Русская проза XXI века в критике. Рефлексия, оценки, методика описания - Капица Федор Сергеевич - Страница 13
- Предыдущая
- 13/79
- Следующая
Похожее мнение звучит и в завершающем публикацию комментарии И. Шайтанова, признающего, что рассказ дал пищу для размышлений, заставив задуматься, «может ли снова зазвучать, если не великая, то серьезная проза». Он также пишет: «Обсудили (и осудили) героя. Увидели в нем более или менее непосредственное отражение автора. Соотнесли написанное с традицией. Небольшой рассказ современного писателя, уже известного (но известного прежде всего в качестве молодого) сразу же вызвал поток литературных ассоциаций: от Камю, подсказанного названием, до Чехова, деревенской прозы и Маканина, подсказанных сюжетом и бытом. Прозвучало и нечто как будто бы жанрово неожиданное: “попурри классических сюжетов”, “мыльная опера”. Эти ассоциации подсказаны и сборным характером сюжета, и стилем повести».
Особенности речевого наполнения рецензии
Современный критик непосредственно обращается к своему читателю. Поэтому нередки случаи использования повествования от 1-го или 3-го лица. Некоторый повествовательный оттенок создают конструкции типа «представляет собой», «выражает тему». Личное начало усиливается именованием читателя как «наш», «любознательный», «заинтересованный», «внимательный», «небезразличный».
Часто встречаются модальные конструкции: «Хотя эти персонажи никак не могли бы попасть на Доску почета, Гришковец искренне любит каждого» (о книге «Следы на мне»); «Новая книга в некоторой степени действительно может являться продолжением предыдущей, но сказать, что это полноценная вторая часть, нельзя» (о «Сахарном Кремле» В. Сорокина).
Нередки риторические вопросы и обращения. Текст перебивается выражениями: «Что теперь?» Они также начинают и заканчивают рассуждения: «Современный писатель – больше чем писатель?»; «Что из этого получается?»; «Почему же?»
Оценка выражается чаще всего с помощью наречий (слов состояния): «важно», «значительно», «актуально», «необходимо», «ярко», «неожиданно», «замечательно».
Состав лексики разнообразный, варьирующийся от книжного до разговорного. В отмеченном примере («завидует им белейшей завистью и описывает с глубочайшим уважением») обе формы сочетаются. Обычно пограничная лексика используется для усиления высказываний, отсюда и характеристики: «ошметки», «схлестнуться». Приходится говорить и о засоренности иноязычной лексикой: «продакт-плеймент», «бизнес-креатив». Поиски аналогов сознательно не ведутся, и получается ярко выраженная оценочность.
Отметим и разговорный характер выражения авторских суждений, например: «А лучше, наоборот, порадуйтесь» (перифраз из кинофильма о мушкетерах). Оно влечет за собой использование эмоциональных частиц, междометий, наречий степени: «очень», «запросто», «конечно же», «слишком уж».
Выделенную выше интригу и динамику поддерживают глаголы, в первую очередь отбираются формы с экспрессивной оценкой типа восхищает, радует, удивляет. Нейтральные глаголы встречаются реже: показывает, изображает, представляет.
Современной рецензии также свойственны клише, формульность выражения мыслей. Нередки случаи оценочного свойства: «умеет жонглировать приемами метафизического реализма в режиме реального времени» (содержится попытка использования литературоведческой терминологии). Или: «Именно от юной поросли маргиналов и нужно ждать качественных изменений русской литературы в ее опасных и интимных зонах» (указание на обновление проблематики, пограничный характер авторских высказываний с использованием лексики из смежных областей – «поросли»).
Укажем на реакцию автора на обвинения в художественной и этической провокации: «цитаты подаются как улики, а мораль, традиции или дух русской классики вызываются как свидетели на очную ставку с обвиняемым» (мнение А. Королева об оценке его текстов).
Нельзя говорить об исчезновении профессиональных оценок, но они подаются в закамуфлированном виде: «Все эти сложные нарративные конструкции – пресс, под которым выжимается эссенция человеческого обаяния»; «Однако пока звучит его речь – сверкают жемчуга и дантовские звезды» (о романе «Сэр» А. Наймана). В последнем примере использована скрытая отсылка на Н. Гумилева и Данте.
Построение фразы – подлежащее, сказуемое («героиня, находясь во власти любовной драмы»), – напоминающее рубленое построение, якобы должно усилить повествовательную динамику. Часто фраза строится как в блогах, нарочито неправильно, коряво: «Писать начал будучи студентом».
В пресс-релизе, «Биографической справке» об А. Битове использована ненужная конструкция «будучи», отягощающая фразу и выступающая как фактор усиления (вместо глагола движения). Подобная же акцентировка видна и в следующем предложении: «Герой его, двадцатипятилетний уроженец Тувы Роман Сенчин» (о «Нубуке»).
Неумение выразить свои мысли приводит к буквальному словопомолу, когда смысл исчезает: «Практически любой автор написал гораздо больше, чем он написал». Трудно сказать, к кому относится выражение, к гипотетическому создателю или к тому автору, о ком идет речь в рецензии. Налицо и грамматические ошибки: «покончившего собой годом позже» (отсутствует предлог «с»).
Коммерциализация литературного продукта предполагает подстраивание под разговорный стиль. Увлечение ряда критиков доходит до того, что рецензия буквально переполняется различного рода неправильностями.
Хотя в следующем примере рецензия в целом информативна и передает содержание произведения, в ней тоже встречается фраза, которую хочется упростить и конкретизировать: «Если “Мое время” Татьяны Янышевич и можно назвать романом, то, пожалуй, потому, что книга эта одновременно и герметична (вся – в пределах одной жизни, одного века, одного времени), и совершенно разомкнута – в безграничность бытия и мирозданья». Вероятно, несмотря на возможность передать только констатирующее содержание, краткая рецензия все же должна выражать мнение о произведение точно и наглядно.
Встречаются резкость и прагматичность суждения: «первый номер современной прозы», «русский прозаик», «знают все», «ни больше ни меньше», «очередная сенсация».
Заголовки
Привлекая внимание читателя, используют яркие неоднозначные заголовки: «Для того ль заготовлена тара Обаянья в пространстве пустом…» (о «Сэре» А. Наймана); «Невероятно, но они постарели» (о «Кесаревом свечении» Вас. Аксенова). Иногда заголовок может строиться на каламбуре «Том с привидениями» (Лиза Новикова о романе Е. Некрасовой «Щукинск и города») или на парафразе известной цитаты (как правило антитетичном): «О времени без себя. Автор в мемуарах Натальи Трауберг. Размышляет Григорий Дашевский».
Рецензии постоянного критика могут иметь проблемный заголовок, поясняемый в подзаголовке: «Ответы, задающие вопросы. Григорий Дашевский о “Лекциях о Шекспире” Одена» («Афиша»). Краткие рецензии-анонсы могут и вообще не иметь заголовка, функцию которого выполняет название рецензируемой книги. В этом случае текст начинается с вводной фразы, как бы задающей тональность последующего текста.
Рубрики
Книжные новинки публикуются в разделах «Афиша», «Дневник», «Анонсы», выделяясь отдельно или составляя единое целое с другими продуктами, образуя общее приложение к каталогу товаров. Последняя особенность отличает глянцевые журналы.
В «Коммерсанте» обычно печатают одну крупноформатную рецензию, посвященную наиболее значительному, по мнению автора рубрики, тексту недели. Иногда помещают портрет автора. Общая рецензия (со сведениями об авторе, его творческой манере, элементами эволюции) дополняется микрорецензиями. Иногда вместо рецензии следует своеобразный отчет о литературном мероприятии, например, о встречах писателя со своими читателями.
Встречаются и сопоставительные характеристики, когда объектом описания становится сравнительный анализ нескольких книг. От автора публикации требуется в данном случае и наличие исторического мышления, умение вспомнить о прежних текстах авторов, времени их публикации и некоторых литературных и общественных явлениях: «Наталья Трауберг, благодаря которой сперва в самиздатских, а потом и в типографских книгах мы прочли Г.К. Честертона, К. Льюиса и П. Вудхауза, от воспоминаний отказывается».
- Предыдущая
- 13/79
- Следующая
