Белый шиповник. Сборник повестей - Алмазов Борис Александрович - Страница 22
- Предыдущая
- 22/52
- Следующая
- Ну чего ты в одну точку уставился? - окликнул его дед. - Сейчас мечтать не время. Вон, всю кашу заморозил! Давай быстро ешь - и покатились!
Дед достал широкие охотничьи лыжи. Ловко прицепил их к валенкам. А Петька наконец-то получил возможность похвастать своими новыми трёхслойными клеёными лыжами, которые он два года выклянчивал у отца.
- Эх и лыжики у тебя! Струна! - похвалил дед. - Ты шибко-то не беги. Я ведь не пионер тебе.
Они бежали по обочине. Солнце мелькало за деревьями, словно неслось где-то за лесом по своей особой лыжне.
Издалека услышали они рёв мощных тракторов. А когда выскочили на опушку, Петьке показалось, что они попали на поле битвы. Широкое пространство было разворочено. Будто белый снег вывернули наизнанку - и там оказалась чёрная подкладка. Четыре бульдозера, как танки, шли гусеница к гусенице и катили перед собой вал камней, земли, коряг…
За стёклами кабин промелькнули напряжённые лица бульдозеристов. Ближний скалил зубы и так ворочал рычаги, что казалось, этот грунт он ворочает руками.
- Вона!.. - сказал дед. - Сила-то какая…
Петька оглянулся и увидел, что дед Клава стоит, сняв шапку, и восторженно смотрит на урчащие машины.
Трактора остановились.
- Дедуня! - высунулся из кабины тракторист. - Спички есть?
- Спички? Есть! Есть! - засуетился дед. Он торопливо отстегнул лыжи, проваливаясь в борозды, полез к машине.
Петька тоже подошёл. Тракторист жадно закуривал, и Петька увидел, как у него трясутся руки.
- Тяжко? - сочувственно спросил его старик.
- Тяжёлый грунт. Тяжёлый.
- Больно пашете глубоко, плодородный-то слой сносите… - робко сказал дед.
- Мы, дедуня, не пашем, мы планируем. Сейчас лишнее снимаем. Канавы прокопаем, трубки дренажные проложим; что твой водопровод будет. Потом всё закроем и землю сверху насыплем, ту, что сняли, произвесткуем, удобрим…
- И сколько ж взять с гектара хотите?..
- Центнеров по двадцати! - с гордостью ответил тракторист.
- Эх ты! - ахнул дед. - Да неуж правда? Милай, это ж моё поле. Я его пахал. Так в первый год и то не боле шести взял…
Они ещё долго говорили, чего да сколько… Какие удобрения класть, да как пойдёт лишняя вода в канавы… Петька не слушал. Далеко у леса он увидел трактор и не поверил своим глазам. В кабине сидела Катя. Петька решил было, что она катается вместе с отцом, но чем ближе подъезжала мощная машина, тем больше он убеждался, что девочка в кабине одна. Она ловко ворочает тяжёлые рычаги, и машина послушно переваливается в рытвинах и тянет за собой огромный железный лист - платформу.
- Ну-ко! - сказал тракторист, затаптывая окурок. Он вскочил в кабину и начал закатывать на Катин прицеп валуны и пни.
- Здрасти! - сказала девочка.
- Привет! Ну, ты даёшь! Сама трактором управляешь! - не выдержал Петька.
- А чего особого! - ответила девочка без всякого зазнайства. - У нас все ребята трактор водить могут и машину. Чего особого?
- И умеешь?
- Дак чего особого? Хотите, вас научу!
Хотел Петька сморозить что-то несуразное! Но растерялся и только выдохнул:
- Хочу!
Кабина оказалась неожиданно просторной внутри, но всё-таки Петька ухитрился двинуть коленкой о какую-то железку.
- Вот что б тебя!
- Сюда садитеся… Права рука на эту тягу, эту руку сюда. Ну как там, нагрузили? Ну, поехали.
Петька с замирающим сердцем тронул рычаг.
- Сильней! Сильней!
Петька поднажал и почувствовал, как машина дрогнула и пошла. Поплыли мимо готовые к бою бульдозеры, горы земли… Трактор качался, как лодка, ревел мощный мотор…
Катя сбросила рукавицы и положила свои руки поверх Петькиных.
- Правой добавь! Левой! - приговаривала она, чуть нажимая своими крепкими ладошками на Петькины кулаки. И он старательно выполнял все её команды! От усердия он даже взмок.
- Ну-ко пустите на минуточку! Тут колея плохая.
Петька покорно уступил место. Девочка уверенно взялась за рычаги управления. Поменяла скорость. Мотор завыл, затарахтел. Катя закусила губу.
Петька увидел, как дымилась на морозе взрытая гусеницами грязь.
- Тут место трудное, - пояснила Катя, когда они проехали лужу. - Вода! Остановишься - засосёт.
- И трактор потонет? - спросил Столбов, оглядываясь в заднее окошко.
- Да нет, - ответила маленькая трактористка, - потонуть-то не дадут. Наших-то тут четверо! А если один будешь работать, так и с кабиной затянет. Сам не вылезешь…
- Вот это дела, - с уважением сказал Петька.
- Потому зимой и работают, что летом тут вообще проходу нет. Зимой мороз схватывает, ещё как-то машины держит… Вот мы сейчас всю мелиорацию проведём. Весна придёт, а у нас всё готовое… - И Катя весело засмеялась. - Обманули болото. А это ваши лыжи?
- Мои!
- Какие красивые!
“Английские”, - хотел похвастать Петька, но покосился за окошко, где его лыжи, воткнутые в снег, торчали, как две тонких алых свечи, и почему-то не похвастал.
- А, ничего особенного!
Навстречу трактору шёл высокий крепкий мужик. Катя выключила мотор.
- Ну что, пообедал? Щи понравились?
- Сама, что ли, варила? - улыбнулся тот.
- Ага. Мама на ферму пошла!
- Ты у меня, дочка, молодец, - сказал тракторист, снимая Катю с гусеницы. - Щи, как в ресторане, А главное, горячие, - пояснил он Петьке. Тут без горячего хоть ложись да помирай! Считай, в ледяной воде работаем.
Домой возвращались вместе.
- Оно, конечно, техника… - приговаривал дед. - А всё одно трудов земля наша требует, трудов и трудов… Как прежде крестьянин туть ломался, так и сейчас без труда никак невозможно.
- Вы, дедушка, сравнили, - солидно сказала Катя. - Разве раньше такое поле в соответствие с требованиями можно было привести? У нас тут планируется сорок тонн удобрений на гектар! - объяснила она Петьке.
А Петька Столбов не знал, много это или мало. Но он промолчал. Он всё ещё чувствовал горячие Катины руки на своих кулаках, и в душе его рождалось уважение к этой курносой деревенской девчонке. Уважение, которого он никогда не испытывал по отношению к существам с косичками. Он изредка поглядывал на девочку, и она, в платке, запушённом инеем, с румянцем во всю щёку, казалась ему очень красивой. И всё-таки не мог он примириться в душе, что девчонка! Девчонка умеет что-то такое, чему он, мальчишка, да ещё сам Столбов (а себя Петька очень уважал), должен учиться.
И когда они вернулись домой и дед Клава стал рассказывать бабушке Насте, какая Катерина “молодца”, Петька не выдержал и сказал:
- Подумаешь! - При этом он сделал такое лицо, что дед даже глаза вытаращил.
- Подумаешь, да не скажешь… - сказал дед сокрушённо. - Нечто мы с тобой, Пётра, так можем трактор ворочать?
- А что особенного! - Петьку понесло, и он стал рассказывать, что трактор - это ерунда, а вот он умеет водить моторный катер на подводных крыльях, картинг… и гоночный автомобиль, где вообще стоят электронные приборы.
Бабушка всплёскивала руками и ахала, а дед вдруг насупился, и Петька время от времени ловил на себе его острый хитроватый взгляд.
- Деревня - это что! - кричал в приливе вдохновенья врун Столбов. - Каменный век. Современный человек ещё и не такой сложностью овладеть может. Раньше что? Весь объём необходимой информации человек усваивал к десяти годам, а теперь - к тридцати еле-еле! О чём это говорит? Жизнь стала сложнее! Теперь каждый школьник может сделать то, что раньше могли только умудрённые опытом старики.
- Верно… верно… - соглашалась бабушка, умилённо глядя на Петьку, а дед сопел, кашлял, ёрзая на лавке, и гонял ямку в блюдечке с чаем.
- Стало быть, всё умеешь, всё знаешь… - проговорил он наконец, и опять в его глазах мелькнуло что то хитрое и опорное.
- Вы только не обижайтесь, - заявил Петька, - но это действительно так.
- Ну-ну! - Дед налил себе восьмой стакан чаю. - Ну-ну… Кода так!
И Петька вдруг с ужасом подумал: а что, если дед догадался, что Столбов всё врёт? И ему стало неловко… Хотя прежде он никогда своего вранья не стыдился.
- Предыдущая
- 22/52
- Следующая
