протерла руки салфеткой, достала набор для интубации, мешок Амбу и ампулу амилепсина. Вложила ампулу в паз на ингаляторе, подсоединила к мешку и интубационной трубке, потом повернула кольцо по часовой стрелке, ожидая характерного хлопка и посинения мешка – знака, что порошок в ампуле превратился в аэрозоль и распределился в объеме. Но ничего не произошло. Я взяла вторую ампулу и только тут рассмотрела маркировку. Просрочена. Два года назад. Черт побери провинциальных врачей!

Я выдохнула:

– Хьюстон! У нас проблемы!

– Что случилось? – сквозь спасателей протиснулась Роджерс.

Я ответила:

– Все плохо, сержант. Амилепсин в укладке оказался просроченным. Я не могу погрузить пациента в управляемую кому. Все, что я могу, – еще час глубокого наркоза. Вы успеете за это время спустить его вниз или доставить амилепсин из города?

Роджерс побледнела.

– Нет. Спуск займет минимум четыре часа, если с носилками. Два – налегке. А мы не можем продолжать вводить ему фенокаин?

– Это достаточно сильный препарат, как вы понимаете. При таком весе и интенсивности обмена сердце не выдержит.

– Плохо. А если чем-то заменить ваш этот амилепсин?

– Я подумаю. Но стандартная укладка не приспособлена для импровизаций.

Я копаюсь в сумке, хотя знаю, что идея безнадежна. Укладка формируется по принципу «одно назначение – один препарат». Роджерс садится на корточки перед Куртом, проверяет дыхание и вытирает ему пот со лба. Я впервые замечаю, что мальчишка ничего, симпатичный, с правильными чертами лица.

– Мне очень жаль, – с этими словами в круг спасателей входит Вальтер.

Я вскидываю голову. В руках у него тезка – маленький пистолет. Тоже симпатичный, строгих форм, ничего лишнего.

– Мне очень жаль. Но вы понимаете, что мы не можем рисковать жителями города. Счастье новичка быстро заканчивается. У нас только один выход.

Он прицеливается мальчишке в голову. Роджерс не отодвигается и ничего не говорит. Молчат и спасатели. Тогда меня это не удивило – не было времени удивляться. Потом показалось странным, что они так легко согласились со своим командиром. Даже не пошумели, не пообсуждали. Все-таки не каждый день ребенка убиваем – надо как-то привыкнуть к этой идее. Но Вальтер с его «вальтером» был сейчас воплощенным альфа-самцом. Львом. Рявкнет – все уступают дорогу.