Шпага императора - Коротин Вячеслав Юрьевич - Страница 33
- Предыдущая
- 33/68
- Следующая
— Разумеется. Однако всё-таки после того, как вы продемонстрируете нам свои чудо-мины.
— Разрешите приступить к организации демонстрации?
— Успеется, Вадим Фёдорович, — охладил мой порыв Сиверс. — Давайте сначала обсудим до конца план ваших действий.
Предварительно договорились, что из своей роты капитан Геруа выделит под моё начало с десяток пионеров и двух офицеров. Ну что же — попробуем.
Препогано, что минёров не имеется вообще — они всё-таки азам химии обучены, да и отбирают туда по вышеприведённой причине ребят наиболее толковых. То есть не уравнения реакций, конечно, писать (из умеющих делать сиё на всей планете вообще в наличии лишь один человек), но рассчитывать пропорции компонентов пороха, взвешивать и смешивать вещества — это вполне.
И сразу после того, как мелькнула эта мысль, затосковалось по Академии: жили бы с Настей в Питере, двигал бы я российскую науку вперёд семимильными шагами… Уже ведь и «Таблицу Демидова» есть из чего «соорудить», а имя я себе в научных кругах обеспечил — прислушаются и примут…
Поскорее бы корсиканского людоеда к ногтю прижать, тогда можно будет плюнуть на работы по всевозможным взрывчаткам и возвести химию на пьедестал Царицы Наук…
Ну да ладно — пока неактуально.
Тему про активные минные заграждения в первой беседе со своим начальником я поднимать пока не стал — «кита нужно есть постепенно». Договорились, что подготовлю демонстрацию динамита через три часа, на чём временно и простились.
— Сколько демидомита-то? — Кречетов не заметил, что я уже вернулся.
Гаврилыч испуганно зыркнул на меня и тут же поспешил поправить расслабившегося подчинённого:
— Динамита, морда неграмотная! Три шашки его благородие приказали.
И уже ко мне:
— Вы не гневайтесь, господин капитан, это мы со всем уважением… Промеж себя только… Больно справную штуку вы придумали.
Вот сукины дети! Вот народ-словотворец! Это ж додуматься надо: «демидомит». Ну не устраивать же разнос, когда сам еле смех сдерживаешь.
— Не волнуйся, Гаврилыч, не сержусь я. Трёх хватит? Как думаешь?
— За глаза, ваше благородие — снесёт под корешок.
Для демонстрации выбрали сосну на опушке (Гринписа на меня нет). Должно произвести впечатление на Сиверса и всех, кто с ним пожалует.
Ну и горшочек с дробью тоже — вокруг него ребята расставляли мешки с землёй, чтобы можно было конкретно убедиться, сколько солдат противника пострадают вблизи «эпицентра».
Мне, кстати, и самому было до жути интересно — раньше до такого эксперимента не додумался.
Мешки расставляли так, чтобы сымитировать боевую колонну и посмотреть, сколько приблизительно народу и насколько серьёзно выведет из строя взрыв мины.
В условленное время появился полковник с группой пионерных офицеров. Нас с Алексеем представили капитану Александру Клавдиевичу Геруа и его подчинённым. Как сам командир местных пионеров, так и его коллеги оказались весьма доброжелательными. Во всяком случае, внешне. Позиции «приехал тут незнамо кто нас уму-разуму учить» не наблюдалось.
— Всё готово, Вадим Фёдорович? — поинтересовался Сиверс, когда закончили процедуру знакомства.
— Абсолютно. Можем начать хоть сию минуту.
— Так не будем терять время.
— Кречетов, ещё одну шашку сюда! — крикнул я своему минёру.
В течение минуты брикет новомодной взрывчатки я демонстрировал офицерам:
— Как видите, заряд небольшой и по объёму, и по массе. Огнепроводный шнур может поджигаться как фитилём, так и тёрочным взрывателем. Вон к той сосенке, — я показал на дерево, — привязаны три такие шашки.
— Неужели вы рассчитываете свалить такое дерево столь небольшим зарядом? — Геруа не скрывал своего скепсиса. — Не гремучая же ртуть у вас там.
— Нет, разумеется, я не посмел бы так вольно обращаться с гремучей ртутью. Однако я прошу верить не моим словам, а своим глазам. Давай, Гаврилыч!
Унтер припустил к лесу, а через две минуты уже улепётывал оттуда во все лопатки. Он успел отбежать метров на сто (вполне безопасное расстояние), когда жахнуло. Немалая такая мачтовая сосна, на стволе которой плеснуло пламенем, неторопливо начала крениться в нашу сторону, а чуть позже уже легла на землю-матушку, что её породила.
— Всего три? — недоумённо посмотрел на меня Сиверс. — Три таких заряда?
— Прошу поверить — именно три, и именно таких. Позвольте продемонстрировать действие противопехотной мины?
— Хотите сказать, фугаса?
— Именно мины, уважаемый Егор Карлович. Фугасом это назвать нельзя — весьма небольшой глиняный горшок. Видите те мешки?
— Разумеется. Как я понимаю, они имитируют вражеских пехотинцев?
— Именно так. Я, кстати, сам впервые увижу подобное моделирование и смогу оценить результаты. Вместе с вами.
— Ну что же, давайте посмотрим…
Я дал отмашку, и через минуту в строю «атакующих мешков», вырос сноп огня и дыма.
Все присутствующие поспешили посмотреть на то, что натворил взрыв.
Четыре мешка были разорваны в хлам, ещё на четырёх горела мешковина, двенадцать имели пробоины от осколков. Разной степени тяжести.
То есть можно рассчитывать, что каждый взрыв такой мины выведет из строя как минимум десяток атакующих солдат противника. Немало.
А если сравнить с трудозатратами на «волчью яму» с кольями на дне — вполне можно считать моё новшество более эффективным и рентабельным.
На присутствующих офицеров увиденное тоже произвело впечатление.
— Господа! — обратился я к пионерам. — Вы, пожалуй, единственные на войне, кто занимается не разрушением, а созиданием. Вы строите, а не крушите. Строите мосты, возводите укрепления… Кто из вас готов изменить свой образ деятельности? Кто готов учиться ставить на пути врага такие ловушки? Это непросто, но, как я постарался показать, весьма полезно для наших войск. Кто из вас согласен учиться минному делу?
Едрён-макарон — все согласны. Вплоть до самого капитана Геруа. Разве что Сиверс не попросился ко мне в ученики.
Он же и пресёк поползновения офицерской молодёжи по оставлению скучных работ возведения позиций и выделил мне своей волей подпоручика Клевицкого и прапорщика Котова.
…И потянулись дни обучения. Подопечные мои оказались достаточно грамотными и сообразительными. Из минусов стоит отметить недостаточную внимательность и аккуратность подпоручика и излишнюю гонорливость прапорщика в отношении с нижними чинами.
— Виктор Александрович, вы провели безупречные расчеты, талантливо применили мину к рельефу, хорошо замаскировали, но натяжка провисла в некоторых местах до земли, два колышка, удерживающие верёвку, вот-вот упадут сами по себе, ещё с одного она свалилась, основной удерживающий закреплён ненадёжно. А тёрочный взрыватель всё-таки требует, чтобы за верёвку дёрнули как следует…
Но этот-то хоть не трепыхался и добросовестно исправлял свои огрехи. С каждым разом замечаний у меня становилось всё меньше.
Со вторым было сложнее.
Котов был предельно вежлив и доброжелателен в общении с офицерами, но то, что он просто презирает подчинённых, было видно невооружённым глазом. Причём даже замечание сделать не за что — всё «в рамочках».
Не скажешь же:
— Пётр Петрович, вы неласково смотрите на солдат, неприветливы с ними…
Тут же сделает мне квадратные глаза:
— Побойтесь Бога, Вадим Фёдорович! Разве я кого-нибудь ударил или обругал?
А мне крыть нечем…
Действительно, не ударил и не обругал, но уж лучше бы врезал сгоряча кому-нибудь леща за проступок или обложил семиэтажно, чем это перманентное общение с солдатами, когда они каждый раз чувствуют, что их командир считает своих подчинённых существами низшего сорта и не стесняется это демонстрировать. К тому же постоянные мелочные придирки, разговор сквозь зубы…
Ещё немного — и попрошу у капитана Геруа замену этому снобу. И пусть хоть на дуэль вызывает — этот спесивый молокосос может мне всю работу по обучению минёров нового типа похерить…
- Предыдущая
- 33/68
- Следующая
