Место под звездами (СИ) - Громов Вадим - Страница 24

Сердце ёкнуло и упало вниз, когда ни на трёхстах, ни на двухстах ярдах не включился форсаж. Чтобы хоть как-то замедлить падение, пилот в отчаянии запустил бустерные ракеты.

Почва дрогнула под ногами Берта. Сквозь пыль рванули вверх огненные языки — сдетонировала топливная смесь. Он инстинктивно упал вперёд. По скафандру и многострадальной поверхности станции с оранжереей застучали мелкие камушки, выбитые из Марса чудовищным ударом.

Единственный живой человек на планете лежал ничком. Он не мог заставить себя встать. В случившееся невозможно было поверить.

Медленно, словно тяготение стало не 0,38, а два земных, Берт поднялся. На месте катастрофы оседала пыль. Пожар потух, как только выгорел кислород в баках. Столь же медленно астронавт побрёл. Можно уже не торопиться. Рейс, на который у него куплен билет, отменили. До следующего попутного дилижанса два с лишним года.

Передав в ЦУП фото обломков, Берт запросил спустить ему контейнер, пристыкованный к «Драгону». Пусть даже кораблю придётся пройти в тысяче ярдов над станцией, обдав её радиацией — хуже всё равно уже не будет. Ответа ждал долго, будто Марс находился не в противостоянии с Землей, а с противоположной от Солнца стороны.

«Сожалеем. Осуществить мягкую посадку контейнера технически невозможно. Он будет оставлен на высокой орбите. „Драгон“ уходит к Земле. Держитесь».

И всё. Велеречивое послание про образцы грунта было раз в пять длиннее. Колонист понял, что в его выживание до нового полётного окна никто не верит. Главное, что не верит он сам.

Больше от нездорового любопытства, чем ради конкретной пользы последний марсианин полез внутрь обломков посадочного модуля. На ночном небе красная звёздочка прочертила траекторию выхода к Земле. «Драгон» покидал Марс без Берта…

— Мамочка!

Только дети и собаки так радуются, когда кто-то приходит. Они излучают волны беспредельного счастья. Взрослые люди, даже влюблённые, реагируют сдержаннее.

Элен обняла сына и, прижав его к груди, затянутой в комбинезон с эмблемой компании «Марсианские оранжереи», вошла в комнату.

Пятилетний малыш подпрыгивал от возбуждения. Несмотря на тоненькие ножки с малоразвитыми мышцами, в тяготении Марса он прыгал так высоко, что ему позавидовал бы профессиональный земной спортсмен.

На мониторе светилась Марсопедия. Элен догадалась, что сейчас на неё обрушится поток ста тысяч почему, на которые ребенок не нашёл ответов в Сети. Лучше бы с ним занимался отец, но у того вторая смена.

На её удивление, вопросы оказались достаточно взвешенными. Муж забыл включить детский фильтр, и Джонни полазил по ресурсам, не предназначенным для малышей.

— Мама, я нашёл дневники и запись переговоров первых колонистов Марса! Самих Берта Гринберга и Суна Бяо!

Элен улыбнулась. Именами первопроходцев названы все важнейшие достопримечательности Марса. Потом, слушая запись переговоров, нахмурилась. Крепкие словечки, которыми астронавты обменивались в частных разговорах, были явно не для детских ушей.

— Мама, получается, они ненавидели наш Марс и больше всего хотели вернуться на Землю? Как же так? Ведь на Земле ужасно…

— Не забывай. Марс тогда ещё не был благоустроен, и жить на нём было практически невозможно. Особенно когда мистер Гринберг, оставшись один, два года боролся за жизнь, используя обломки разбитого космического модуля.

Малышу не верилось.

— Я знаю его историю. Он выжил, улетел на Землю и умер там через неделю. Видишь, на Марсе ему было лучше.

— Гринберг был очень болен. Пойдем лучше завтракать.

Джонни колупал клейкую кашу с подсластителем, которая была стандартной синтетической едой. Из миллионного населения Марса денег на натуральные продукты хватало всего у сотни человек. Но сегодня Элен купила малышу необычный десерт, который был доступен большинству землян. Она, во многом себе отказывая, экономила полгода, и сейчас аккуратно раскрыла подарочную упаковку. Взору потрясенного малыша предстало самое настоящее свежее румяное яблоко…

Отсек управления был хорошо освещён. К его стенам примыкали блестящие приборные доски и элементы пилотирующей системы. Овальной формы иллюминаторы открывали незначительный, но приятный обзор усыпанного звёздами космического пространства.

Ульев — сорокалетний сухощавый с короткой стрижкой капитан корабля, — отвернулся от подковообразного манипулятора и сладко зевнул. Этот рейс был до такой степени обычным, что нагонял сонливость. Не то чтобы во время полёта не находилось занятия — для этого существовал развлекательно-развивающий портал. Просто все рекомендованные инструкцией «электронные антидепрессанты» уже прилично надоели.

Такое же состояние одолевало и бортинженера Суданова. Он был маленького роста, с чёрной бородой и весёлыми глазами. Закончив шахматную партию, Суданов потягивался в мягком кресле. Одет он был, как и все члены экипажа, в зелёную форму с круглыми эмблемами, которая ему не шла. Но Суданов не обращал на это внимания. Главной для него при любых обстоятельствах оставалась работа, которой бортинженер отдавал все силы.

Не скучал здесь, пожалуй, только пилот Бечевский — молодой, крепкого телосложения парень с лицом, усеянным крупными веснушками. Он сидел в наушниках и с упоением слушал музыку. Навигатор мог это делать часами, а в перерывах смотрел на фотографию жены, вставленную в специальную рамку со служебными документами.

Удивительно, но весь трудовой коллектив никогда не собирался на Земле за одним столом, чтобы отметить чей-то день рождения или Новый год. По прибытии на родной космодром судьба быстро разбрасывала людей по разным точкам — сначала планеты, а потом и Солнечной системы.

Ульев уже собирался обсудить эту тему с бортинженером, но Суданов неожиданно заговорил сам. По тревожным ноткам в его голосе нетрудно было догадаться, что случилось нечто неприятное.

— Климентий Иванович, в грузовом отсеке несанкционированный выброс летучего вещества, — доложил бортинженер.

Перебросив взгляд, Ульев заметил на голубом экране манипулятора часть полусферического помещения с десятком контейнеров. Красный круг, наложенный аварийным анализатором, указывал на небольшую жёлтую цистерну с биоматериалом для озеленения безжизненных планет. Скорее всего, её содержимое понемногу просачивалось через клапан или сварочный шов.

— Утечка минимальна, вещество не ядовито, — подытожил Климентий. — Алексей, разберись с этой ерундой и приходи. Есть разговор.

Повеселевший Суданов исчез за дверью.

Сняв наушники, пилот взглянул на показания приборов.

— Я ожидал чего-нибудь более каверзного. Компания «Ядро» впервые подсунула нам брак.

— Всякое бывает, — проговорил Ульев. — Газообразный товар, который она производит, превращает мёртвые планеты в цветущий рай. Лет через десять мы прилетим, например, на Плутон не по служебным делам, а, скажем, на экскурсию, и увидим там зелёные леса и поля. И вспомнится вдруг, что мы с тобой косвенно участвовали в этом преображении.

— Климентий Иванович, да вы просто поэт, — улыбнулся Бечевский. — Ещё немного, и я начну испытывать гордость.

Суданов вернулся через несколько минут. Вид у него был озадаченный. По тому, что Алексей не снял спецовку и даже не занёс в машинный отсек чемодан с инструментом, можно было предположить, что бракованная цистерна оказалась не такой уж простой.

— Что-нибудь не так? — спросил Климентий.

Поставив чемодан, бортинженер сел в кресло.

— Утечку я устранил, — в цистерне был всего лишь неисправен выпускной клапан.

— И об этом ты говоришь столь драматично?

— У меня чувство, что это не помогло.

— То есть?

— Этот газ не совсем обычный. Он перешёл в осадочное состояние и теперь быстро увеличивается.

Ульев перевёл взгляд на экран манипулятора. Предупреждающий красный круг исчез, но вещество, напоминающее зелёную губку, действительно росло на глазах. Окружив цистерну, оно широким фронтом наступало на металлические контейнеры и вспомогательное оборудование грузового отсека. На первый взгляд, в этом не было ничего страшного, однако «чудо чудное» загромождало полезные пространства и портило товарный вид чужой собственности.