Свинцовый взвод - Самаров Сергей Васильевич - Страница 34
- Предыдущая
- 34/43
- Следующая
Добравшись до основания скалы, Раскатов сразу втиснулся в расщелину. В самом низу она была действительно настолько узкой, что пришлось втиснуться в нее, потом, не теряя времени, ухватиться за верхний неровный камень, подтянуться и поднять тело выше, туда, где уже началось расширение расщелины. А там уже начало работать все тренированное тело.
Сама методика такого подъема проста: спина упирается в одну стену, ноги – в противоположную. Работают лопатки и даже вся спина. Ноги в этом случае создают только опору. Обычно хорошей тренировкой служит и ползание на спине, чему в спецназе тоже уделяется немало внимания. В некоторых взводах, как знал Раскатов, молодые солдаты жесткие мозоли, бывало, натирали на лопатках. Но потом учились и привыкали. Движения в принципе те же самые, только работа ног иная. Но старший лейтенант с задачей справлялся даже легче, чем сам того ожидал. И только на второй половине намеченного пути появилась усталость. И не в спине, а в ногах. Ногам приходилось упираться в стену со всей силы, чтобы не дать телу соскользнуть. А простое упертое состояние всегда утомляет больше, чем движение. И потому Раскатов замедлил подъем и поочередно опускал ноги, давая им расслабиться. Но и для этого он выбрал относительно не самый крутой участок расщелины.
Передохнув таким образом, Константин Валентинович полез дальше. Сложность представляли собой последние метра четыре стены. Расщелина там кончалась, и следовало взбираться по вертикальной стене. Но помогало то, что скала была покрыта крупными трещинами, было за что уцепиться пальцами рук, было куда поставить ноги…
Глава двеннадцатая
Еще одна трудность состояла в том, чтобы найти для себя удобное место, с которого можно было одним мощным рывком выбросить тело на минометную площадку. Но здесь уж капризно выбирать не приходилось и следовало обходиться тем, что подготовила для спецназовца природа. А она подготовила не самый простой вариант. В месте, где была возможность оттолкнуться от боковой стены одновременно и руками, и ногами, приходилось за стену держаться обеими руками и никак невозможно было достать пистолет, чтобы наверху появиться уже вооруженным. Это, впрочем, несильно беспокоило Константина Валентиновича. Минометчики тоже не держали свои автоматы в руках. И, появившись на площадке, он сумеет первым достать оружие, потому что он готов к этому и тренирован на извлечение пистолета из кобуры с возможной скоростью. У бандитов такой тренированности быть не может, потому что им просто негде тренироваться и они не сделали военное дело своей профессией на всю жизнь. Они сделали своей профессией грабеж. А это дело отнюдь не схожее с военным.
Перед тем как выбраться из расщелины и повиснуть на руках, Раскатов позволил себе небольшой отдых. Однако уже через тридцать секунд пришел к выводу, что отдых при том, что ноги с силой упираются в противоположную стенку, является вовсе не отдыхом, а только нагнетанием усталости. И потому следует действовать быстрее. И Раскатов поторопился. Он полез кверху как можно быстрее, зная в дополнение ко всему, что только там, все завершив, он сумеет по-настоящему расслабиться и дать мышцам отдохнуть. Настроив себя таким образом, старший лейтенант Раскатов без остановки преодолел подъем и последним рывком выбросил тело на край минометной площадки. Он сразу оценил обстановку. Дальний от него бандит стоял к старшему лейтенанту лицом и не сразу сообразил, кто и откуда появился перед ним. Ближний вообще стоял спиной и держал в руках мину без взрывателя.
Дальний сообразил быстро и шагнул к автомату, стоящему у минного ящика. Раскатов же сразу совершил кувырок в сторону и, выходя из кувырка в боевую стойку, легко успел вытащить пистолет. Автоматная очередь со стороны прозвучала, как только дальний бандит коснулся автомата. И не позволила ему взяться за оружие, опрокинув на спину к самому краю скалы. Второй бандит, ближний, не выпуская из рук мины, повернулся с испуганным лицом и даже успел поднять мину вместо оружия, чтобы бросить ее в старшего лейтенанта. Но пистолетный выстрел прозвучал раньше, и бандит, не желая сразу падать, совершил ногами какой-то замысловатый вертлявый танец, уводящий его к обрыву, сам попытался выровняться, чтобы не упасть, но второй выстрел подтолкнул его и направил за пределы минометной площадки. Дело было сделано. Раскатов поднял руку, приглашая Хамида Абдулджабаровича. Тот вышел из кустов, держа в каждой руке по автомату – не забыл про автомат старшего лейтенанта – и стал выбираться на каменистую проплешину, с которой было удобно пройти на перемычку…
* * *
– Вот эти люди, – кивнул Хамид Абдулджабарович на тело бандита, которого он убил выстрелом с дальней дистанции, – из тех, кому все равно где жить, хоть здесь, хоть в Москве. В Москву едут в большинстве своем по внутреннему своему содержанию такие же. И они тоже, если бы смогли после разгрома джамаата Парфюмера уцелеть, убежали бы в Москву или куда-то в другой город России.
Это было продолжением предыдущего длинного разговора, который Улугбеков сам прервал и не пожелал развивать. Но мысли в голове его, видимо, роились и искали выхода. И он высказался.
– В Москве им опаснее, – возразил старший лейтенант Раскатов. – Такие люди даже внешность имеют характерную, и к ним сразу будет повышенное внимание полиции.
– В Махачкале они тоже без внимания не остаются. Но помимо откровенных уголовников, прошедших криминальные университеты, есть и масса таких, кто только-только вступил на этот путь. Уголовники здесь не стесняются. А начинающие дома еще ограничены непониманием со стороны родственников и друзей, боятся осуждения со стороны родных и близких, со стороны общества, к которому они привыкли с детства. Они еще свой внутренний «рубикон» не перешли. И потому едут туда, где близкие не увидят и не осудят их. А национализм у этих людей не имеет никакого отношения к настоящему национализму. Настоящий национализм – это гордость за свою нацию, а вовсе не желание показать, что другие нации хуже. Национализм – это по большому счету явление культуры. А культура в основе своей не может быть агрессивной, иначе она перестанет быть культурой и превратится в культурную революцию по китайскому сценарию. А у каждого народа культура собственная, собственный менталитет, который во многом из культуры и традиций складывается. А смешение менталитетов уничтожает нацию. Бывает взаимопроникновение, иногда это сказывается положительно, но далеко не всегда. Например, раньше в Америке знали только барбекю из свинины. Сейчас знают и шашлык из баранины. Это не страшно. Дело вкуса. А возьмем религию вуду. Она сложилась из проникновения шаманства африканских негров-рабов, привезенных на Гаити, с традиционными религиями индейцев-карибов, издревле населяющих этот остров. В результате получилось нечто ужасное, поднимающее мертвецов из могил и заставляющее их убивать живых людей. Что-то подобное может произойти и от взаимопроникновения различных менталитетов. И хорошее, и плохое. Кто свой народ и свой менталитет уважает, тот становится националистом. А смешение менталитетов ведет к уничтожению самоидентификации нации как понятия. В российском паспорте убрали графу «национальность». Не знаю как русских, но меня лично это оскорбляет. Любой народ, когда теряет способность к самоидентификации, вымирает. И не случайно в США стараются внушить американцам, что существует такой народ, как американцы. Они просчитали последствия и теперь усиленно формируют менталитет своего народа. А делается это через патриотизм. Национализм – это одна из сторон патриотизма. Я говорю про национализм в хорошем понимании этого слова. Кто не желает своему народу зла, тот оберегает свои традиции. Беда в том, что люди, наши люди, выходцы с Кавказа, такие вот, как этот убитый, не понимают, что свой менталитет берегут и другие народы. И не желают чужой менталитет уважать. В результате создаются взрывоопасные ситуации и конфликты. А мнение из-за отдельных отбросов нашего общества складывается о нашем народе в целом.
- Предыдущая
- 34/43
- Следующая
