Место под звездами (СИ) - Громов Вадим - Страница 39

Оглядевшись ещё раз, Джек понял, что до ящика с бомбой добраться невозможно, и решил просто поискать выход. Где-то же должна быть дверь?!

Джек взглянул на таймер — времени оставалось ещё много, и можно было успеть простучать стены. Этим Мильтон и занялся, тщательно исследуя каждый сантиметр, скрывающийся под фотографиями.

Полчаса он провёл за этим занятием, констатируя, что выхода нет. Оставалась ещё зеркальная стена…

Подойдя к зеркалу, Джек придирчиво осмотрел своё отражение и поёжился. Разбивать своё отражение в этом стекле ему не очень хотелось… Кроме того, можно пораниться. Но взорваться было бы ещё больнее.

Зажмурившись, Джек неумело отправил свой кулак в полёт. От удара зеркало пошло трещинами. Воодушевлённый этим успехом, Джек, морщась от боли и получая порезы, начал наносить удары. Наконец стекло не устояло, и на Джека из образовавшегося проёма высыпалась груда новых фотографий.

— Поздравляю, парень! Теперь тебе предстоит уничтожить ещё больше фотографий, — раздался насмешливый голос старика.

— Иди к чёрту! — отозвался Джек. — Выберусь отсюда и засажу тебя за решётку!

— Попытайся! — согласился старик. — Но предупреждаю: твой путь усыпан стеклом…

Мильтон уже и сам убедился в этом. За зеркалом скрывался узкий коридор, на полу которого валялись осколки. Придётся босиком пойти по ним, потому что времени оставалось очень мало, чтобы уничтожить все фотографии. Он не успевал…

Первый шаг, второй, третий… Каждый из них давался с неимоверным трудом, ведь на Мильтоне даже носков не было. Продвигаясь вперёд, он сначала терпел, потом закричал… Оглушённый собственным криком, Джек споткнулся и повалился на стекло. Вспышка острой боли просто свела его с ума. Издав ещё один крик, Джек вскочил и помчался вперёд, как можно дальше от комнаты. Его израненные ноги давили стекло, а сам он уже почти ничего не видел и не слышал…

Джек потерял сознание, не дойдя всего двух метров до спасительной двери.

— Что теперь с ним будет? — спросил помощник.

— Вылечим и отправим обратно. Ведь парень, не испугавшись боли, двигался вперёд. Он уже понял, что жизнь важнее. Будем продолжать работать над ним… До тех пор, пока не поймёт, что он не выше других, а тем более, что перед Смертью все равны, — ответил старик Ройс.

Я очень люблю своё имя — Вероника. Оно очень ласковое и нежное.

И мне кажется, оно ко многому обязывает. Ведь невозможно даже представить себе какую-нибудь вульгарную девицу с таким звучным именем — Вероника.

Ещё в школе я начала гордиться своим именем. Какое ещё женское имя остаётся неизменным? Ведь я родилась с этим именем, была с ним всё детство, и сейчас я тоже — Вероника.

Мы как-то разговаривали с моей школьной подругой Машей об именах и решили, что имя Вероника — очень благородное и красивое.

Имя Мария тоже красивое, но пока станешь Марией, побудешь и Манькой, и Машкой, и Манюней, как дразнили её мальчишки в школе, да и взрослой станешь не Марией, а Марьей Петровной.

Совсем другое дело — Вероника. От этого имени ни дразнилку не придумаешь, ни упростишь его. Вероника Леонидовна! Звучит?!

Знакомясь, я всегда с гордостью называла своё имя и была категорически против всяких сокращений вроде Вера или Ника, только Вероника, и всё!

Так что мне повезло с самого рождения. И семья у меня была, что надо: ни пьянок, ни ругани, всё культурно, интеллигентно. Не то, что у Маши.

Теперь я совсем взрослая и самостоятельная. Я считаю себя счастливым и везучим человеком. Я очень люблю своего мужа, своих детей и своих домашних хвостатых питомцев. Всё это вместе взятое — мой Мир и моя Жизнь. Я очень люблю жизнь и, вообще, я жизнерадостный человек.

Я не понимаю, что значит «любить себя». У меня есть свои жизненные принципы, в соответствии с которыми и стараюсь жить.

Я знаю, что такое счастье. Я уверена, что необходимыми условиями для счастья являются здоровье и счастье всех моих родных и близких.

Конечно, это — общее понимание счастья, необходимое для всех людей, а дополнительные условия могут быть для разных людей разные. Например, для одного — это престижная машина или дом на Рублёвке, для другого — успехи в работе, для третьего — возможность заниматься любимым делом, а для кого-то — взаимная любовь.

Это, конечно, для взрослых людей, а дети ещё не задумываются о необходимых условиях собственного счастья, они просто счастливы, когда рядом родители и масса игрушек.

Я считаю, что одним из условий счастливой жизни должно быть ощущение «внутреннего комфорта», которое достигается, если ты никому не завидуешь и желаешь всем только добра.

Я терпеть не могу, когда меня поучают, как я должна поступить в том или ином случае. И вовсе не потому, что меня обуяла гордыня, просто я уверена, что каждый человек сам создаёт свою судьбу и, чтобы не винить кого-либо в собственных неудачах, в своих поступках необходимо руководствоваться только своими личными взглядами и принципами.

Я не переношу вмешательства в свою жизнь и стараюсь не вмешиваться в чужую.

И мне никогда не бывает скучно, даже когда я одна, потому мне всегда есть, чем занять себя, о чём подумать, я многому хочу научиться, многое узнать, у меня даже на все мои занятия не хватает времени.

Зачем я так подробно пишу о себе? Чтобы стало понятно, почему я так испугалась того, что произошло со мной.

Впервые это случилось ещё прошлым летом.

Как-то, возвращаясь домой, в одной торговой палатке в подземном переходе я увидела великолепные бусы. Я вообще к бусам неравнодушна. Иногда сначала покупаю понравившиеся мне бусы, а уж потом ищу к ним подходящее платье или блузку. Это, наверное, неправильно, но со своей страстью к красоте этой бижутерии даже не считаю нужным бороться.

Когда я увидела неземной красоты бледно-лиловые бусы, я буквально заболела ими, я бы их купила тут же, но… из-за позднего часа палатка была уже закрыта, и мне оставалось только любоваться ими через стекло витрины.

Я твёрдо решила завтра же с раннего утра, к самому открытию палатки (чтобы никто не опередил меня) прибежать в этот подземный переход за бусами. Решено — значит сделано.

На следующее утро я проснулась в великолепном настроении и поспешила за желанной покупкой. Мои домочадцы, естественно, ничего не знали о моих планах. Я не люблю заранее говорить о своих намерениях, потому что не раз имела возможность убедиться, что если расскажешь, то потом обычно не получишь желаемого результата.

Итак, я помчалась в подземный переход. Было раннее утро, настроение у меня было чудесное. Я торопилась, перепрыгивая через несколько ступеней, а впереди спускалась какая-то женщина, толкающая детскую коляску, с маленьким ребёнком на руках. Коляска противно взвизгивала на каждой ступени. Этот звук очень диссонировал и с этим светлым утром, и с моим настроением. Я ощутила раздражение и к этой женщине, которая в такую рань куда-то собралась идти с маленьким ребёнком, и к её несмазанной коляске. Подумала о том, что можно было бы сбоку ступенек придумать какой-нибудь пандус для колясок, и пробежала мимо. И ещё я подумала: неужели ни один из спускавшихся в метро мужчин не догадается помочь женщине с коляской?

Вожделенная палатка оказалась закрытой. Я довольно долго топталась около неё, пока не обратила внимание на листок с расписанием работы. Оказывается, по воскресеньям палатка вообще не работает. Утешало одно: божественные бусы всё так же радовали мои глаза через стекло витрины. Я не разочаровалась в них, они были, как и накануне, прекрасны.

Пришлось вернуться домой. Конечно, с намерением уж завтра-то непременно стать счастливой обладательницей этого сокровища.

В прихожей нашей квартиры висит зеркало, в котором я каждый раз встречаюсь с довольно симпатичной женщиной и всегда её приветствую: «Здравствуй, Вероника». Она мне тоже с улыбкой отвечает: «Здравствуй, Вероника». Но сегодня она была явно не в духе и ничего мне не ответила. И у меня на душе стало как-то неуютно.