Долина лошадей - Ауэл Джин Мари Антинен - Страница 11
- Предыдущая
- 11/163
- Следующая
– Как я могу сказать об этом? Ответить на твой вопрос я смогу только на обратном пути. Ты согласен с таким условием?
– Но я не уверен в том, что мне удастся его выполнить…
– Я не попрошу у тебя ничего такого, чего бы ты не смог мне дать…
– Это непростое условие, Джондалар, но я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы выполнить его. Я согласен.
Джондалар открыл свою укладку, достал лежавшие сверху вещи и извлек из особого мешочка два куска кремня, уже прошедшего первичную обработку.
– Их выбирал и обрабатывал сам Даланар, – заметил он важно. Судя по выражению лица Ладуни, он был совсем не прочь заполучить пару кусков кремня, отобранного и обработанного самим Даланаром, однако вслух он пробурчал нечто совершенно иное:
– Это же надо – за пару камней мне, возможно, придется лишиться чего-нибудь чрезвычайно для меня дорогого…
Его замечание не вызвало у слушателей сколько-нибудь внятного отклика. Присутствующие понимали, что Джондалар вряд ли сможет вернуться к их Пещере. Понимал это и сам Ладуни.
– Джондалар, сколько можно болтать? – вмешался в разговор Тонолан. – Помнится, нам предложили отведать их пищи. Не знаю, как вкус, но запах этой оленины мне определенно нравится. – Он широко улыбнулся, не сводя влюбленных глаз со стоящей рядом с ним Филонии.
– Да, еда уже готова, – отозвалась Филония. – Охота была настолько успешной, что наши запасы вяленого мяса остались почти нетронутыми. Теперь, когда твоя ноша стала полегче, ты сможешь взять немного мяса с собой. Правильно я говорю? – Филония глянула в сторону Ладуни.
– Ладуни, я буду крайне признателен, если ты представишь мне прекрасную дочь своего очага, – сказал Джондалар.
– Как это ужасно, когда собственная дочь подрывает твою торговлю, – пробормотал Ладуни недовольным голосом, хотя с уст его при этом не сходила горделивая улыбка. – Джондалар из Зеландонии, Филония из Лосадунаи.
Молодая женщина повернулась лицом к старшему из братьев и вздрогнула, увидев лучезарный блеск его необычайно ярких голубых глаз. Ею овладели сложные чувства – теперь ее тянуло уже к этому чужеземцу, доводившемуся Тонолану старшим братом. Совершенно смутившись, Филония опустила глаза.
– Джондалар! Ты думаешь, я не заметил в твоих глазах этого блеска? Запомни, первым я ее увидел! – шутливо воскликнул Тонолан. – Идем, Филония, я должен увести тебя отсюда. Послушай, что я тебе посоветую: держись-ка от моего братца подальше. Можешь мне поверить, с ним лучше не иметь дела. – Он вновь повернулся к Ладуни и с притворной обидой в голосе заметил: – Каждый раз одно и то же. Один раз взглянет, и все. Ох-хо-хо… И почему я не родился с такими же талантами…
– Талантов у тебя более чем достаточно, мой Маленький Брат, – произнес Джондалар и тут же залился громким заразительным смехом.
Филония перевела взгляд на Тонолана и отметила, что он действительно мало в чем уступал своему брату. Тонолан положил руку ей на плечо, желая отвести молодую женщину на другую сторону костра. Она же вновь повернулась к Джондалару и сказала с доверительной улыбкой на устах:
– Когда в Пещеру приходят гости, мы устраиваем праздник во славу Дони.
– Они не пойдут в нашу Пещеру, – заметил Ладуни.
В облике юной женщины на миг проглянуло разочарование, затем она обернулась к Тонолану и улыбнулась.
– Ах, хорошо бы вновь стать юным! – усмехнулся Ладуни. – О женщинах же, любящих славить Дони, могу сказать одно: именно их она чаще всего награждает потомством. Великая Мать Земля благоволит к тем, кто ценит ее Дары.
Джондалар положил свою котомку и направился к костру. Оленина тушилась в чаше из кожи, поддерживаемой подпоркой из костей, связанных вместе. Чаша эта находилась прямо над огнем. Кипящая жидкость нагревалась достаточно сильно для того, чтобы оленина могла свариться, и в то же самое время не позволяла воспламеняться сосуду для готовки. Для того чтобы кожа загорелась, необходима куда более высокая температура, чем температура кипящего мясного бульона.
Подошедшая к Джондалару женщина подала ему деревянную чашу с вкусно пахнущей горячей похлебкой и села рядом с ним на бревно. С помощью своего кремневого ножа он выловил кусочки мяса и овощей – сушеных корнеплодов, которые охотники носили с собой, – после чего одним глотком опорожнил содержимое чаши. Заметив это, женщина предложила ему чашу поменьше – с чаем из трав. Он благодарно улыбнулся в ответ. Она была немного старше его – за это время угадывавшаяся и поныне прелесть ее юных лет успела обратиться в подлинную красоту зрелой женщины. Она ответила улыбкой на улыбку и вновь присела возле него.
– Ты говоришь на языке Зеландонии? – поинтересовался он.
– Немного говорю, понимаю больше, – ответила она.
– Я должен попросить Ладуни, чтобы он представил нас друг другу, или ты сама назовешь мне свое имя?
Она вновь улыбнулась, в улыбке ее проглядывала снисходительность зрелой женщины.
– В этом нуждаются только молодые. Меня зовут Ланалия. Ты – Джондалар, верно?
– Да, – ответил он.
Почувствовав тепло ее ноги, он выразительно посмотрел ей в глаза. Она ответила ему не менее выразительным взглядом, и тогда он положил руку на ее бедро. Она тут же постаралась подсесть поближе. Джондалар шумно вздохнул и утвердительно кивнул головой, хотя в этом не было никакой необходимости – Ланалия уже прочла ответ в его глазах. Неожиданно она отвела свой взгляд и посмотрела ему за спину. Джондалар обернулся и увидел направляющегося к ним Ладуни. Ланалия вздохнула и блаженно расслабилась, понимая, что им придется немного подождать…
Ладуни сел на бревно рядом с Джондаларом, из-за костра вышел и Тонолан, который вел за собой Филонию. Вскоре вокруг братьев вновь собрался весь охотничий отряд. Зазвучал смех, посыпались шутки, тут же переводившиеся на язык Лосадунаи. В конце концов Джондалар решил перевести разговор в более серьезное русло.
– Ладуни, что ты знаешь о людях, живущих ниже по течению?
– Некогда к нам забредали Шармунаи, они живут севернее вниз по течению, но с той поры уже прошли годы. Так бывает. Порой молодые люди выбирают для Путешествия один и тот же путь. Затем он становится слишком хорошо известным, привычным, тогда они избирают для Путешествий какое-то иное направление. Проходят годы, и старый путь забывается, после чего прохождение его вновь почитается племенем за честь. Любой молодой человек считает себя первооткрывателем. О предках никто не вспоминает…
– Для молодых людей путь нов, – осторожно возразил Джондалар, не имевший ни малейшего желания вступать в бесполезный диспут. Его интересовали более серьезные и конкретные вещи, болтать же языком попусту он не любил. – Ты можешь сказать что-нибудь определенное об их обычаях? А какие-нибудь их словечки? Приветствия? Чего мы должны избегать? Что может показаться им оскорбительным?
– Я знаю о них мало, да и сведения мои, возможно, устарели. Несколько лет назад один из мужчин отправился на восток, но пока он еще не вернулся. Кто знает, возможно, он просто решил поселиться в каком-то другом месте, – ответил Ладуни. – Говорят, они делают доний из грязи, но это всего-навсего слухи… Не знаю, вряд ли это возможно. Ведь когда грязь высыхает, она становится рассыпчатой.
– Грязь, земля, камни – почти одно. Иные люди любят камни именно по этой причине.
Джондалар умолк, задумался и непроизвольно опустил руку в мешочек, висевший у него на поясе. Он нащупал там маленькую каменную фигурку тучной женщины. Гигантские груди, огромный, выпирающий вперед живот, более чем объемистые ягодицы и бедра. Руки и ноги значили мало и поэтому были едва намечены – значимыми являлись только признаки Матери. Шишечка, венчавшая фигурку, весьма отдаленно напоминала человеческую голову, черты лица не были даже обозначены, что также не имело никакого значения. Лицо доний было скрыто под волосами.
Никто не мог взглянуть на ужасный лик Дони, Великой Матери Земли, Древней Прародительницы, Первой Матери, Сотворительницы и Защитницы всей и всяческой жизни, Той, что наделила всех женщин способностью порождать и вынашивать жизнь. Ни одно из изображений Великой Матери, заключавших в себе Ее Дух и носивших звание «доний», не имело лица. Даже в тех случаях, когда она являла свой образ во снах, лик Ее обычно оставался неясным, тело же при этом было молодым и пышным. Некоторые женщины утверждали, что они могут принимать в себя Ее Дух и летать словно ветер, суля кому добро, кому страшное отмщенье.
- Предыдущая
- 11/163
- Следующая
