Бродяга - Одом Мэл - Страница 57
- Предыдущая
- 57/127
- Следующая
— Уходи, — сказал Вик.
— Почему? — отозвался человек в черном. — Мы только начали знакомиться.
— Я даже не знаю, как тебя зовут.
— И я тоже не знаю твоего имени. Но тебе очень хочется узнать мое, так?
Вик промолчал. Ему ужасно хотелось ответить отрицательно, но он боялся, что человек в черном поймает его на очередной лжи. А потом молчание слишком затянулось, чтобы вообще что-то отвечать.
Человек в черном снова ухмыльнулся, сверкнув белыми зубами.
— Видишь? У нас уже есть кое-что общее. Ты хочешь узнать мое имя не меньше, чем я хочу узнать твое. — Он заколебался. — Во всяком случае, пока мне кажется, что я этого хочу. Может, в тебе только то и интересно, что ты считаешь необходимым что-то зарисовывать.
Вик заставил себя выпрямиться, не желая больше бояться человека в черном.
— А если я позову охранников и скажу им, что ты здесь?
— А может, у меня есть законный повод быть здесь, — возразил человек в черном. — Об этом ты подумал?
— Подумал, — сказал Вик. — Но мой секрет доказывает, что и у тебя есть секрет.
— Да? И почему это?
Вик наклонился поближе, глядя на своего собеседника снизу вверх и надеясь, что, несмотря на эту позу, его страх не слишком заметен.
— Если бы тебе полагалось здесь быть, то ты бы приказал гоблинам схватить меня и отнять мой… мой альбом.
— Ну и что в этом интересного? — спросил человек в черном. — Куда интереснее украсть у кого-нибудь тайну, чем выбить ее кулаками. Пока ты добьешься своего побоями, человеку уже станет все равно, знаешь ты его секрет или нет.
Внезапно человек в черном рванулся вперед, к щели в стене. Рука в перчатке метнулась к дневнику Вика. Вик отпрыгнул, ударив человека в черном по руке. Сердце у него в груди отчаянно заколотилось, а в голове пульсировала боль от проколотого уха.
На лице человека в черном появилась гримаса, в которой смешались гнев и восхищение.
— А ты быстро движешься, мой друг. Мало кто бывает таким шустрым. — Он убрал руку. — Конечно, я тут в невыгодном положении.
— Я позову стражу, — предупредил Вик. Человек в черном без тени испуга снова подошел к стене.
— Ну так зови. Чего ты боишься — что я так быстро убегу, что стражники меня не заметят и побьют тебя за напрасное беспокойство? — Он наклонил голову вбок. — Или ты за меня переживаешь?
Вик ничего не ответил. Теперь время было на его стороне. Чем дольше человек в черном тут задержится, тем скорее гоблины его заметят.
— Ты меня заинтересовал, маленький художник, — сказал человек в черном. — Я с удовольствием разгадаю твои загадки. — Он глянул через плечо. — Но сейчас мне пора. — Он с улыбкой повернулся к Вику. — Поболтаем в другой раз.
На глазах у изумленного Вика человек в черном исчез, будто его никогда тут и не было. Вик подошел к стене и выглянул наружу сквозь щель, но так и не увидел, чтобы таинственный незнакомец перешел улицу.
Усталый и встревоженный, Вик сел на землю, продолжая наблюдать за происходящим. Теперь размеренные шаги гоблинов наверху казались ему успокаивающими.
Библиотекарю казалось, что он совсем не хочет спать, но скоро он провалился в темные глубины сна.
На следующее утро Вик проснулся от грохота железных прутьев. Он заснул возле стены, свернувшись в клубочек для тепла. Вик сел, с трудом разгибая ноющие конечности. Вчерашнего загадочного посетителя не было видно, а дневник надежно спрятался у него за пазухой.
Наверху гоблины-охранники затопали над коридором, в который выходили загоны для рабов. Длинные цепкие пальцы на ногах позволяли гоблинам крепко держаться за сетки и перекладины, так что они молча и уверенно опускали вниз на веревках горячий котел.
Вик потянул носом и понял, что в котле была та же самая каша, которой их кормили на «Дурном ветре», но на этот раз в нее, похоже, были добавлены кусочки яблок. Ни мисок, ни ложек им так и не дали, так что двеллерам пришлось брать густую кашу руками. Потом в загон опустили котел с тепловатой водой и одним-единственным черпаком.
Вик разбудил Харрана — тот проспал прибытие завтрака. Потом Вик нашел глазами Миннигера. Тот лежал на земле в той же позе, в которой уснул вчера. Вика пробрала нервная дрожь. Потом он все-таки медленно поднялся на ноги. В голове у него гудело, лицо со стороны продырявленного меткой уха горело. Не обращая на это внимания, Вик побрел к Миннигеру. Он опустился на колени рядом со стариком, подавив стон боли — после вчерашнего подъема по лестницам его колени отказывались сгибаться. Вик тронул старика за плечо и слегка потряс его.
— Миннигер! — позвал он и тут заметил, как застыла рука старика. О нет! Он перевернул Миннигера на спину, и тот уставился в голубое утреннее небо невидящими глазами.
Вик чуть не закричал, когда понял, что случилось, глаза наполнились слезами — от печали и одновременно от осознания безнадежности своего положения.
— Вик? — окликнул его Харран, подходя ближе. — В чем дело? Что случилось?
— Миннигер, — прошептал Вик. — Он умер.
Харран опустился на колени рядом с Виком и посмотрел на старика.
— Он умер во сне, Вик. Это спокойная смерть, и здесь любой бы от такой не отказался.
— Я знаю, — ответил Вик. — Но он не хотел умирать. Он хотел вернуться к семье и делать лучшее вино из ягод разалистин.
Двеллеры по соседству пугливо попятились от покойника. Это опечалило Вика. В Рассветных Пустошах смерти не боялись. Никто не хотел умирать, конечно, но старикам и больным давали спокойно скончаться в своих постелях, в окружении людей, которые их любили. Друзья и родные разговаривали с умирающими даже тогда, когда те уже не могли отвечать.
Вик взял Миннигера за руку, вспоминая, как они с отцом держали деда за руку, пока того не оставили силы. Библиотекарь сжал холодную руку винодела, стараясь сморгнуть с глаз слезы. Он представил себе, каково было бы посидеть с Миннигером за столом, слушая истории, которых у того много накопилось за долгую жизнь, — и о разных событиях, и о встреченных им людях. Даже за то короткое время, что он знал Миннигера, Вик успел понять, как много ушло с его смертью.
— Если бы я знал… — прошептал он. — Клянусь, если бы я догадался, ты бы не умер в одиночестве на холодной земле, окруженный врагами…
- Предыдущая
- 57/127
- Следующая
