Колдовской Мир (сборник) - Нортон Андрэ - Страница 5

Удары, гром, блеск вспышек, ветер — все это продолжалось, но дождя не было. Скала под ними начала дрожать в такт раскатам грома.

От последней яростной вспышки Саймон на какое-то время ослеп и оглох. Прошло несколько минут. Ударов больше не было, даже ветер стихал, как будто от усталости. Саймон поднял голову.

В воздухе стоял чад от горелого мяса. Поблизости дрожащим пламенем горел кустарник. Но благословенная тишина продолжалась, женщина зашевелилась в руках Саймона, высвободилась. Он вновь уловил ее уверенность, смешанную с торжеством. Какая-то игра подходила к победоносному концу.

Саймон хотел осмотреть сцену внизу. Пережили ли охотники и собаки бурю? При свете горящих кустов он увидел у подножия скалы клубок белых тел. На дороге лежала мертвая лошадь, из-за нее виднелась рука всадника.

Женщина подползла к краю карниза, осматривая местность. Потом, прежде чем Саймон смог остановить ее, спустилась с карниза. Саймон последовал за ней, ожидая нападения. Но вокруг виднелись лишь неподвижные тела.

Тепло огня донеслось до них. Хорошо! Спутница Саймона протянула обе руки к огню. Трегарт пробирался между обожженными телами собак. Он направился к мертвой лошади, собираясь использовать оружие всадника. И тут заметил, что пальцы всадника пошевелились.

Охотник был смертельно ранен, и Саймон не испытывал к нему сочувствия после этой жестокой охоты на болотах. Но он не мог и оставить беспомощного человека в ловушке. Налегая изо всех сил, он приподнял мертвую лошадь и вытянул изувеченное тело. И принялся при свете пожара рассматривать раненого.

В искаженных, залитых кровью чертах лица не было ни признака жизни, но разбитая грудь с трудом поднималась и опускалась. Время от времени слышался стон. Саймон не смог бы назвать расу всадника. Коротко остриженные волосы, очень красивые, почти серебристо-белые. Нос крючком между широкими скулами — странное сочетание. Саймон предположил, что раненый молод, хотя в этом бледном лице мало что осталось от несформировавшегося юноши.

Через плечо у него по-прежнему висел рог. Богатая одежда, украшенная жемчугом брошь на груди свидетельствовали о том, что это не простой солдат. Саймон, не способный помочь ему, обратил внимание на широкий пояс всадника и оружие.

Нож он засунул себе за пояс. Странный самострел извлек из кобуры и внимательно осмотрел. У оружия был ствол и приспособление, которое могло служить только курком. Но ручка оружия непривычна, целиться трудно. Саймон сунул самострел за пазуху.

Он отцеплял следующий предмет — узкий цилиндр, когда из-за его спины протянулась белая рука и взяла цилиндр.

При этом прикосновении раненый шевельнулся. Он открыл глаза. И в его затуманенных смертью зрачках появилось такое выражение, что Саймон отшатнулся.

Он встречался с опасными людьми, желавшими его смерти, и справлялся с ними. Он стоял лицом к лицу с людьми, ненавидевшими его, и сам ненавидел их. Но никогда он не видел такого выражения, которое застыло в блестящих зеленоватых глазах охотника.

И тут же Саймон понял, что эти глаза обращены не к нему. Раненый смотрел на женщину, которая стояла, слегка согнувшись, щадя раненую ногу, поворачивая в руках жезл, который сняла с пояса охотника. Саймон ожидал увидеть на ее лице объяснение того горящего разъедающего гнева, с которым на нее смотрел раненый.

Женщина спокойно, без следа эмоций, глядела на охотника. Его губы изогнулись. С мучительным усилием он приподнял голову и плюнул в женщину. Затем его затылок ударился о землю, и он затих, как будто последнее выражение отвращения отняло у него всю энергию. В свете угасающего огня лицо его расслабилось, рот приоткрылся. Саймону не нужно было прислушиваться к стуку сердца: он знал, что охотник мертв.

— Ализон, — женщина тщательно выговорила это слово, переводя взгляд с Саймона на мертвеца. Наклонившись, она указала на эмблему на груди всадника и повторила:

— Ализон.

— Ализон, — сказал Саймон, вставая. У него больше не было желания осматривать вещи мертвого.

Женщина повернулась лицом к отверстию в стене, через которое уходила к реке дорога.

— Эсткарп… — снова тщательное произношение. Пальцем она указывала на речную долину. — Эсткарп, — повторила она, указывая на себя.

И как будто в ответ на ее слова, из-за стены послышался резкий трубный звук. Не вызывающий зов рога, а скорее свист, какой издает сквозь зубы человек, ожидая действия. Женщина в ответ прокричала несколько слов, ветер подхватил их, они эхом отдались от скальной стены.

Саймон услышал топот копыт, лязг металла о металл. Но поскольку спутница с радостным ожиданием смотрела на проход, он решил ждать, не прибегая к действиям. Лишь рука его сомкнулась на автоматическом пистолете в кармане. Он направил ствол оружия на щель в стене.

Они появлялись по одному, эти всадники. Двое, держа оружие наготове, протиснулись в проход. Увидев женщину, они радостно вскрикнули; это явно были друзья. Четвертый всадник поехал прямо к ожидавшим Саймону и женщине. У него была высокая мощная лошадь, выбранная как будто для того, чтобы нести большую тяжесть. Но всадник был настолько мал ростом, что пока он не спешился, Саймон принимал его за мальчика.

В свете огня тело всадника блестело, искры вспыхивали на шлеме, поясе, горле, запястьях. Хоть он был и мал ростом, плечи у него оказались необыкновенно широкие, а руки и грудь могли принадлежать человеку втрое большего размера. Одежда напоминала кольчугу, но облегала тело так плотно, будто была сделана из ткани. Шлем увенчивался фигурой птицы с распростертыми крыльями. А может, это была настоящая птица, каким-то образом замершая в неестественной неподвижности? Глаза на горделиво воздетой голове, казалось, следили за Саймоном с молчаливой яростью. Гладкая металлическая шапка, на которой сидела птица, оканчивалась чем-то вроде кольчужного шарфа, обернутого вокруг горла всадника. Идя вперед, всадник нетерпеливо потянул за этот шарф, открывая лицо. И Саймон увидел, что не так уж ошибся в своей первоначальной оценке. Воин в шлеме с птицей был молод.

Молод, да, но и силен. Внимание его разделилось между женщиной и Саймоном, он задал ей вопрос, враждебно осматривая Трегарта. Она ответила потоком слов, рука ее начертила в воздухе какой-то знак между Саймоном и воином. Увидев это, воин коснулся шлема жестом, который мог быть только приветствием чужеземцу. Но распоряжалась в этой ситуации женщина.

Указывая на воина, она продолжила урок языка: «Корис». Саймон быстро решил, что это может быть лишь личным именем. Он ткнул пальцем себе в грудь.

— Трегарт, Саймон Трегарт. — И подождал, пока она назовет себя.

Но она лишь повторила его слова, как бы запоминая:

— Трегарт, Саймон Трегарт.

Тогда Саймон решил спросить прямо:

— Кто? — он указал прямо на нее.

Воин Корис потянулся за оружием. Женщина нахмурилась, лицо ее приобрело холодное выражение. Саймон понял, что совершил большую ошибку.

— Прошу прощения. — Он развел руки, надеясь, что она воспримет этот жест как извинение. Он каким-то образом оскорбил ее, но из-за своего невежества. И женщина, должно быть, поняла это, потому что принялась что-то объяснять молодому офицеру. Впрочем, тот в последующие часы не стал более дружелюбным по отношению к Саймону.

Корис с почтительным видом, не соответствующим разорванной одежде женщины, посадил ее за собой на спину большой черной лошади. Саймон ехал с другим воином, держась руками за пояс всадника.

…Спустя долгое время Саймон неподвижно лежал в постели и невидящими глазами смотрел на резной деревянный верх полога. Он мог показаться глубоко спящим, если бы не эти открытые глаза. Но старая способность мгновенного перехода от сна к полному сознанию не оставила его в новом мире. И сейчас он напряженно классифицировал сведения, стараясь из разрозненных фактов нарисовать картину того, что находилось за каменными стенами этой комнаты.