Потрошитель - Обер Брижит - Страница 15
- Предыдущая
- 15/36
- Следующая
Марсель поднял глаза. Перед ним стояла женщина в сером костюме. Высокая, упитанная, с волосами, собранными в пучок, она скромно скрестила руки на животе.
— О нет! — воскликнула женщина низким голосом. Вы ошиблись — ряженые завтра!
— Ряженые? — тупо повторил Марсель.
— Костюмированный бал состоится завтра. Начало в восемь.
— Да при чем тут бал? — возразил он, теребя усы.
— Что, зудит? Это все клей! — объяснила женщина. — Сколько можно повторять: не экономьте вы на накладках! — И, подскочив, она изо всей мочи потянула за усы.
Марсель взвыл от удивления и машинально оттолкнул ее.
— У аи! — вскрикнула женщина, плюхнувшись на диван. — Да вы сумасшедший!
— Извините, — пробормотал Марсель, — я не хотел… нечаянно.
— Грубиян! Пошел вон, или я вызову полицию! «Плохо дело», — подумал Марсель, надевая фуражку.
— Марсель Блан, полиция, — представился он с тем сугубо официальным видом, какой напускал на себя, когда хотел посмешить детей. — Мне нужна Мари Перен, — добавил он.
— Хватит ломать комедию! — ответила женщина, поднявшись. — Бедняга! Это вы-то полицейский? Проваливайте!
— Речь идет об официальном расследовании, мадам. Имеющем отношение к Мелани.
Женщина побледнела и схватилась за сердце:
— Мелани! Боже! А вы действительно полицейский! Боже мой, Мелани! С ней что-то случилось? Да говорите же, говорите все!
— Вы Мари Перен?
— Что стряслось с моей крошкой? Разбилась на этом чертовом скутере, да? Это опасно? Она в больнице?
— Успокойтесь, речь идет не о ней Ваша дочь встречалась с неким Камелем Аллауи…
— Что?! Моей дочери всего шестнадцать лет, и ее юного друга зовут Шарль. Шарль де Виледье, «Миндальное печенье Казэс»…
— Похоже, у нее был еще один друг, мадам. Камель. Камель Аллауи, кебабы «Короля шавермы».
— Короля чего?
— Ливанской закусочной около рынка.
— Она связалась с наркотиками? Он выставил ее на панель? Ну не молчите же! Я снесу все.
Женщина уже была перед ним, и ее пышная грудь угрожающе ходила ходуном в такт взволнованному дыханию. Марселю хотелось утереть пот со лба.
— По поводу наркотиков нам ничего не известно. Все, что мы знаем, — это что она встречалась с Камелем. Нам нужно с ней поговорить. Как можно быстрее.
Мари Перен вернулась на диван, поправила прическу и перевела дух.
— Вы нарушили мой энергетический баланс, — холодно констатировала она. — Это гадко, гадко!
— Где я могу найти Мелани?
— Думаю, она на занятиях. Если, конечно, не кувыркается с каким-нибудь беспаспортным бродягой в его заваленной гашишем берлоге. Чего вы от меня-то хотите?
— Камель Аллауи не был беспаспортным бродягой, мадам. Он работал.
— Не был? Работал? — подскочила Мари Перен, выпучив глаза.
— Его убили. Возможно, ваша дочь в опасности, — подхватил Марсель, не удержавшись от удовольствия драматизировать ситуацию.
— Господи боже!
— Повторяю — нам нужно поговорить с ней немедленно, — вставил Марсель.
— Эта лицемерка должна явиться с минуты на минуту!
Она похлопала себя по горлу кончиками пальцев с накрашенными ногтями и вытерла капельку пота с верхней губы. «Какой красивый рот, — отметил Мар-сель, — с полными губами… Красивый рот, красивые глаза и красивая грудь».
— Кофе я вам не предлагаю — на сейчас это слишком янь, — а вот сливовый сок или холодненькую настоечку из дикого цикория — пожалуйста.
— Спасибо, пить я не хочу, — сглотнув, ответил Марсель.
«Скорей бы девчонка пришла!» — подумал он, краснея под испытующим взглядом этой аппетитной, чопорной и оттого еще более аппетитной женщины.
Она взяла с низенького столика серебряный портсигар и достала сигарету.
— Огоньку не найдется? — прозвучал ее грудной голос.
— Гм…
Марсель порылся в карманах, откопал коробок из «Короля шавермы» и, помедлив, протянул ей зажженную спичку. Не сводя с него пристального взгляда, она нежно обхватила его руку.
Марсель смутился еще пуще и, совсем заволновавшись, обжег себе пальцы. Пальцы разжались, и еще горящая спичка упала на элегантный светло-зеленый ковер. Ворс угрожающе затлел.
— Вот черт! — воскликнула Мари Перен, элегантно склонившись за спичкой.
— Простите, — промямлил Марсель, переступая с ноги на ногу.
— Вдруг она хлопнула его по руке, и салон потряс радостный вопль:
— «Фераж»!
Изумленный взгляд быка, разбуженного ревом сверхскоростного поезда.
— «Фераж»! Школа! — надрывалась Мари.
«Фераж» — его любимая школа, место, где он провел самые счастливые годы!
— Вы что, там учились? — не веря своим ушам, пробормотал Марсель.
— С первого по пятый классы! — ответила Мари Перен, вставая. — Правда, тогда моя фамилия была не Перен, а Бранколони. Мария Бранколони!
— Мария! — воскликнул Марсель. — Ты! А я-то — не узнал! Гм, прости, я…
— Марсель, ошарашка! Блан — суров, как Монблан! — прокурлыкала она. — Гляжу-гляжу на твои рыжие волосы, и вдруг — бац! — осенило. И глаза светлые. Помнишь, тебя еще англичанином называли?
— Мария Бранколони — голова макаронная! — умиленно пролепетал Марсель. — Выходит, ты вышла за какого-то господина Перена, так, что ли?
— Да. За невропатолога. Вот уж четыре года, как умер. Рак мозга.
— О, прости.
— Ничего, последние восемь лет мы в разводе были. Своим кораблем я привыкла править сама. Видишь, какой кабинет отгрохала! Дела идут! Хочешь эспрессо?
— Так ведь ты говорила…
— Забудь! У меня ямайский. Пальчики оближешь! Рассказывай новости.
Марсель было засомневался, точно ли о кофе она говорит, но согласно кивнул. Мария, малышка Мария с ужасными, вечно трясущимися косичками и кроличьими зубами. Похоже, она их выправила.
Тут же, откуда ни возьмись, возникли две чашки из китайского фарфора.
— Присаживайся. Ну, говори! — распорядилась она, указав на одно из кресел. — Как тебя в полицию-то занесло? Ты ж, кажется, в журналисты собирался!
— Ну, всякое бывает. Жизнь…
Марсель сделал глоток кофе. Жизнь! За душой — ни шиша, пьяница отец да мученье вместо ученья…
— Ты-то как? Довольна?
— Да так… Испугалась вот, когда тебя увидела. Подумала — насчет кабинета.
Он вопросительно поднял глаза.
— У меня были проблемы с полицией нравов из-за софрологического массажа.
Марсель даже не поинтересовался, что это такое. Не иначе как релаксация полная. Если чего нужно — сама попросит.
— Такие тупые! — продолжила она. — А самого чокнутого осла Руди звать… дальше не помню… Не твой друг, случайно?
Он покачал головой. С Ослом Руди дружит Козел Жанно — славная парочка.
— Уладилось? — вежливо спросил он.
Хороший кофе — крепкий, густой, как он любит.
— Уладилось.
«Значит, Осла Руди уже отрелаксировали», — понял Марсель. От всех этих метаморфоз — Мари Перен в Марию Бранколони, Марии Бранколони — в хард-массажистку и обратно — чувствовалось легкое головокружение.
— Мелани — дочь Перена? — спросил он.
— Более-менее.
— Ну…
Она с отсутствующим видом уставилась в чашку кофе.
— Как-то раз, вечером, мне сделалось очень тошно, я нарвалась на приключение с одним типом — и на тебе… Кто отец — так и не пойму: глаза одного, а нос — другого… Поди тут разберись! — подытожила она, взяв еще одну сигарету.
Она засыпала его вопросами об убийстве Аллауи, и Марсель вкратце изложил дело. Мария всегда была очень сообразительной.
— Странно, опять «Меч-рыба», — заметила она, когда Марсель закончил. — Знаешь, свое помрачение ночное я ведь там встретила. И поверь — помрачение дьявольское. Как я могла?! Крыша, должно быть, совсем съехала.
— Музыкант какой-нибудь? — спросил Марсель, почему-то ревнуя.
— Нет. Клиент один постоянный. Морда ангельская, а сам — такой извращенец! В дурном сне не привидится. — Она выдержала паузу и театрально воскликнула: — У него английские булавки на тестикулах были!
— Что? — взвизгнул Марсель, упершись в колени.
- Предыдущая
- 15/36
- Следующая
